Страна уже не могла развиваться сама по себе, за счёт внутренних ресурсов — ей нужны были экономические партнёры. Разумеется, требовались и надёжные транспортные пути. При этом самым экономически выгодным видом транспорта в те времена был водный, и Россия постепенно выдавливала врагов со своих земель, захваченных соседями во времена Смуты. Цель была очевидной — выйти к морям, но сил для этого у России было пока маловато. Ведь прорыв к Чёрному морю сулил встречу с Османской империей, находящейся на пике своего могущества.
Впрочем, здесь следует упомянуть о том, что в 1637 году донские казаки захватили турецкую крепость Азов и в течение пяти лет удерживали её (впоследствии этот период назвали Великим Азовским сидением). Однако в 1642 году из-за отсутствия надёжных путей сообщения донским казакам пришлось непобеждёнными покинуть крепость — время настоящих побед ещё не пришло!
Заманчивой для России казалась и Балтика, но путь на неё тоже отсутствовал — чтобы пробиться туда, нужно было воевать чуть не со всей Европой.
Оставался путь на юго-восток. Но на Волго-Каспийских путях царила полная анархия. Астрахань составляла серьёзную силу в низовьях Волги, но далеко не единственную. Весь прикаспийский регион был поделён на зоны влияния многочисленных султанов, шахов, ханов и местных «политических деятелей» рангом поменьше (знакомо, да?). Каждый из них хотел иметь свой куш от торговли между государствами, однако самой торговле это совсем не помогало.
Дополнительным фактором раздора была казачья вольница во главе со Степаном Тимофеевичем Разиным. Мы как-то больше наслышаны о том, что он был разбойником и лишь дворян да бояр изводил, но донской атаман Разин в 1662 — 1663 годах ещё и воевал с иностранными державами, вступал с ними в дипломатические отношения, а в 1668 — 1669 годах совершил по Каспию поход в Персию. И вообще, Степан Тимофеевич в те годы представлял собой весьма заметную фигуру русской политической жизни. Своего рода региональная оппозиция… вооружённая до зубов.
Военно-политическая задача Алексеем Михайловичем была поставлена жёстко — доминирование в прикаспийском регионе. Инструментом её реализации мог стать только военный флот.
Так что? Царь повелел и бояре приговорили? Не всё так просто. Прежде всего Алексею Михайловичу и его администрации пришлось решать и чисто инженерную проблему. Да, флот нужен, но какой? Чтобы уяснить это, необходимо было проанализировать особенности района плавания, наличие баз снабжения, места дислокации, количественный и качественный состав кораблестроителей и наличие нужных специалистов. Кроме того, на решение царя влияла общая военно-политическая обстановка в мире и стратегическая линия России в этой обстановке.
Люди плавали по Каспию всегда. Озеро это, за его размеры называемое морем, отличается редким непостоянством. Оно то разливается, поглощая прибрежные поселения, то уходит, сжимается, освобождая большие участки суши. К примеру, сейчас в Астраханской области есть село Вышка, расположенное в полусотне вёрст от моря. А название ему было дано из-за маяка петровских времён, стоящего близ этого села!
Но и в те времена, и сейчас весь северный Каспий — это сплошное мелководье. Поселения по берегам моря располагались довольно часто, но все они были небольшими и не имели достаточно удобных мест для организации портов. Поэтому как торговый, так и военный флот в регионе был всегда представлен относительно небольшими судами с малой осадкой. О судах нерусской постройки (киржимах) нам известно со слов Адама Олеария, путешествовавшего по Волге в Персию с голштинским посольством в 1634 — 1689 годах.
Русские использовали струги. Наиболее близкий известный аналог этих судов — каспийская реюшка. В основном это были суда длиной 8 — 12 метров, шириной 2,8 — 3,5 метра, плоскодонные, круглоскулые, парусно-вёсельные, с небольшой осадкой. На 24 таких стругах Степан Разин совершил свой знаменитый Персидский поход, и на них он лихо разгромил объединённый флот противника из 70 кораблей.
Эффективность такого флота надёжно подтверждена, и естественно возникает вопрос — чего же ещё надо? Мало того, впоследствии и Пётр I активно, успешно и в массовом количестве использовал струги в своих военных операциях. Однако Алексей Михайлович смотрел на задачу шире — ему было нужно не просто быстрое лёгкое боевое судно, а настоящая плавучая крепость с могучей артиллерией и десантом на борту. Нужна была несокрушимая цитадель, не позволявшая даже помыслить о нападении на неё. Но и этого оказалось мало. Стратегической целью было плавание не только по Каспию, но и по Чёрному, Балтийскому и другим морям!
