«МИНЬЯТТА»: ИСТОРИЯ БЕССМЫСЛЕННОГО ПОДВИГА

В период Первой мировой войны ни крупные надводные корабли, ни подводные лодки Королевского итальянского флота (Реджиа Марина) сколько-нибудь серьезных успехов не добились. Зато вполне достойных результатов достигли боевые катера, отправившие на дно — помимо прочего — линейный корабль-дредноут «Сент Иштван» и старый броненосец «Вин». А утром 1 ноября 1918 года крупную боевую единицу — еще один линейный корабль — потопили с помощью специального «штурмового средства» итальянские морские диверсанты. Вот только оказался их героический рейд совершенно ненужным…

Создание нового боевого средства

Идея атаки кораблей австро-венгерского флота, стоящих в главной базе Пола, впервые посетила итальянского морского офицера — инженера капитана ди корвета Раффаэле Россетти — по его собственным словам где-то в начале июня 1915 года. Впоследствии он вспоминал, что инженер со скаута (лидера эсминцев) «Алессандро Поерио» спросил его, а нельзя ли переоборудовать торпеду таким образом, чтобы под управлением человека она оказалась пригодна для атаки вражеских баз.

Небольшое отступление. Россетти до поступления на морскую службу успел получить высшее техническое образование, окончив в 1904 году Туринский университет. А уже во время флотского периода своей жизни он поступил в Военно-морскую академию в Ливорно, а также прошел обучение в Миланском техническом университете. Так что это был высокообразованный специалист, хорошо разбиравшийся в различных областях техники и, судя по всему, обладавший нестандартным мышлением.

Однако, когда в сентябре того же года Россетти представил изложенные на бумаге соображения своему начальству, то особого понимания не встретил. Правда, он получил разрешение отправиться дальше по инстанциям. Но и более высокое начальство, а конкретно — командующий военно-морским районом Ла Специя вице-адмирал Альберто ди Бона 24 сентября особого интереса не выказал, и «сплавил» Россетти к специалисту по торпедному оружию капитану ди корвета Гвидо Каваолацци.

Каваолацци идея понравилась, и 3 ноября Россетти вернулся к ди Бона, имея на руках детально проработанное заключение по своему предложению. В нем отмечалась поразительно низкая стоимость нового боевого средства. Предполагалось, что новое боевое средство, созданное на основе модифицированной стандартной 356-мм бронзовой торпеды В57 (латинская буква «В» означает материал, из которого изготовлялся корпус торпеды — bronzo), сможет иметь эффективный радиус действия до 30 морских миль. Экипажи управляемой торпеды должны были составлять два человека, одетые в водолазные костюмы.

К несчастью для изобретателя, излишне оптимистичные оценки не только не вдохновили ди Бону, но даже вызвали у него явное недоверие к самой идее. Адмирал решил спустить дело на тормозах, а когда в начале 1916 года его сменил вице-адмирал Леоне Виале, то все повторилось. Понимания у нового начальника Россетти не встретил, обращения оказались безрезультатными.

Но изобретатель не опустил руки и на протяжении следующих двух лет продолжал работу над проектом фактически без ведома начальства. Необходимые материалы и рабочую силу Россетти «добывал» за счет других разработок. В мае 1916 года, находясь в должности морского суперинтенданта доков (отечественный аналог — военпред) в Сестри Леванте, Россетти смог по фиктивным документам получить две торпеды В57 и переправить их в Геную. Это место не очень подходило для его целей, и в мае 1917 года Россетти организовал свой перевод на новое место службы — вновь в Ла Специю. Именно там и начались полномасштабные работы.

Две торпеды, чье отсутствие в Сестри Леванте удалось скрыть с помощью подделки документов, спрятали в раздевалке, принадлежащей рабочим базы. Некоторые из этих рабочих были задействованы в проекте. Однако места в раздевалке оказалось мало, поэтому Россетти пришлось посвятить в свои планы начальника морской авиабазы и добиться разрешения использовать ангар. Конспирация оказалась вполне на должном уровне, поскольку высшее руководство, от которого приходилось скрывать происходящее, ничего особенного не замечало.

Первые испытания подводного аппарата состоялись 18 января 1918 года, последующие — 24 января и 27 февраля. Измерялся расход сжатого воздуха, а также опробовались различные типы винтов и водолазных костюмов. Испытания 9 марта убедили Россетти, что аппарат готов к действиям.

