ГРОЗА АВИАНОСЦЕВ

Главный соперник американского «нового порядка» на море — флот Советского Союза, естественно, не мог остаться в стороне от «ракетной моды». Тем более что в его распоряжении имелись хорошие «платформы»: только что построенные или ещё строящиеся крейсера проектов 68 и 68-бис. По сути дела, вскоре после смерти И.В. Сталина вместе с ним отошли и планы создания столь любимого им большого океанского флота в его артиллерийском варианте. Складывающаяся обстановка требовала более гибкого подхода. Несомненно, очень значительная роль в разработке новых концепций принадлежала главкому ВМС Н.Г. Кузнецову. Сторонник сбалансированного флота, он оказался вынужденным вести бои сразу на два фронта,, не только в соревновании с «вероятным противником», но и в борьбе с далеко не всегда разумными идеями новых руководителей государства. Уже в середине 1954 года под его покровительством начал разрабатываться обширный план гармонического развития всех видов кораблей — не только подводных лодок, на которые «положил глаз» Президиум ЦК и его Первый секретарь Н.С. Хрущёв, но и надводных. Нашлось в нём место и крейсерам, часть которых должны были стать теперь ракетными.

Обновлённый вариант «Свердловых» (серии, к тому времени ещё далеко не завершенной!), запущенный в жизнь в том же 1954 году, получил обозначение «Проект 67». По нему предусматривалось удалить с построенных (и не устанавливать на достраивающихся) все четыре башни главного калибра и часть зенитной артиллерии. Место артиллерии освобождалось для нового оружия — ударного ракетного. Весьма любопытно, что самого оружия ещё не существовало, но данный факт конструкторов и стратегов отнюдь не останавливал. Как говорится, «для скорости» пришлось позаимствовать наработки у стратегической авиации. Именно там у нас уже использовались первые образцы того вооружения, которое через десятилетия получило название «крылатые ракеты» и стало важным компонентом морской мощи. Но тогда, в первое послевоенное десятилетие, оружие такого рода явно переживало «грудничковый период». Достаточно вспомнить американский «Регулус», который предполагалось установить на многих кораблях, но реально водружённый только на четырёх крейсерах, причём ненадолго: изделие заокеанских фирм получилось не слишком удачным.

Далеко не просто складывалась и судьба наших самолётов-снарядов, как довольно справедливо обозначались тогда ударные корабельные первенцы. Действительно, по схеме они очень напоминали удачные реактивные истребители МиГ-15, естественно, без кабины для пилота и обычного лётного оборудования, которое заменялось мощным зарядом и приёмниками средств управления. Такие системы вначале поступили на вооружение сил береговой обороны (С-2 в комплексе «Сопка»), Теперь предстояло переработать конструкцию таким образом, чтобы «самолёт» можно было запускать из специальных пусковых установок с палубы корабля. Для этого, прежде всего, требовалось сделать его крыло и стабилизатор складывающимися — хотя бы частично, иначе новое оружие оказалось бы слишком объёмным для ограниченных пространств даже довольно-таки больших крейсеров.

В результате интенсивных работ из сухопутного самолёта-снаряда С-2 за полтора года «вылупилась» морская крылатая ракета «Стрела». Созданная специально для неё спаренная пусковая установка являлась весьма оригинальной и совершенной для того времени: массивная конструкция имела даже систему стабилизации, компенсирующую качку корабля при старте. Две таких установки должны были занять свои места в носу и корме, на месте нижних башен главного калибра. Стоит отметить, что они представляли собой поистине циклопические сооружения, поскольку длина самолёта-снаряда достигала почти 9 м, а высота и размах крыла со сложенными консолями превышала 2 метра. К явным «детским болезням» нового оружия можно отнести его относительно небольшую дальность действия, значительное время подготовки к старту и большие интервалы между последующими запусками. Для того чтобы «расстрелять» весь боезапас, составлявший 19 «стрелок» на обе установки, требовались часы, что в условиях ожидаемой тогда атомной войны являлось «непозволительной роскошью». Хотя имелись и несомненные достоинства: в лишь недавно прошедшей самую разрушительную в истории войну стране удалось создать довольно эффективную систему управления ударными ракетами.