Для этого требовались суда океанского класса, и они давно уже строились в Европе. Можно было, разумеется, купить там корабль для Каспия, но дальновидный монарх решил строить его своими силами. Он понимал, что России нужен не единственный корабль и даже не целая Каспийская флотилия, а Русский
Военно-Морской Флот и морская кораблестроительная промышленность.
Именно под таким углом зрения формировались технические требования на постройку корабля. В них утверждалось, что судно должно строиться по принципам океанских кораблей, с мощной артиллерией и большой автономностью, с одной стороны, и небольшой осадкой — с другой.
В Европе в те времена лучшими судостроителями считались голландцы. А наиболее подходящим прототипом для строительства корабля был признан пинас — тип торгового судна, использовавшегося для каботажного плавания. Именно такое судно имело солидную грузоподъёмность при относительно небольшой осадке и среди иностранных кораблей наиболее полно отвечало особенностям Каспия. Ко всему, в процессе строительства такого судна русские мастера могли перенять европейские приёмы кораблестроения.
Общее руководство реализацией государственной программы было возложено на главу посольского приказа Афанасия Лаврентьевича Ордына-Нащёкина. По его приказу голландский купец Ван Сведен нанял за границей целую команду специалистов в области строительства и эксплуатации морских судов.
Местом постройки выбрали село Дединово Коломенского уезда, где уже имелся достаточно крупный центр речного судостроения, а окрестности изобиловали дубовыми лесами. Согласно царскому указу именно в Дединове в 1667 году был заложен корабль под названием «Орёл». Вместе с мастерами-иностранцами строить корабль и учиться иноземным приёмам судостроения должны были российские мастера Я. Полуэктов и С. Петров.
Теоретический чертеж, корпуса корабля «Орёл»
Необходимо помнить, что русское судостроение до появления «Орла» отнюдь не было каким-то недоразвитым и примитивным. У нас умели строить суда, в том числе и морские. Причём это были не утлые лодчонки, а корабли, успешно плававшие в морях Северного Ледовитого океана. Крупные поморские лодьи имели длину до 25 метров и ширину до 8 метров. И это были далеко не рекордные размеры. Самым выдающимся среди поморских судов был коч — истинный шедевр деревянного судостроения. На рубеже XVI — XVII веков на северных верфях строили трёхмачтовые кочи. Для управления рулём на этих судах использовался штурвал, так что «Орёл» с его колдерштоком оказался для русского судостроения шагом назад. Совсем не зря в своё время голландец Николай Витсен обратил внимание на мангазейские кочи — суда с ледовой защитой, строить которые в Европе вообще не умели.
В 1685 году в Холмогорах произошло рядовое событие — принимали коч, построенный для плавания на Новую Землю крестьянами села Волокопинежского Игнатием и Тимофеем Фёдоровыми. В соответствии с сохранившимся актом приёмки, пинежский коч имел длину по килю 21,6 метра, ширину 6,4 метра и высоту борта 3,5 метра. Размерения эти оказались практически такими же, как у «Орла».
Ещё в XVI веке на Руси начали действовать первые мануфактуры, и среди них уже имелись крупные предприятия по изготовлению канатов для морских судов. А в области изготовления тканей русским можно было не только учиться, но и самим кое-чему поучить европейцев. В частности, отставая от Англии по выработке шерстяных тканей, по выпуску льняных Россия равных не имела, и парусов для внутреннего флота у нас шилось немало. Да и плотников необходимой квалификации на Руси тоже было достаточно.
В музеях сохранилось немало образцов стрелкового оружия большого и малого калибра, по качеству изготовления никак не уступавших европейским изделиям.
В целом, к строительству собственного флота Россия была готова !
Капитаном корабля с очень неплохим жалованьем и присвоением титулов «капитана» и «кормщика-генерала» был назначен Давид Бутлер — один из самых известных специалистов того времени. Одновременно разрабатывался и утверждался первый прообраз корабельного Устава из 34 статей, что ещё раз косвенно подтверждает, что Алексей Михайлович строительством одного корабля ограничиться не собирался.