Новое «штурмовое средство» первоначально базировалось на основе старой торпеды В57, созданной еще в 1885 году, однако в какой-то момент последовало решение использовать более современную торпеду. Судя по всему, это была 450-мм торпеда серии А115 (accaio — «стальная»; принята на вооружение незадолго перед началом войны). Во всяком случае, можно уверенно утверждать, что в движение аппарат приводился работавшей на сжатом воздухе машиной именно от А115 конструкции фирмы «Shneider». Сжатый воздух хранился в резервуаре под давлением 205 кг/см2, которое с помощью редуктора снижалось до 130-150 кг/см² — рабочего давления двигателя.

По сравнению с бронзовыми предшественницами, стальные торпеды обладали намного большей дальностью хода и несли значительно более тяжелые боевые части. Впрочем, использовать БЧ от торпеды создатели «чудо-оружия» и не собирались: место штатной «головы» заняли две располагавшихся последовательно «бомбы» из листовой стали, каждая из которых содержала 175-кг заряд. В качестве взрывчатого вещества этих «бомб» использовался ТНТ. Они снабжались часовым механизмом с максимальной задержкой срабатывания 6 часов, а крепить к кораблю-цели их предполагалось с помощью электромагнитного замка — они должны были «присасываться». Вероятно, именно это и обусловило выбор названия аппарата — «Миньятта» («Mignatta», то есть «Пиявка»).

В литературе можно встретить и более «экзотическую» версию. Согласно ей, использованный для атаки Полы аппарат изготовили из попавшей в распоряжение итальянцев германской 500-мм торпеды. Вроде бы смертоносный подводный снаряд был выпущен подводной лодкой, однако не взорвался. Но эта версия документально нигде не подтверждается.

В целом «Миньятта» представляла собой аппарат длиной 8 м и массой 600 кг, ее центральная часть корпуса покрывалась деревянными планками (они крепились медными обручами). В корпусе находился резервуар со сжатым воздухом, а в кормовой части еще и устройство для самоуничтожения — небольшой заряд взрывчатого вещества, также с часовым механизмом. Также в кормовой части находилась и небольшая дифферентовочная цистерна. В верхней части корпуса, в центре тяжести, предусматривался специальный рым-болт с кольцом для крепления стропа — для подвешивания аппарата при спуске на воду или подъема на борт. Для уменьшения сопротивления воды при движении носовой заряд закрывался обтекателем в форме усеченного конуса.

Любопытный момент связан с винтами «Миньятты». На фотографии хранящегося в музее аппарата отчетливо виден один четырехлопастной. Но в то же время, согласно многочисленным указаниям, боевая машина была оснащена двойным (соосным) винтом, как это и было принято на торпедах типа А. Единственно, в чем нет расхождений, так это с указанием диаметра винта (или винтов) — 450 мм (17,7 дюйма в англоязычной литературе).

Дальность действия «Пиявки» определялась в 10 миль — 5 часов с 2-узловой скоростью. «Миньятту» предполагалось доставить в заданную точку вблизи Полы с помощью миноносца, а после спуска на воду она должна была буксироваться торпедным катером как можно ближе к противнику (лишь бы избежать обнаружения катера).

Два человека, составлявшие экипаж, теоретически должны были сидеть «верхом» на торпеде один за другим. Но тут возникала проблема: при движении кормовая часть аппарата оказывалась более заглубленной по сравнению с носовой, а потому сидевший сзади человек погружался по шею и рисковал захлебнуться. Нужно помнить, что автономных дыхательных аппаратов (типа аквалангов) в 1918 году не существовало, и «оседлавшие торпеду» диверсанты были одеты лишь в водонепроницаемые костюмы с капюшонами.

В довершение всего, «человеко-торпеда» не имела нормального руля (корабельного типа). Поэтому для изменения направления движения экипажу приходилось увеличивать сопротивление движению на той стороне, в которую они хотели повернуть, вытягивая руки и ноги. Единственным же элементом управления движением оставался ключ к воздушному клапану, позволявший открывать, закрывать или регулировать подачу сжатого воздуха из резервуара в машину.

В процессе испытаний выяснилось, что операторам «Миньятты» удобнее всего передвигаться, когда они не сидят на ней, а плывут рядом, держась за прикрепленные к корпусу специальные ручки. Кроме того, преодолевать заграждения «сидя верхом» оказалось попросту невозможно. После прикрепления зарядов экипажу следовало покинуть вражескую базу на основной части «Пиявки», но похоже, что возможность возвращения с самого начала рассматривалась скорее как теоретическая.