В принципе, к 1956 году дело дошло уже до полномасштабных испытаний системы в море, когда последовало распоряжение о прекращении работ. Не в первый и не в последний раз значительные средства, затраченные на разработку передовой боевой техники, ухнули в никуда. А ведь первоначальные планы предусматривали перестройку и достройку по проекту 67 всей 21 единицы крейсеров типа «Свердлов». Причин для такого изменения политики было несколько; в числе одной из главных можно назвать смену руководства ВМФ. Место Н.Г. Кузнецова, последовательно отстаивавшего необходимость комплексного развития всех средств флота, занял его заместитель С.Г. Горшков, имевший совершенно другие взгляды на дальнейшие пути развития морских сил. Новый главком отнёсся к ракетному проекту весьма прохладно. Работы приостановили, хотя они продвигались, в общем, неплохо, а четыре корабля проекта 68-ЗИФ (с новыми счетверённым 45-мм автоматическими зенитными установками, значительно улучшавшими возможности ближнего ПВО) предполагалось завершить постройкой в ракетном варианте уже к концу следующего года! Однако в итоге всё ограничилось пробными экспериментальными пусками «Стрелы» в середине 1955 года с «Адмирала Нахимова», которые сказались на дальнейшей судьбе этого уже «изуродованного» крейсера.

Впрочем, не повезло не только «ударному» варианту перестройки. Одновременно с проектом 67, также в страшной гонке, проводились работы над проектом 70. За этой цифрой скрывалась модернизация всё тех же 68-бис в корабли ПВО. И здесь в качестве основной жертвы рассматривалась многострадальная главная артиллерия, а в качестве прототипа для самих ракет был взят сухопутный образец. На сей раз им стал зенитный комплекс «Волхов», в котором применялись «изделия», использованные несколько лет спустя против знаменитого самолёта-шпиона «U-2», на котором к нам прилетел незваный гость — Френсис Гарри Пауэрс. Ракеты по некоторым характеристикам превосходили американские «терьеры», обладая большей дальностью и досягаемостью по высоте, и имели достаточно высокую для того времени надёжность поражения цели. Однако достоинства покупались высокой ценой, не столь важной при использовании со стационарных наземных установок, но ставшей критической при переносе на корабль. Двухступенчатая ракета М-2, как и её сухопутный прототип, имепа комппексную схему, включавшую жидкостный ракетный двигатель и твердотопливный ускоритель. Габариты при этом оказались очень большими, особенно длина, составлявшая почти 11 м, больше, чем у американского «дальнобойного» «Тэйлоса». Внушительная масса (более 2 тонн) и значительная пожарная опасность жидкого горючего предопределяли важную пару «ахиллесовых пяток»: ограниченный боекомппект и малую «скорострельность». К ним добавлялись огромные антенны наведения; здесь причиной являлась надёжная, но уже к тому времени изрядно примитивная и требовавшая большой мощности радиокомандная система.

Тем не менее, эту систему всё же довели до реализации «в металле» и даже приняли на вооружение. В качестве носителя первых советских морских зенитных ракет избрали «Дзержинский». С крейсера сняли кормовую возвышенную башню, торпедные аппараты и восемь зенитных автоматов с надстройки, водрузив на их место спарку для М-2 и внушительные антенны. Заодно корабпь получил дополнительную решётчатую мачту в середине корпуса. В итоге он довольно сильно напоминал натовские «перестройки». Вот только западные страны сумели создать успешные зенитные системы, которые в случае «терьеров» можно назвать даже крупносерийными. Нам же пришлось ограничиться единственной установкой М-2. К тому же её реальное внедрение оказалось очень медленным. Хотя основные работы на «Дзержинском» по проекту, получившему обозначение 70Э (экспериментальный), закончили уже в конце 1958-го, на вооружение единственный экземпляр зенитки приняли только в 1962 году. Причём она так и осталась единственной: работы по замене остальных башен на ЗУРО прекратили.

Этот четверть-успех предопределил дальнейшую судьбу главного, массового «зенитного» проекта 70. По нему предполагалось, что крейсера попностью пишатся башен с установкой вместо них четырёх спарок для М-2, объединённых в два комплекса (поскольку предусматривалось только две системы управления «Корвет»), а также шести новых 100-мм спаренных автоматов СМ-52 и шести счетверённых 57-мм автоматов. На крейсерах должны были появиться и вертолёты — два Ка-25, которые могли бы осуществлять разведку и противолодочное охранение. По идее, получался бы вполне современный корабль, однако с заранее известными потенциальными недостатками, в частности, с очень ограниченным запасом ракет — всего 44 штуки на все 4 установки. Напомним, что американские первенцы «Бостон» и «Канберра» имели на 100 ракет больше и при том сохраняли пару башен главного калибра.