Русская армия в те времена состояла в основном из стрельцов. Все они были мелкими собственниками, а служба была для них не единственным занятием — основной доход приносило им собственное дело. В отличие от них команда «Орла» служила на основе постоянного договора и, таким образом, эти люди являлись первыми солдатами регулярной армии, что позволяет назвать «Орёл» первым кораблём Русского Военно-морского флота. Впрочем, к кораблю на постоянной основе были прикомандированы и стрельцы — первые бойцы современной морской пехоты.
Сейчас часто вспоминают (и в Голландии едва ли не чаще, чем в России), что Пётр I учился корабельному делу в Амстердаме. Но справедливости ради следует упомянуть, что сам он о голландских мастерах был не очень высокого мнения. Пётр не без основания считал, что англичане достигли в этом искусстве больших высот, поставив дело на научную основу.
Но это происходило позже, а во времена «Орла» судостроители не делали чертежей, а секреты мастерства передавали по наследству. Никогда не было и чертежей «Орла». Не существовало в те годы и традиции изготавливать предварительные модели кораблей — она появилась в Англии несколько позже. Поэтому восстановить облик первого русского корабля оказалось делом непростым.
Основой для реконструкции корабля послужили записи парусного мастера корабля «Орёл» Яна Стрейса, сохранившаяся в архиве ведомость утилизации корпуса корабля 1676 года и книга Николаса Витсена «Aeloude en Hedendaegsche Scheeps Bouw en Bestier», изданная в Амстердаме в 1671 году, в которой впервые были изложены основы проектирования судов того времени. Ван Сведен и Давид Бутлер также оставили записи об основных размерениях корабля.
Дополнительно реконструкция была проверена в других источниках. Эту непростую задачу решил Сергей Николаевич Кузнецов — исполнительный директор Астраханского регионального общественного фонда «Орёл». До Кузнецова в различных справочниках и монографиях использовалась реконструкция, выполненная инженером С.Лучининовым и художником-маринистом Е.Войшвилло, впервые опубликованная в журнале «Моделист-конструктор» №10 за 1969 год. После анализа этой реконструкции Кузнецовым в ней были выявлены значительные отклонения от сведений, почерпнутых из упомянутых выше источников. По результатам этой работы было принято решение выполнить всю работу, что называется, с чистого листа, начиная с главных размерений и формы корпуса.
После всестороннего анализа всей доступной информации и проектных проработок были определены главные размерения корабля. По современным правилам обмера судов наибольшая длина — 25 м, расчётная длина — 24,3 м, наибольшая ширина — 6,4 м, высота борта на миделе — 3,9 м, осадка по КВЛ при водоизмещении 160 т составляла 2,0 метра. Считать эти данные абсолютно точными нельзя, но точнее определить их вряд ли удастся — вот это уже точно.
В соответствии с царским указом, в качестве гальюнной фигуры на корабле предписывалось установить изображение орла, но в реальности по тем или иным причинам выполнили фигуру льва, что, впрочем, было традиционным решением для тогдашнего европейского судостроения. Изображение же двуглавого орла нашло своё место на кормовой стенке юта среди травного узора. Там же, над фигурой двуглавого орла, было вырезано’ и название корабля — «Орёл».
По сохранившимся изображениям и описаниям удалось достаточно точно восстановить внешний облик корабля, но его внутреннее устройство оставалось для нас тайной. Раскрыть её можно было только с помощью анализа схем общего расположения аналогичных судов того времени.
Устройство корабля получилось следующим. Самая нижняя часть корабля с носа в корму была разделена на три помещения — грузовой трюм, провизионная кладовая и крюйт-камера для хранения пороха и зарядов. Сверху эти помещения закрывала палуба, которую называют пушечной, и именно там располагались крупнокалиберные орудия «Орла», причём двенадцать из них смотрели на мир через бортовые пушечные порты и два — через кормовые.
В носовой части этого пространства находились парусный склад и шкиперская кладовая, занимавшие, скорее всего, одно помещение. Здесь же, среди пушек, были и спальные места команды. Места для ночёвки рядовых членов команды не выгораживались.
Офицерский состав располагался в кормовой части, разделённой лёгкими выгородками на отдельные каюты. Интересно, что на время боя выгородки снимали, чтобы освободить достаточно места для обслуживания орудий. Вентиляция осуществлялась через решётчатые крышки сходных и грузовых люков. Высота помещения пушечной палубы составляла от 1,8 метра до 1,9 метра. На этой высоте располагалась главная палуба.