Подготовка завершается

После окончания работ Россетти пришлось отчитаться о своих действиях за прошедшие два года. Его доклад дошел до командующего флотом адмирала Паоло Таона ди Ревеля, и 1 апреля 1918 года тот вызвал инженера в Рим. Теперь обстоятельства для Россетти оказались вполне благоприятными. Во-первых, у него имелся работоспособный экземпляр подводного аппарата, который можно было продемонстрировать скептикам. Во-вторых, к этому времени Италия воевала уже три года, а достижений ни на суше, ни на море не имелось (вспомним о катастрофическом поражении итальянской армии под Капоретто). Ди Ревелю и его штабу «Миньятта» показалась прекрасной возможностью нанести австрийцам удар в их наиболее охраняемой гавани. Командующий дал положительное заключение и отправил Россетти в Венецию, куда тот прибыл 5 апреля.

В это время именно в Венеции разрабатывались и изучались самые различные возможности проникновения в хорошо защищенные и тщательно охраняемые базы австро-венгерского флота. Командование ВМС Двуединой монархии потратило немало сил на создание всевозможных препятствий проникновению итальянских легких сил к местам стоянок своих кораблей. Ряды толстых бревен, соединенных цепями и стальными тросами, сетевые заграждения, прожекторы, артиллерийские батареи, а также патрулирующие акватории вооруженные катера и шлюпки — все казалось продуманным до мелочей.

Итальянцы чего только ни придумывали! Чтобы прорвать боновые заграждения и отряд торпедных катеров смог пройти в гавань Полы, собирались задействовать в качестве тарана устаревший линкор. В качестве корабля-прорывателя боновых заграждений избрали броненосец «Ре Умберто», выведенный из состава флота еще до войны, но затем возвращенный в строй как корабль береговой обороны. С «ветерана» сняли вооружение, заменив его восемью 3-дюймовыми пушками и траншейными минометами, хорошо подходившими для стрельбы по берегу. Экипаж «Ре Умберто» был сокращен до минимума и укомплектован добровольцами. Кораблю предписывалось ночью скрытно подойти к входу в гавань Полы, а затем, развив максимально возможную скорость, «проламывать» преграды и прорываться внутрь, открывая проход «свите» из торпедных катеров. Не надеясь только на силу таранного удара, инженеры оборудовали броненосец специальными резаками и дисковыми пилами — для надежного разрушения бонов и разрезания тросов.

Для доставки диверсионных зарядов (специальных мин) планировали использовать специальные лодки. Потом возникла идея особым образом оборудовать подводную лодку: предполагалось, что она сумеет пробраться под заграждениями. Эти проекты остались нереализованными, зато идея оснащенного гусеницами торпедного катера была претворена в жизнь (подробнее см. в «М-К» № 11-2023). Но и эта затея провалилась. Хотя в ночь с 13 на 14 мая «катеру-танку» удалось с помощью гусениц преодолеть несколько рядов боновых заграждений, его заметили, осветили прожекторами и энергично обстреляли. Командиру пришлось затопить катер, а встревоженные смелым рейдом австрийцы дополнительно усилили защиту главной базы флота. В частности, бревна снабдили шипами, сделав их преодоление гусеничными средствами крайне затруднительным.

Тем временем Россетти во время доклада командиру порта капитано ди васчелло Костанцо Чиано выяснил, что группа молодых офицеров в Венеции также разрабатывает планы по проникновению в защищенную гавань. В частности, молодой флотский врач Раффаэле Паолуччи с февраля 1918 года тренировался для проникновения в гавань Полы. Идея была проста — туда, куда не прорвутся крупные боевые единицы, может проскочить совсем небольшой катерок, а с него — сойти один единственный водолаз с центнером «груза». Бомбу в виде метровой трубки с часовым механизмом одиночный пловец должен был перетащить через все защитные сети и барьеры, после чего прикрепить к борту одного из больших австро-венгерских кораблей. Предполагалось, что после «высадки» с катера проплыть потребуется около 3-х километров, но благодаря усердным тренировкам Паолуччи довел результат до 5 миль (примерно в 3-4 раза больше необходимого). Тренировался Паолуччи, буксируя пустую бочку. А его стремление осуществить диверсию ограничивалось отсутствием подходящей мины — работа над ней шла полным ходом, но завершена еще не была.