Экспериментальный «Дзержинский» быстро переклассифицировали в учебный корабль, который активно испопьзовали для показа флага (и советских достижений в ракетостроении). Он посетил большинство близлежащих стран «третьего мира», от Турции до Туниса, но только раз был продемонстрирован «серьёзным людям», зайдя во французский Гавр. В 1980 году импозантный и внушительный красавец уже мог показаться скорее раритетом, чем «живой рекламой», и его вывели в резерв в Севастополе. А спустя восемь лет, в годы «перестройки», первый советский ракетный крейсер ПВО окончательно исключили из состава ВМС и вскоре разобрали на металл.

И всё же, эти неудачные первые «ракетные блины» сослужили важную службу. На основе несовершенных ракет создавались всё более совершенные и боеспособные образцы. Вместо самолётоподобной «Стрелы» началась разработка более компактной П-6, размещавшейся в закрытых пусковых контейнерах, объединённых в «пакеты». В соответствии с новыми взглядами, которыми «дирижировал» теперь С.С. Горшков, упор должны были сделать не на специализированные (ударные и зенитные) ракетные крейсера, а на комплексный вариант. Так появились новые проекты перестройки 68-бис — 64-й и 71-й, заменившие, соответственно, 67-й и 70-й. По первому из них предполагалось иметь один «пакет» новых ударных ракет и целых два комплекса ПВО, дальнего и ближнего действия. Бывший зенитный вариант стал ракетно-артиллерийским: на 71-м сохранялась носовая группа артиллерии, а в корме господствовали ракеты, по типу «американцев» и «прочих шведов» (точнее, «голландцев»). На роль головного выбрали всё тот же опытовый «Адмирал Нахимов», который предполагалось ввести в строй в новом качестве в 1959 году. В итоге новая программа выглядела даже перспективнее изначапьной «кузнецовской», в основном за счёт быстрого развития техники. Советским «Терьером» теперь становился комплекс М-1, аналогом «Тартара» -комплекс М-3. Однако всё было хорошо на бумаге, на деле же разработка советских ракет отчаянно запаздывала, по сравнению с графиками. Моряки и руководство страны получили возможность долгого и тщательного анализа: процесса, часто приводящего к крушению «долгостроевских» задумок. Так произошло и на этот раз. Стоимость перестройки крейсеров равнялась или даже превышала цену новых боевых единиц, а возможности их представпяпись довольно ограниченными. Действительно, комплекс ЗУРО ближнего действия «Волна» имел столь малую дальность (как, впрочем, и американский «Тартар» первых модификаций), что нёсший его «крейсер ПВО» мог защитить разве что себя самого. А с зенитными ракетами дальнего действия дело совсем «не вытанцовывалось». (Многострадальный М-1 удалось принять на вооружение лишь в 1962 году, а противокорабельный П-6 ещё двумя годами позже.) В итоге оба проекта крейсерской перестройки постигла участь предшественников: окончательно их «прихлопнули» правительственным постановлением, принятым в конце 1958 года.

Впрочем, отказ от переоборудования «обычных» крейсеров отнюдь не означал конца советской ракетной программы для надводных кораблей. Напротив, работы продолжались с упорством, которое просто должно было быть рано или поздно вознаграждено. К тому времени первые испытания проходили новые противокорабельные крылатые ракеты П-35. И наконец-то, вполне успешно! Меньшие по размеру, их контейнеры так же укладывались в «пакеты», имевшие приводы для горизонтального и вертикального наведения -исключительно советское «ноу-хау». Притом довольно громоздкие на вид, они могли разместиться на палубе относительно небольшого корабля, что было в то время немаловажно: под впечатлением мощи ядерного оружия наши стратеги стремились ограничить водоизмещение боевых единиц. Понятие «крейсер» стало если и не ругательным, то совершенно немодным и даже сильно подозрительным. И носитель новых ракет, получивший обозначение «проект 58», первоначально обозвали эсминцем. И названия они получили соответствующие, «миноносные»: «Грозный», «Стерегущий», «Доблестный» и «Сообразительный».