В носовой части, сразу за гальюном (на баке), устанавливались два носовых орудия, а за ними — помещение судового камбуза и ворот для подъёма якорей. На кормовой стенке бака, точнее на леере палубы бака, подвешивался судовой колокол — для того времени это уже было традиционным местом для его размещения.
Далее располагался комингс грузового люка и на нём — корабельная спасательная шлюпка. За грот-мачтой, по бортам, было установлено ещё шесть корабельных орудий меньшего калибра. Если поход предстоял дальний, то в этом месте могли стоять клетки для живого «провианта».
Далее начиналась кормовая надстройка (ют), в которой находились кают-компания и оружейная кладовая. Помещение кают-компании в случае необходимости выполняло функцию операционной, поэтому шкаф с медицинскими принадлежностями находился там же.
Над кормовой надстройкой было ещё одно помещение — каюта капитана, которая являлась и навигационной рубкой. Перед ней размещался рычаг колдерштока (рулевого устройства). В ведомости по утилизации это строение носило название «чердак», как, впрочем, и остальные надстройки корабля. Не вызывает особых сомнений размещение осушительного насоса — он находился в шахте, в составе помещения крюйт-камеры.
Кроме основной корабельной артиллерии, состоящей из 22 пушек, «Орёл» в обязательном порядке оснащался и малокалиберными пушками для абордажного боя, которые устанавливались по планширям фальшбортов и ограждений палуб носовой и кормовой надстроек. Вспомогательные огневые средства — малокалиберные пушки, пищали ручного боя, мушкеты и мушкетоны могли располагаться и на марсах для навесного огня по палубе вражеского корабля.
Во время боя на главную палубу корабля выносили ящики с ручным оружием — пистолетами, мушкетонами, абордажными саблями и прочим снаряжением. Такие же ящики находились и на палубах бака и юта.
Про пушки уже упоминалось выше, но имеет смысл ещё раз вернуться к этому вооружению корабля. В любом справочнике, где есть статья об «Орле», сразу упоминают его характеристику — 22-пушечный.. Однако говоря о количестве пушек, нельзя не упомянуть и об их качестве. В академических изданиях, как правило, говорят не о пушках как неком обобщении, а о пищалях. Это уже определённее, но и здесь встречается немало вопросов. Попробуем разобраться.
В то время имело хождение несколько разновидностей орудий. Причём в разных странах они отличались друг от друга. На Руси изготавливали пищали, единороги (в то время их называли «инроги»), гаубицы и пушки, отличавшиеся друг от друга, главным образом, удлинением ствола. Самое большое отношение длины ствола к калибру (30 — 50) было у пищалей (европейский аналог — кулеврины). Самые короткоствольные — гаубицы. За пищалями следовали пушки с удлинением в 20 — 30 калибров. Единороги занимали промежуточное положение между пушками и гаубицами.
Строго говоря, в документах одни и те же орудия часто назывались и пушками, и пищалями, так что не стоит придавать этим названиям слишком большое значение.
Русь немного отставала от Европы по производству чугунных орудий, что, впрочем, с лихвой компенсировалось высоким качеством бронзового литья. По эффективности бронзовые пушки были лучше чугунных. Так что это отставание — достаточно условное. Соотношение меди и олова в сплаве было такое же, как и в Европе — десять к одному. В целом, Русь даже несколько превосходила Европу по части развития артиллерии — у нас, в частности, к тому времени уже имелась штатная полковая артиллерия. На целых 100 лет раньше Европы! Производство оружия в допетровской Руси было высокоразвитым, причём немало его поставляли в другие страны. Так, в 1646 году только Тульско-Каменские заводы продали в Голландию 600 орудий, а на следующий год — ещё 360. Поставлялись за границу чугунные пушки и мушкетные стволы, шпаги, ядра, бомбы.
Кстати, оружейным производством очень успешно занимались и в монастырях — например в Соловецком. Ну, в промежутках между молитвами…
На фрегатах того времени обычно устанавливались 24-фунтовые орудия, но, как правило, предпочитали больше пушек меньшего калибра. Это было особенно справедливо для задач, которые предстояло решать «Орлу». Крупные корабли на Каспии ему вряд ли бы встретились, а для вывода из строя судна вдвое, а то и втрое меньшего водоизмещения было достаточно попадания 3 — 5 ядер калибра от 80 до 90 мм. Кроме того, малокалиберная артиллерия позволяла снизить осадку корабля, что в условиях Каспия могло иметь решающее значение. Запас ядер при Петре назначался по 500 штук на пушку! Вот вам и ещё один способ уменьшения осадки, ведь на «Орле» запас ядер наверняка был не меньше, чем на петровских кораблях.
