«ДЕ ЗЕВЕН ПРОВИНСИЕН» — МЯТЕЖНЫЙ БРОНЕНОСЕЦ

(Окончание, начало в № 10/2020) Выступления военных моряков в XX веке происходили неоднократно. В период Первой русской революции большую известность получили броненосец «Потемкин», крейсера «Очаков» и «Память Азова», миноносцы № 267 и «Скорый». Участвовали в «злонамеренных противоправительственных деяниях» также команды многих других кораблей. В годы Первой мировой войны матросские выступления происходили неоднократно — и в Российском императорском флоте, и в австро-венгерском, и в германском. В провале «крестового похода» стран Антанты против большевиков немалую роль сыграло антивоенное и революционное выступление на французских кораблях в Черном море. В 1931 году случились сразу два громких события: вооруженное восстание в чилийском флоте (подавленное силой оружия) и мирная, совершенно бескровная, но массовая и неплохо организованная акция неповиновения во флоте Великобритании.

Причиной недовольства британцев стало сокращение зарплат в связи с общим урезанием расходной части бюджета. В Лондоне из событий «Ин-вергордонского мятежа» сумели сделать совершенно правильные выводы, а вот власти Нидерландов (и в первую очередь — Ост-Индии) учиться на чужих ошибках оказались не способны. И завершилось все кровопролитием…

МЯТЕЖ!

Окончательное решение захватить броненосец у матросов-индонезийцев оформилось 3 февраля, во время захода в расположенный на севере Суматры порт Олех-лех. Тогда было выбрано руководство восстанием — в него вошли индонезийцы Кавиларанг, Румамби, Госал, Параджа, Тухумена и еще несколько человек. Захват планировался на 4-е число, когда командир и многие офицеры намеревались сойти на берег -их пригласили на вечер в «культурный центр» местной европейской колонии, Ачехский клуб. Заговорщики заранее распределили обязанности: матрос 1-го класса Кавиларанг (он должен был подать сигнал к выступлению) в случае успеха принимал на себя командование кораблем, его помощниками становились знавшие навигацию Тухумена и Паринусса. Из голландцев особая роль отводилась Босхарту, которому следовало обеспечить работу машин и котлов Для того, чтобы овладеть кораблем, требовалось захватить оружие, это особо ответственное дело поручили Парадже.

Вечером 4 февраля на броненосце сложилась следующая ситуация: на берегу находились 14 офицеров, несколько унтер-офицеров и около ста матросов-голландцев А вот индонезийцев на берег сошло относительно немного, и на борту оказалось свыше 180 матросов-ятуземцев». Хотя все вроде бы складывалось для заговорщиков удачно, но в дело как всегда вмешались случайности. Один из офицеров, лейтенант ван Бовен, обнаружил недостачу винтовочных патронов, и он же случайно столкнулся на палубе с одетым не по форме Параджей. Лейтенант устроил матросу разнос, приказав немедленно отправиться в кубрик и одеться как положено. Параджа действительно спустился в кубрик, где обратился к находившимся там матросам-индонезийцам с призывом начать выступление. И только после этого Кавиларанг с помощью боцманской дудки подал условный сигнал.

Буквально в считанные минуты корабль оказался захвачен матросами-индонезийцами, к которым присоединилась и часть голландцев. Жертв среди офицеров и унтер-офицеров не было, не пострадали и мятежники. Все «боевые действия» свелись к нескольким выстрелам в воздух. Лишь двум голландцам -офицеру и унтер-офицеру — удалось выбраться через иллюминаторы, броситься в воду и доплыть до берега. Остальной комсостав заперли в кают-компании.

Босхарт действительно смог организовать работу машин и котлов, а Кавиларанг вполне умело распоряжался на мостике. Они благополучно вывели «Де Зевен Провинсиен» в море, и мятежный броненосец взял курс на Сурабаю. Утром 5-го числа радиостанция корабля передала «обращение ко всему миру» на английском и голландском языках. В обращении говорилось о том, что цель выступления — «…выразить протест против несправедливого сокращения жалования и потребовать освобождения наших арестованных товарищей». Также сообщалось, что на борту нет ни убитых, ни раненых.

Интересно, что против восстания выступило руководство профсоюза военных моряков (таковых, между прочим, в Нидерландах, в том числе и Ост-Индии, имелось несколько). Профсоюзные боссы даже предложили командованию отправить на самолете делегацию к мятежникам с целью уговорить их сдаться. Но командование это предложение проигнорировало и отдало распоряжение Эйкенбоому собрать надежных представителей оставшейся на берегу части команды. Предполагалось, что они на каком-либо судне смогут догнать «бунтовщиков» и убедить или заставить их прекратить антиправительственное выступление. Эйкенбоом со своими людьми (семь офицеров и 30 «нижних чинов») действительно отправился вслед за броненосцем на небольшом пароходе «Альдебаран».