Именно этого превосходного пловца Россетти выбрал своим напарником. Однако дело у «доктора» поначалу не заладилось: когда 31 мая «Миньятта» отправилась в 8-километровый испытательный поход, он попал под аппарат и едва не погиб. Паолуччи спасло находившееся рядом судно, «Пиявку» также удалось благополучно поднять из воды.

Тем временем возникли неприятные осложнения. Россетти негодовал, что в оказавшейся слишком близко от линии фронта Венеции присутствовало чрезмерно много «длинных языков». Поэтому он вместе с «Миньяттой» вернулся в Ла Специю. Доводка аппарата продолжалась — в частности, помимо технической части, был усовершенствован и благополучно испытан облегченный гидрокостюм.

Не просто складывались и отношения Россетти с Чиано. Последний требовал атаковать Полу немедленно, а Россетти стремился доработать «Миньятту» до определенного уровня технической надежности и совершенства — как говорится, «довести до ума». Но теперь желания изобретателя уже не имели существенного значения, поскольку события на фронтах начали развиваться слишком стремительно. В начале октября 1918 года Центральные державы попытались добиться мирного соглашения с США. Ди Ревель, не то стремившийся ускорить крах Австро-Венгрии, не то попросту опасавшийся не успеть реализовать свои замыслы, решил начать операцию против стоящих в Поле неприятельских линейных кораблей во время ближайшего новолуния — в начале ноября, вне зависимости от хода работ. Россетти с обеими «миньяттами» (S.1 и S.2) вернулся в Венецию. 25 октября прошло успешное финальное испытание, во время которого спущенный на воду около Арсенала аппарат, оставшись необнаруженным, атаковал корабль-цель около церкви Санта Мария делла Салюте.

Окончательный вариант инструкции, в которой оговаривались действия кораблей и экипажа «Миньятты», Россетти и Паолуччи, капитан Костанцо Чиано подписал 30 октября 1918 года. Вечером 31 октября миноносец 65PN с «Миньяттой» S.2 на борту в сопровождении торпедного катера МАS-95 покинул Венецию. Вблизи острова Бриони у Далматинского побережья управляемую торпеду спустили на воду, и катер взял ее на буксир. В 22:13 «пиявка» отсоединилась от буксировщика и пошла в бухту…

«Миньятта» атакует!

Погода итальянцам благоприятствовала: безлунная, темная и дождливая ночь существенно уменьшала шансы на обнаружение диверсантов. Часовые на постах и сторожевые шлюпки ничего не замечали, а отважные офицеры, пусть и с немалыми усилиями, успешно преодолевали один барраж за другим. Но тут природа начала играть против итальянцев: у входа в гавань начавшийся отлив вырвал из-под них аппарат и понес его в море. Паолуччи поплыл за ним, догнал и поймал; «пиявку» с трудом удалось вернуть под контроль. Диверсанты надеялись, что дождь загонит часовых в укрытия и, как им казалось, так оно и произошло. Около 2 часов ночи 1 ноября отважный экипаж оказался внутри гавани, миновав брекватер и преодолев все линии заграждений.

Впрочем, причина, объясняющая недостаточную бдительность дозоров и часовых, относилась отнюдь не к «явлениям природы». Дело в том, что в Поле происходили революционные события. Днем ранее, 30 октября, наступил конец Императорского и Королевского флота. Император Карл объявил о передаче командования и контроля над флотом Югославянскому национальному совету. Реальная передача состоялась 31 октября, когда последний настоящий командующий флотом Миклош Хорти (будущий регент Венгрии) покинул свой флагман «Вирибус Унитис» в 16:45, а флаг Двуединой монархии спустили в последний раз. За Хорти последовали многие немецкие, чешские и венгерские военнослужащие, которые составляли большую часть офицеров и наиболее подготовленных матросов многонационального австро-венгерского флота.