Против длинноствольных пищалей с их дальнобойностью свидетельствует и характер морских боёв тех времён. На качающемся корабле вести прицельную стрельбу на больших дистанциях просто невозможно. Хотя обслуживали пушки матросы, но наводку осуществлял единственный на корабле пушкарь, и на это уходило много времени. Поэтому эффективная стрельба начиналась на дистанциях не более трёхсот метров.
Да и скорость заряжания небольших пушек также выше, и за счёт этого можно было увеличить плотность огня. Наличие на корабле десантников также свидетельствует о предрасположенности к ближнему бою. Таким образом, всё свидетельствует за короткоствольную малокалиберную артиллерию. Из этого и будем исходить.
Простейший эргономический анализ показывает, что у «Орла» орудия максимального калибра не могли быть длиннее 1,8 — 1,9 метра, в противном случае их просто невозможно было бы обслуживать. Тогда, согласно усреднённым данным по корабельной артиллерии того времени, ими должны быть шестифунтовые орудия калибра около 89 мм. Масса каждой такой пушки составляла около 860 кг, а расчёт её состоял из 4 — 5 человек. На верхней палубе, соответственно, должны были устанавливаться двухфунтовые пушки калибра около 60 мм с длиной ствола не более 1,4 м и массой 350 кг каждая, расчёт которой состоял из двух человек. Это — усреднённые статистические данные.
Огонь одновременно мог вестись только с одного борта. С учётом этого, для обслуживания основной корабельной артиллерии требовалось минимум 38 человек. Остальная часть команды должна была заниматься управлением парусами, это ещё 10 — 15 человек. Огонь из вспомогательной артиллерии во время перестрелки могли вести и десантники, а после высадки десанта огневую поддержку осуществляла с высоты борта корабля часть команды, освободившаяся от работ с парусами.
Пушки стреляли железными или чугунными ядрами, а также крупной свинцовой картечью (дробом). Вполне вероятно, что на «Орле» могли использовать и калёные ядра — разогретые до «света» чугунные ядра. Тогда для этого возле орудий должны были находиться специальные жаровни для нагрева ядер.
При проработке конструкции корпуса и общего расположения корабля выяснилось, что при размещении орудий на пушечной палубе их стволы не достают до пушечных портов. Следовательно, или пушки в то время имели гипертрофированно высокие лафеты (предположение маловероятное — слишком большой момент при отдаче мог их перевернуть), или… На нашей реконструкции мы решили разместить их на специальных помостах, что более вероятно.
Так ли это всё происходило или иначе — сегодня сказать невозможно. Единственное, что мы знаем наверняка, так это то, что все пушки, установленные на корабле, были бронзовыми и однотипными, так как изготавливались специально для «Орла» на русском заводе. Что, в общем-то, нетипично для того времени, когда на одной палубе одного корабля можно было встретить рядышком пушки, изготовленные в разных странах и в разное время.
Весьма непростой вопрос о том, какие флаги нёс корабль. Мнения специалистов разделились. Среди возможных вариантов было и трёхцветное полотнище, которое мы используем сейчас. Бытует мнение, что его ввёл Пётр I, слегка переделав голландский. Эта версия вызывает некоторые сомнения, поскольку царь к вопросам символики относился очень серьёзно и вряд ли мог. так примитивно позаимствовать у Нидерландов их главный государственный символ.
Придётся оговориться сразу — достоверной информации, не вызывающей сомнений и вопросов относительно облика и конструкции первенца Российского Военно-морского флота, очень мало. Поэтому мы решили не давать готовых ответов на все вопросы и не призываем читателей слепо верить нам на слово, а просто описываем ситуацию такой, какой она известна нам на сегодняшний день. Модели корабля «Орёл» уже строились, и авторы снимают шляпу перед людьми, некогда взявшими на себя благородную миссию показать современникам, как выглядела легенда, воплощённая в парусине, дереве и металле. Мы же попытались сделать ещё один маленький шаг в этом направлении и рассчитываем, что идущим за нами будет чуть-чуть легче. Итак, вспомним «Орла» — он того стоит…