Утром 5 февраля «Альдебаран» приблизился к «Де Зевен Провинсиен», но Кавиларанг передал на судно предупреждение, смысл которого сводился к следующему: «Если вы продолжите идти на сближение, то будете обстреляны». После этого Эйкенбоом перешел на другое судно, «Эриданус», и по радио связался с броненосцем. Через одного из офицеров, вызванного в радиорубку, было передано предложение остановить корабль и принять на борт командира. Восставшие устроили «демократическое обсуждение» этого предложения — согласные с предложением Эйкенбоома собираются у правого борта, несогласные — у левого. Почти все моряки собрались у левого борта, и больше неудачливый капитан попыток восстановить свою власть не предпринимал.

Тем временем о восстании на броненосце стало известно не только в Ост-Индии и Нидерландах, но и во всем мире. Хотя моряки не выдвигали сколько-нибудь решительных революционных лозунгов и требований, левые политические деятели и прокоммунистическая пресса во всем мире начали кампанию в поддержку «Де Зевен Провинсиен» и его «героической» команды. Журналисты (не только левого толка) сравнивали «голландца» с приснопамятным «Потемкиным». Статьи, посвященные событиям у берегов Суматры, выходили под заголовками «Броненосец «Потемкин» Индийского океана», «Потемкин» голландского флота» и т.д.

Командование нидерландского флота в Ост-Индии во главе с вице-адмиралом Остеном, отвергнув предложения умеренных социалистов и профсоюзов об отправке к мятежникам переговорщиков, начало энергично готовить операцию по силовому захвату (или даже уничтожению) вышедшего из повиновения корабля. Во главе соединения, направленного на перехват медленно плывущего вдоль берегов Суматры броненосца, был поставлен капитан первого ранга Мартен Хендрик ван Дульм, державший флаг на легком крейсере «Ява». Кроме крейсера, были задействованы эсминцы «Эвертсен» и «Пит Хейн», несколько подводных лодок, минный заградитель «Гульден Леув», вспомогательные суда, гидросамолеты «Фоккер» и летающие лодки «Дорнье». Сил для расправы с восставшими было вполне достаточно, но, как и 1905 году на Черном море, все упиралось в настроения личного состава. Многие матросы и унтер-офицеры, особенно индонезийского происхождения, к антиправительственному выступлению относились сочувственно, из-за чего на кораблях пришлось заменить часть «ненадежных элементов», а отправка соединения несколько задержалась.

«Усмирители» двинулись на перехват мятежного броненосца 8 февраля Собственно говоря, артиллерийский бой с «Де Зевен Провинсиен» для эскадры Ван Дульма считался совершенно нежелательным: основные надежды возлагались на авиацию (старый корабль не располагал зенитной артиллерией), а в случае провала атак с воздуха — на торпедные атаки подводных лодок. Что касается надводных кораблей, то ставка делалась на их быстроходность и маневренность. Предполагалось, что в случае открытого столкновения крейсер сможет «засыпать» старый броненосец снарядами из своих скорострельных 15-см орудий, выведя эсминцы в торпедную атаку.

Колониальные власти и флотское командование прекрасно понимали, что подавляющая часть личного состава эскадры Ван Дульма совершенно не рвется «истреблять» недавних сотоварищей. Поэтому среди моряков начали распространять слухи о том, что на броненосце мятежники перебили всех европейцев — и офицеров, и матросов. На самом же деле ни один голландец не пострадал, а часть матросов и унтер-офицеров европейского происхождения либо примкнули к восставшим, либо даже входили в их руководство.

Встреча эскадры с «Де Зевен Провинсиен» произошла утром 10 февраля. Ван Дульм отправил на броненосец радиограмму с требованием капитуляции, угрожая в противном случае уничтожить мятежников. Для обсуждения ультиматума на мостике собрались почти все руководители восстания, довольно быстро принявшие решение: требование властей не принимать. Ван Дульму отправили ответную радиограмму — «Мы продолжаем плыть в Сурабаю. Оставьте нас в покое» (несколько иные варианты перевода — «Отстаньте от нас» или «Не вставайте у нас на пути»; возможно, наиболее точным является именно последний вариант).

После этого на броненосец была отправлена новая радиограмма, на сей раз являвшаяся ультиматумом: если в течение 10 минут мятежники не капитулируют, будет применена сила. Однако руководители восставших сдаваться не собирались, и один из них с полного согласия остальных бланк радиограммы просто порвал.