Фактически корабли находились под контролем славянских «остатков» экипажей. Новым комфлота стал Янко Вукович де Подкапельски — линеншиффс-капитан (капитан 1 ранга; фамилия приведена в соответствии с тем, как она дается в капитальном труде «Österreich-Ungarns Seekrieg 1914-18») имперской службы, теперь спешно произведенный в контр-адмиралы. Его назначение объяснялось просто — Вукович де Подкапельски оказался старшим по званию офицером-славянином. Несмотря на большой опыт службы и определенный авторитет среди личного состава, порядок в базе командующий восстановить не смог. Во-первых, оставшиеся на кораблях люди уже поверили в скорое заключение мира, а во-вторых, полномочия новоиспеченного адмирала существенно ограничивались деятельностью матросских комитетов. В результате затемнение в Поле не соблюдалось, корабли стояли освещенные, а водонепроницаемые двери в переборках никто и не думал задраивать.

Что касается флагманского линкора «Вирибус Унитис», то по сей день остаются предположения, будто его собирались едва ли не 1 ноября переименовать. В литературе и Интернете можно найти несколько версий, как именно должен был называться корабль в составе флота Государства словенцев, хорватов и сербов. Например, упоминается «Югославия». Кстати, нашлось место и кораблям, поднявшим чешские флаги — это были линкоры-преддредноуты «Радецкий» и «Зриньи».

Командование нового флота телеграфировало представителям Антанты о том, что на кораблях в Поле подняты флаги Государства словенцев, хорватов и сербов. Судя по всему, итальянское морское командование об этом знало, а вот до непосредственных участников рейда информацию никто доводить не стал, да и сам рейд не отменили. Так что не подозревавшие о реальном положении дел Россетти и Паолуччи вели «Миньятту» между двумя колоннами освещенных линкоров. В какой-то момент из-за неисправности клапана управляемая торпеда начала тонуть, и спасти ее от затопления удалось, только стравливая предназначенный для движения воздух — пришлось израсходовать запас сжатого воздуха, необходимый для возвращения после атаки. Оставалось надеяться лишь на то, что после завершения своей миссии моряки, бросив «Миньятту», смогут выбираться на берег. Там можно было рассчитывать на получение помощи от местных жителей, многие из которых были этническими итальянцами и симпатизировали союзникам.

В 04:30 итальянцы подвели «Миньятту» к левому борту «Вирибуса Унитиса», затем аппарат прошел вдоль борта линкора и перешел на его правый борт. Там Россетти закрепил один заряд между четвертым и пятым 15-см орудием. По сообщению Россетти, часовой механизм взрывателя был установлен с двухчасовой задержкой. Паолуччи на «Миньятте» ожидал напарника примерно в 20 метрах от борта «супостата», а после возвращения Россетти «пиявка» начала отходить от заминированного корабля.

Есть упоминания о том, что процесс крепления мины к борту сопровождался изрядным шумом, который услышали на линкоре, но эта информация не вполне достоверна. К тому же, Россетти, чьи нервы были «на взводе», мог любой сопровождавший его действия звук воспринимать как громкий — вне зависимости от того, как все обстояло на самом деле.

В 05:15 на «Вирибусе Унитисе» сыграли побудку, и почти сразу после этого итальянцев все же заметили и осветили прожектором. Примитивный камуфляж (маскировка под плавающие кучи листьев) не помог им избежать обнаружения, и вскоре к ним подошел моторный катер. Россетти и Паолуччи взвели взрыватель второго заряда и установили машину «Миньятты» на малый ход. Теперь уже неуправляемая торпеда отправилась в самостоятельное плавание, а ее экипаж выловили из воды и доставили на борт «Вирибуса Унитиса». Там «добычу» встретили с интересом, но без неприязни. Россетти вроде бы сказал Вуковичу де Подкапельски, что их сбросили в гавань с самолета. Существует версия, что пленники выдавали себя за пилотов потерпевшего аварию гидросамолета, но, судя по всему, она не соответствует действительности (пилоты в гидрокостюмах — оригинальный, но не слишком правдоподобный вариант).

Понимая, что дело движется к развязке, итальянцы — не вдаваясь, впрочем, в детали — рассказали Вуковичу де Подкапельски, что вскоре должно произойти. Командующий немедленно отдал приказ покинуть линкор. Оказавшиеся в воде Россетти и Паолуччи были подобраны лодкой с однотипного с «Вирибусом Унитисом» дредноута «Тегетгофф», чья якорная стоянка находилась рядом. Но в объявленное время взрыва не последовало, и их вновь доставили на «Вирибус Унитис», на который вернулось много моряков. На этот раз прием оказался куда более враждебным — с пленников сняли костюмы и сорвали знаки различия, а их самих решили было отправить в карцер.

