Для того чтобы в наши дни сотни людей могли меньше чем за час из Ленинграда перенестись в Москву, кто-то должен был этот путь проложить первым. Это произошло в июле 1911 года. В те дни всех занимал вопрос: «Можно ли перелететь из Петербурга в Москву?» Тогда такой вопрос можно было разрешить практически только с большим риском для жизни летчиков.
В перелете Петербург — Москва участвовали девять авиаторов, в большинстве молодые люди. Летчику-студенту Агафонову было 19 лет, другому — студенту Слюсаренко — 22 года. Даже знаменитые летчики, как их тогда называли, «короли воздуха», были еще молоды: Уточкину было 38, а Васильеву 27 лет. А. Васильев в своей книге «В борьбе с воздушной стихией» в 1912 году писал: «Наша родина вправе гордиться смелыми, неустрашимыми авиаторами. Русской авиации принадлежит блестящее будущее. Необходим только опыт, нужна практика для того, чтобы наши природные качества, усиленные знанием и опытностью, создали могущественный воздушный флот».
Васильев был прав. Именно в покорении воздушной стихии Россия заняла выдающееся место уже в ранний период истории авиации. Энтузиастов-авиаторов среди русской молодежи нашлось множество. После всероссийского праздника воздухоплавания 1910 года приток смельчаков в авиацию увеличился. Некоторые водители «полотняных птиц», называемых в просторечии «этажерками» (бипланов Фармана и Вуазена, монопланов Блерио и др.), не вылетали еще за пределы аэродрома и тем не менее записались на сложнейший перелет между двумя столицами.
К трассе перелета А. Васильев относился скептически. «При современном состоянии авиационной техники, — писал он, — нечего и мечтать, чтобы этот наитруднейший путь сделался торной дорогой российских летчиков. Когда же авиация достигнет той высоты, на которой ей уже не страшны будут Валдайские возвышенности, болота и сплошные леса…»— то тогда только, по мнению Васильева, можно будет беспрепятственно летать из Петербурга в Москву.
23 июля 1911 года выстрелом из пушки был дан старт к перелету. Первым отделился от земли С. Уточкин на моноплане типа «Блерио» — одном из наиболее распространенных летательных аппаратов тех времен. «Еду пить чай в Москву!» — крикнул он на прощание. Один за другим в утренней туманной петербургской дымке скрылись другие участники перелета.
Уточкину, однако, далеко улететь не удалось. У него перестал работать мотор. Аппарат упал в канаву, но без больших повреждений. Случилось это около Новгорода. Фигуру Уточкина на шоссе возле сломанного аппарата заметил летевший за ним Васильев.
Васильев сделал посадку. Идея «пить чай» в Москве уже остывала в неутомимом Уточкине, но он был бодр и весел и даже помог своему «конкуренту»-спасителю: запустить мотор в то время было непросто, для этого требовались умелые руки помощников, и Васильев один вряд ли справился бы с самолетом. Были известны случаи, когда летчику приходилось самому заводить пропеллер и «на ходу» вскакивать в самолет.
Уточкин полетел дальше, но ему снова не повезло. Возле Крестцов его начало болтать с такой силой, что пришлось спуститься с высоты 500 метров на поле. У самой земли он заметил обрыв и деревья. Уточкин спрыгнул на лету с аппарата. Машина при падении задела его, смяла и сбросила в реку.
Последний этап пути Васильев преодолевал уже в одиночестве: другие участники выбыли из перелета. Из-за нехватки бензина летчик сделал посадку в Подсолнечном, в 56 верстах от Москвы. Сел не слишком удачно — ткнулся носом. Первая мысль была: «Цел ли пропеллер?» Но, к счастью, винт был цел, и 24 июля в 4 часа 16 минут утра самолет Васильева совершил посадку в Москве на Ходынском поле.
Васильев потратил на перелет 24 часа, из которых в воздухе находился всего восемь. Встретили его в Москве восторженно.
«Прилететь из Петербурга в Москву!.. От этих слов веет какой-то фантастической сказкой! — восклицал корреспондент одного из русских журналов… — Один из героев воздуха перелетел через все назначенное пространство и первый соединил у нас Петербург и Москву воздушным путем».
В. ВЛАДИМИРОВ
