Еще гремели залпы русско-японской войны, еще броненосным крейсерам Камимуры предстояло доказать свою пригодность для участия в линейном бою наряду со «старшими товарищами» — броненосцами, а на стапелях всех важнейших военно-морских держав уже закладывались корабли этого класса, принадлежавшие к новому поколению. Конструкторы «отжимали» из проектов все лишнее и использовали последние достижения современной техники, делая свою продукцию все более рациональной и мощной. По сути дела, броненосный крейсер уже перестал быть крейсером в старом понимании этого слова — одиночным рейдером, предназначенным для охоты за торговыми судами противника. Огромные, закованные в броню исполины, несшие все более сильную артиллерию, являвшуюся несомненным излишеством для планировавшихся им задач. В морских доктринах крейсерам теперь в основном отводилась роль разведчиков при эскадре, быстроходного авангарда, способного разметать неприятельские дозоры, не давая им возможности наблюдать за развертыванием собственных линейных эскадр. Фактически же последние броненосные крейсера создавались по принципу «корабль против корабля».
Строящаяся новая единица никак не могла быть меньше и слабее введенного в строй потенциального противника, напротив, она должна была превосходить его при возможной «личной встрече». Другая сторона отвечала на это своим «силачом», причем уже тогда, когда потенциальный соперник еще находился на верфи. Эскалация индивидуальной мощи броненосного крейсера захватила все нации. Вполне естественно, что в таких случаях бурное соперничество приводило к появлению весьма совершенных образцов. Но, как это часто случается в истории военной техники, оно несло в себе ростки конца данной линии развития. Финал этого был уже совсем близок. Шансы встретиться в бою конкретно с тем самым соперником, против которого он строился, для данного корабля становились совсем призрачными, не говоря уже о том, что в реальной боевой обстановке одна из сторон могла оказаться и в численном превосходстве, и под прикрытием линкоров или эсминцев — ведь флоты продолжали стремительно расти. Но пока что в Англии, США, Франции, Италии, Германии и России продолжали думать о «крейсере-абсолюте», способном сокрушить врага в своеобразном рыцарском поединке.
Во главе «процесса», как уже повелось, выступала «владычица морей». Последние и самые мощные броненосные крейсера Британии начали строиться в разгар русско-японской войны. Но в их проектах конструкторы по возможности учли ее уроки, хотя в типично английском духе. Водоизмещение взятого за прототип «Уорриэра» увеличили на тысячу тонн, полностью перекомпоновав вооружение.
В результате получился изящный четырехтрубный корабль, с многочисленными орудийными башнями. Помимо двухорудийных носовой и кормовой, в которых разместились 234-миллиметровки, по каждому борту выстроились в ряд по пять одноорудийных 190-мм. Утыканные, как ежи, скорострельными пушками, «Дифенс», «Минотавр» и «Шэннон» на учениях ухитрялись выпускать в минуту до 50 тяжелых снарядов из башенных орудий — в 20 раз больше, чем наша «Россия». Но не все было так гладко, как выглядело на бумаге и на смотрах. Основные характеристики крейсера оказались недостаточно сбалансированными: защита по сравнению с предшественниками ничуть не улучшилась, а местами стала даже несколько слабее. По сути дела, снаряд, пробивший бортовой пояс (толщина которого в середине корпуса составляла шесть дюймов, уменьшаясь в носу и корме до четырех и трех дюймов соответственно), мог нанести опасные повреждения машинам, котлам или погребам боезапаса — единственным дополнительным прикрытием которых являлся чисто символический 19-мм скос броневой палубы. Хотя на одном из предвоенных банкетов с участием английских и германских моряков эскадры Шпее офицеры с «Минотавра» обещали в случае встречи с «Шарнхорстом» или «Гнейзенау» не стрелять из одной 190-миллиметровки, «чтобы уравнять число орудий», далеко не факт, что такая встреча обязательно сложилась бы в пользу «британца». Ведь целей для неприятельских снарядов хватало: теперь каждое орудие имело собственную подачу, по которой продвигалась настоящая «цепочка» опасного груза. Эту опасность подтвердила жестокая судьба «Дифенса», в который в Ютландском сражении попал тяжелый снаряд с германского линкора. Огненная дорожка от воспламенившихся зарядов проникла во все погреба, и они вспыхнули одновременно, выбрасывая столбы пламени и дыма через снесенные крыши многочисленных башен. Корабль тут же взлетел на воздух, унеся с собой в пучину всю команду.
Вторым слабым местом была уже недостаточная для наступившей эпохи дредноутов скорость. Проектные 23 узла с трудом достигла первая пара, «Дифенс» и «Минотавр», но чуточку более широкий и мелкосидящий «Шэннон» не превысил и 22,5 узла. Столь незначительный запас скорости перед своими линкорами и стал причиной гибели «Дифенса», который вместе с товарищами просто не смог быстро удалиться с пути армады Джеллико и попал под убийственный огонь внезапно появившихся линкоров противника, под которым смог продержаться всего несколько минут.