Но часовой механизм взрывателя все-таки сработал. Случилось это, вероятно, в 06:44. Поскольку корабль пребывал в совершенно небоеспособном состоянии, то никакой борьбы за живучесть не велось. Сразу же появился крен на правый борт, быстро дошедший до 20°. Россетти и Паолуччи вновь бросились за борт, и вновь были спасены. А сам линкор опрокинулся и затонул буквально через 15 минут. Среди причин столь быстрого затопления называют (в числе прочих, разумеется) и пустые угольные ямы — наличие в них угля, по мнению ряда авторов, могло бы «купировать» силу взрыва и существенно уменьшить разрушение конструкций корпуса.

О точном времени взрыва спорят до сих пор. Судя по всему, в революционной Поле с хронометражем и точной фиксацией событий дело обстояло неважно. Так что разночтений хватает. Впрочем, подобный разнобой в описаниях боев, катастроф и других важных событий — далеко не редкость. Например, много лет назад авторов настоящей статьи сильно удивили несоответствия в журналах британских кораблей «Шах» и «Аметист», сражавшихся в 1877 году с мятежным «Уаскаром»: время различалось на 30 минут.

Что касается событий в Поле, то в литературе указываются три (условно назовем их основными, поскольку есть еще несколько вариантов) времени взрыва. Самое раннее — в 06:20, следующее — в 06:30 и, наконец, приведенное выше 06:44. Дело в том, что 1 ноября восход солнца в Поле (ныне хорватском городе Пула) как раз и происходит в 06:44. Если бы взрыв произошел раньше, то сделанная с «Тегетгоффа» фотография тонущего «Вирибуса Унитиса» вряд ли бы получилась, просто по условиям освещенности.

Но вернемся к «Миньятте». Оставшийся без экипажа аппарат, в головной части которого находилась вторая мина, продолжил движение по гавани. «Пиявка» прошла около 500 м и оказалась под корпусом парохода «Вин» («Wien» -«полный тезка» потопленного торпедным катером в декабре 1917 года броненосца), ближе к его кормовой части, где и взорвалась. В годы войны этот большой лайнер использовался в качестве госпитального судна, а затем служил казармой для экипажей германских подводных лодок. Немцы покинули «Вин» за несколько дней до описываемых событий, и судно стояло не то вообще «обезлюдевшим», не то с минимальной командой. Плавказарма затонула на мелководье и, насколько известно, жертв при этом не было.

Точное же число погибших на «Вирибусе Унитисе» осталось неизвестно. Некоторые исследователи (в том числе и С.Е. Виноградов, автор изданной в «Морской коллекции» монографии о кораблях типа «Вирибус Унитис») оценивают потери экипажа примерно в 400 человек. Однако многие историки к настоящему времени пришли к выводу, что это число явно завышено. Но достоверных данных нет, а «разброс» составляет от 50 до, как сказано выше, 400 погибших.

Разделил судьбу линкора и Янко Вукович де Подкапельски, обстоятельства его гибели также нельзя назвать четко установленными. Вероятнее всего, он погиб уже в воде — убитый каким-то обломком. Есть и более героическая версия, согласно которой он до последнего момента оставался на мостике, так и не покинув своего корабля. Командующим флотом Вукович де Подкапельски пробыл всего полсуток…

«Пейзаж после битвы»

Россетти и Паолуччи находились в плену сперва на борту броненосца «Габсбург», а затем их перевели на «Радецкий». После занятия итальянцами Полы 5 ноября моряков освободили. Они были встречены на родине как герои, удостоившись и высоких наград, и повышения в званиях. Таких же почестей удостоился и Чиано. Более того, причитавшуюся «победителям линкора» сумму в 1 млн 300 тыс. лир золотом было предложено поделить на троих. Россетти делить деньги с Чиано не пожелал, и после продолжительной «борьбы» добился того, что всю сумму распределили только между ним и Паолуччи. Большая часть этих денег в конечном итоге пошла на помощь семьям погибших на «Вирибусе Унитисе» моряков. В литературе есть упоминания о том, что именно благодаря «итальянскому золоту» смог получить высшее образование сын Вуковича-Подкапельски.