Впрочем,справедливость, в конце концов, восторжествовала. Называть «миноносцем» (пусть и эскадренным) корабль, нёсший очень мощное и к тому же универсальное вооружение, как-то не вполне справедливо. Вооружению соответствовали и задачи: уничтожение неприятельских крейсеров, эсминцев, больших транспортов и даже авианосцев. И четвёрка 58-х к моменту ввода в строй уже несла гордую классификацию крейсеров, а в 1962 году три из четырёх изменили наименования на более крейсерские. Изначальное сохранил только «Грозный».
Безусловным «гвоздём» проекта были крылатые ракеты П-35. Их успешная разработка стала первым шагом в длинной цепочке образцов этого оружия, монопольным обладателем которого долгие годы оставался Советский Союз. На Западе им долго брезговали, считая, что соответствующую «ударную работу» вполне может осуществлять авиация. Отчасти это верно, но возможность иметь надлежащее оружие непосредственно «под рукой», на корабле, могла стать очень важной в предполагаемых боях, когда многое решали считанные минуты. И целей для такого оружия хватало: американские ударные группы разного состава бороздили моря и океаны по всему свету.

В каждом из двух «пакетов» находилось по четыре П-35 — грозная боевая сила. Ракеты выглядели более чем солидно, имея стартовую массу свыше 4 т, из которых 500 кг приходилось на боевую часть, соответствующую бомбе примерно в тонну весом.

При этом одна из каждой четвёрки по штату имела ядерную боеголовку. Так решалась основная проблема, служившая источником постоянной головной боли для стратегов — какой будет война, ядерной или «обычной». В первом случае хватало и одной ракеты, во втором же рекомендовалось выпускать их залпом. Считалось, что жертвой может пасть любая цель, кроме разве что самых больших авианосцев того времени, для которых обязательно требовалось попасть уже всеми тремя. А на повторный залп (на кораблях имелся ещё один комплект П-35 для обоих ПУ) времени уж точно не хватило бы: перезарядка занимала около часа, которого корабли охранения ударных групп противника дарить никак не собирались. Но, так или иначе, «Грозный» и его товарищи безусловно являлись очень сильными ударными кораблями, заставляя американцев буквально прятать свои авианосцы за кораблями охранения в ордере. К тому же они обладали ещё и неплохими средствами ПВО в лице комплекса ЗУРО «Волна» и двух спаренных 76-мм автоматических установок, не уступавших по скорострельности своим западным аналогам. Было чем угостить и подводного противника: для этой цели имелись реактивные многоствольные бомбомёты и два трёхтрубных торпедных аппарата, «рыбки» которых выгодно отличались от субтильных натовских «крошек» своими размерами. Получился весьма удачный многоцелевой корабль, но в случае использования против авианосных соединений судьба его вызывала лишь горькие сожаления. Хотя максимальная дальность П-35 превышала две сотни километров, с такой дистанции шансов попасть в цель с учётом активной радиоэлектронной борьбы и наличия у «вероятного противника» в достатке зенитных ракет практически не было. Первые советские крылатые ракеты являлись, пожалуй, ещё более уязвимыми, чем сверхзвуковые пилотируемые самолёты, поскольку последние хотя бы могли маневрировать. Чтобы наверняка поразить плавучий аэродром, 58-му было необходимо находиться как можно ближе к цели, превращая его в «одноминутного» смертника: печальная судьба для красивого и сильного корабля.

К счастью для первых советских ракетных крейсеров специальной постройки и для мира в целом, третья мировая война так и не разразилась. Тем более что число их осталось (на фоне толп американских «фрегатов», которые, кстати, вскоре стали «крейсерами» — по образцу наших 58-х) незначительным: всего четыре единицы из первоначально планировавшихся десяти, да к тому же и рассеянных по разным флотам. «Грозный» и «Адмирал Головко» оставались на закрытых театрах — Балтике и Чёрном море соответственно (хотя и неоднократно выбирались в дальние походы), а «Адмирал Фокин» и «Варяг» могли наслаждаться открытым (но и самым опасным) Тихим океаном. Конец срока жизни этих, безусловно, выдающихся кораблей совпал с последними годами «перестройки» и развалом СССР. Отслужившие почти по 30 лет, они уже не были нужны ни заметно ослабевшей России, ни, тем более, вновь образованной Украине. Но оставили заметный след: ударные ракетные крейсера стали отличительной «фишкой» советского флота, получившей продолжение и развитие в последующие годы.

В. КОФМАН