Но такая судьба явилась неким восстановлением справедливости. Ведь к тому времени на дне Северного моря уже’ покоился германский ответ на «дифен-сы» — последний броненосный крейсер кайзеровского флота «Блюхер». Надо отметить, что немцы подошли к проблеме «улучшения породы» этого класса кораблей более рационально. «Блюхер» получил единый главный калибр, хотя, по национальной традиции, не слишком мощный — 12 210-мм орудий в шести башнях, из которых на борт могли стрелять только четыре. В соответствии с той же традицией, защищен корабль был заметно лучше, чем у англичан. Более толстый 180-мм пояс подкреплялся изнутри 50-мм скосами палубы, что, впрочем, всего лишь примерно соответствовало бронированию японских «асам». Постарались конструкторы и со скоростью: столь же традиционная трехвальная установка номинально обеспечивала 24 узла, а на испытаниях крейсер развил на узел с лишним больше. Но высокая скорость и хорошая защита (оговоримся — для броненосных крейсеров!) в итоге сыграли с ним злую шутку. Численное преимущество британцев в линейных крейсерах побудило командование Флота Открытого моря включить «Блюхер» в состав быстроходного отряда адмирала Хиппера, состоявшего из кораблей этого нового класса. В результате и скорость, и защита его оказались недостаточными: при преследовании англичанами в бою при Доггер-банке нерасчетливо поставленный в арьергард корабль стал постепенно отставать и получать одно попадание за другим. Наконец, -удачно выпущенный тяжелый снаряд нащупал «ахиллесову пяту» в конструкции, пробив сверху палубную броню и взорвавшись в бортовом коридоре, по которому подавался боезапас к бортовым башням. В узкой и длинной «трубе» воспламенились заряды, и пламя, как в камине, потянуло по всему кораблю. Последующие попадания вывели из строя механическую установку. Однако построен «Блюхер» был крепко: англичанам пришлось всадить в уже неподвижный крейсер около сотни снарядов крупного калибра и несколько торпед, прежде чем он наконец пошел ко дну.
Помимо немцев, броненосный крейсер с главной артиллерией единого калибра создали только французы. И тоже в результате калибр этот оказался слабоватым. Два представителя последнего поколения класса, плававшие под трехцветным флагом, «Эдгар Кинэ» и «Вальдек Руссо», несли четырнадцать 194-мм орудий — очень внушительное на первый взгляд количество. Но именно только на первый. Располагались они в установках трех видов: в двух- и одноорудийных башнях, а также в казематах. Последнее решение являлось вынужденным: больше башен разместить даже в изрядном по длине корпусе не представлялось возможным. Внушительные многотрубные 14 000-тонные гиганты при своей 23-узловой скорости после появления дредноутов практически полностью потеряли свою ценность, но французы сохраняли их в строю и в 1930-е годы, после вступления в строй быстроходных крейсеров нового поколения, хотя уже в качестве учебных кораблей.
Свой вариант суперкрейсера появился и за океаном. Причем американцы продолжили свое экономическое давление на Старый Свет: не церемонясь, они заложили более крупную серию, чем кто-либо из европейцев. Большие по размерам, но относительно слабо вооруженные («только» восьмидюймовками в качестве главного калибра) предшественники — «Пенсильвании», о которых мы рассказывали ранее, подверглись изрядной критике. Поэтому еще до их вступления в строй следующая четверка («Теннесси», «Вашингтон», «Норт Каролина» и «Монтана») получила уже 10-дюймовые орудия, снаряд которых весил 250 кг, более чем в два раза превышая массу снаряда у предшественников. В остальном же новые броненосные крейсера мало отличались от «Пенсильвании» со товарищи: при водоизмещении 14 500 т они могли разогнаться только до 22 узлов. Основой защиты по-прежнему оставалась броневая палуба с толстенными 102-мм скосами, подкрепленная с борта 127-мм броневым поясом. Хорошее прикрытие из 229-мм плит имели лобовые части башен и боевая рубка. Однако американцы не решились на следующий шаг: второй калибр по-прежнему состоял из шестнадцати шестидюймовок. Правда, эти орудия могли сослужить неплохую службу, по крайней мере в бою с крейсерами, а частично и с броненосцами, разрушая их небронированные части. А вот двадцать две 76-миллиметровки к моменту вступления в строй выглядели несколько странно — многовато в качестве противоминного калибра, при практически нулевом шансе использовать их в «большом» бою.
В итоге американские гиганты обладали не столь уж многочисленными достоинствами, но еще и изрядными недостатками для того, чтобы войти в состав основных боевых эскадр. И прослужили они в первой линии совсем недолго. Уже в ходе Первой мировой войны с крейсеров начали потихоньку снимать артиллерию. Жертвой пали шестидюймовки (их число на некоторых единицах уменьшилось до четырех) и ставшие совсем одиозными 76-миллиметровки, количество которых уменьшилось почти вдвое (до 12). Впрочем, незадолго перед тем, в 1911 году, статус «Теннесси» и компании формально повысился: на них установили решетчатые «шуховские» мачты, что тогда являлось исключительной привилегией американских линкоров. О желании командования испытать свои суперкрейсера «в деле» свидетельствовала и установка в ходе войны пары 76-мм зениток. Но пока суть да дело, «Пенсильвании», как и их предшественников, активно использовали для опытов с палубной авиацией. С «Норт Каролины» 5 ноября 1915 года состоялся первый запуск самолета. Позже «Вашингтон» стал настоящей «броненосной авиаматкой»: на крейсере базировалось четыре гидросамолета, также пускаемые с катапульты.