Увы, но героический рейд Россетти и Паолуччи оказался с военной точки зрения совершенно бесполезным, а с учетом дальнейшей судьбы кораблей бывшего австро-венгерского флота скорее даже вредным. Уцелевшие корабли прекратившей свое существование Двуединой монархии страны-победительницы поделили между собой, и некоторые экс-«австрийцы» даже приняли участие во Второй мировой войне. Впрочем, линкоров-дредноутов это не касалось: «Тегетгофф» в 1924 году отправили на слом в Италии, «Принц Ойген» пошел на дно двумя годами ранее, послужив мишенью на учениях французского флота. А вот остов несостоявшейся «Югославии» в конце 1919 года пришлось со дна гавани убирать — тратя на это силы и средства.

Определенных затрат потребовал и подъем затонувшего судна «Вин». Большой и достаточно новый (вступил в строй в 1911 году) пароход, сидевший на грунте на небольшой глубине, итальянцы сочли ценной добычей. Его довольно быстро подняли и, после не слишком продолжительного ремонта, ввели в строй. Сменив несколько названий и хозяев, лайнер под наименованием «По» дожил до Второй мировой войны, когда он стал госпитальным судном. Экс-«Вин» в порту Валлона 14 марта 1941 года потопили британские самолеты — теперь уже окончательно.

Раффаэле Россетти вышел в отставку в 1919 году, к приходу к власти фашистов он отнесся, мягко говоря, не слишком хорошо. Из-за решительной антифашистской позиции ему пришлось покинуть Италию. В эмиграции он руководил одной из боровшихся с фашистами организаций, а во время Гражданской войны в Испании активно поддерживал республиканцев. Правительство Муссолини приняло постановление о лишении Россетти золотой медали «За воинскую доблесть», но после падения фашистского режима медаль ему вернули.

Раффаэле Паолуччи, в отличие от своего боевого товарища, к фашистам относился достаточно благосклонно -много лет он состоял в партии (вплоть до падения режима в 1943 году). Однако в послевоенной Италии он «обернулся» истинным республиканцем и даже избирался в Парламент. Но главное заключается в другом — он получил известность в области торакальной и абдоминальной хирургии, и одно время был вице-президентом Международной коллегии хирургов.

Костанцо Чиано, возведенный королем Виктором Эммануилом III в графское достоинство, в начале 1920-х годов стал одним из виднейших деятелей Национальной фашистской партии, участвовал в «марше на Рим», а с середины следующего десятилетия и вплоть до своей смерти в 1939 году занимал высокий пост президента Палаты депутатов Италии.

«Миньятта» в 1930-е годы послужила своеобразной «идеологической базой» для создания нового диверсионно-штурмового средства — человекоуправляемой торпеды «Майале» («Malaie» — «Свинья», официальное название — Siluro a lenta corsa, «тихоходная торпеда»), на основе которой, в свою очередь, были сконструированы еще более совершенные аппараты. В годы Второй мировой войны итальянские боевые пловцы совершили немало героических деяний. Вот только большинство из этих «славных дел» относится к периоду, когда управляемая фашистским правительством Италия была союзницей Германии. Впрочем, после краха режима Муссолини часть итальянских морских диверсантов сражалась на стороне союзников, сумев не единожды отличиться.

В других странах, участвовавших во Второй мировой войне, также имелись примеры разработки удачных и достаточно совершенных диверсионных средств (человекоуправляемых торпед). В частности, очень похожими на итальянские «Майале» были британские «Черноты» Mark I и Mark II («Chariot», то есть «Колесница»).

Германский флот пошел по другому пути, разработав «сцепку» из двух торпед, известную под названием «Негер» («Neger»). В верхней торпеде, переоборудованной в управляемый аппарат, имелось место для водителя, нижняя использовалась по прямому назначению. Но проще всего подошли к делу японцы, создавшие человекоуправляемую торпеду «Кайтэн» с водителем-смертником. Впрочем, первоначально для водителей предусматривались средства спасения, но, насколько известно, ни один из них ими не воспользовался.

Значительное развитие подводные штурмовые средства, как диверсионные, так и чисто транспортные, получили после Второй мировой войны. Но это уже совсем другая история.

Остается только добавить, что уцелевшая «Миньятта» (S.1) ныне хранится в Военно-морском музее в Специи. Сохранились до наших дней, также в качестве музейных экспонатов, и поднятые со дна обломки аппарата S.2, и «раритеты» с потопленного в Поле «Вирибуса Унитиса».

Борис СОЛОМОНОВ, Павел СОЛОМОНОВ