К этому моменту в небе над мятежным кораблем уже находилось четыре самолета правительственной авиации. По каким-то причинам моряки «Де Зевен Провинсиен» не обращали на них особого внимания — как выяснилось, совершенно напрасно. В 09:18 по местному времени сброшенная бомбардировщиком 50-кг бомба взорвалась рядом с мостиком. Часто пишут, что эту атаку выполнил гидросамолет «Дорнье», но на самом деле бомбометание осуществил «Фоккер» Т.IV (два десятка подобных машин базировались в Сурабае). Историки впоследствии отметили, что за всю историю службы бомбардировщиков этого типа атака на «Де Зевен Провинсиен» стала единственным случаем применения оружия по настоящей, а не учебной цели. Мрачная ирония судьбы заключается в том, что летчики… промахнулись! Согласно приказам, они должны были провести своего рода предупредительное бомбометание по курсу корабля, цель которого — не удар по мятежникам, а их устрашение.

О том, что произошло на мятежном броненосце, писал впоследствии один из руководителей антиправительственного выступления Босхарт. По его словам, «Мощный столб огня взмыл на том самом месте, где стояла толпа людей, следивших за самолетами. Воздушная волна швырнула меня на палубу… Сразу же появились три бомбардировщика, летевшие очень низко… Когда они пролетели, я встал и пошел вперед. От того, что я увидел, слезы выступили у меня на глазах. Вот тут лежали они — юноши, еще дети, с оторванными руками и ногами; некоторые были охвачены огнем, другие, покрытые ужасными ранами, плавали в собственной крови. У одного из моих друзей — барабанщика — зияла в груди дыра размером с кулак. Взрыв вызвал ужасные разрушения; стальные плиты были согнуты, бимсы разбиты вдребезги, на всем плясали желтоголубые язычки пламени».

Другой моряк, входивший в руководство восстания, индонезиец Пелупесси, в своих воспоминаниях писал о мертвых телах, лежавших в лужах крови, и о моряках, взрывом буквально разорванных в клочья. Сам Пелупесси был ранен осколком в руку.

В книге А.Б. Беленького «Мятежный броненосец» приведено любопытное свидетельство: «Пелупесси утверждает, что один из его смертельно раненых товарищей, Сагино, обратился к нему со следующими словами: «Песси, я погибаю, но через семь лет и голландскому королевству не поздоровится». Возможно. что умиравшему индонезийцу цифра «семь» в этот момент представлялась неким магическим числом («Семь провинций»!), возможно, что Пелупесси немного приукрасил свой рассказ в свете последующих событий, но именно через семь лет голландское королевство было захвачено немецко-фашистскими войсками. А еще через два неполных года японцы захватили Индонезию, потопив основные силы голландского флота, в том числе и корабли «Ява» и «Эвертсен», участвовавшие в расправе с мятежным броненосцем».

Здесь необходимо отметить, что ни один из кораблей эскадры Ван Дульма по «Де Зевен Провинсиен» артиллерийского огня не открывал. А все описания типа «В состоявшемся 10 февраля бою главную роль сыграли 6-дюймовки крейсера Java. De Zeven Provincien получил несколько прямых попаданий, в результате чего погибли многие зачинщики волнений, и на горевшем во многих местах мятежном броненосце был выброшен белый флаг» (цит. по: А. Донец «Голландские крейсера Второй мировой войны») появились на свет исключительно по причине недостаточных знаний авторов или их откровенной халтуры.

Впрочем, одно из приведенных в цитате утверждений все-таки соответствует действительности — белый флаг на броненосце подняли. Однако сделали это не участники восстания, а освободившиеся из-под ареста и поднявшиеся на верхнюю палубу офицеры и унтер офицеры — голландцы. Они смогли воспользоваться ситуацией, ведь всего одним попаданием бомбы небольшого калибра были убиты или смертельно ранены 23 моряка, в том числе три европейца, еще 38 человек получили ранения, контузии, травмы и ожоги.

В числе погибших значились трое из числа руководителей восстания — Госал, Румамби (именно он порвал бланк радиограммы-ультиматума) и Параджа. Кавиларанг был тяжело ранен в голову, Пелупесси — в правую руку, Босхарт получил контузию.

Броненосец застопорил машины, на нем в районе мостика разгорался пожар. В цитировавшейся выше книге «Мятежный броненосец», как и в ряде других публикаций, говорится о том, что «Де Зевен Провинсиен» в результате взрыва получил крен, но это ошибка. Можно предположить, что за фотографии поврежденного авиабомбой корабля принимают снимки, сделанные во время посадки на камни двумя десятилетиями ранее. Во всяком случае, никакой информации о борьбе за живучесть, заделке пробоины или откачке воды из затопленных помещений (а иначе откуда взяться крену?) нигде не публиковалось. Справиться же со сравнительно небольшим пожаром удалось быстро.

Уже в 09:30 на борт стоявшего без хода «мятежника» поднялись вооруженные партии с эскадры Ван Дульма. Часть активных участников восстания отправили на другие корабли, причем голландцев и индонезийцев разместили отдельно друг от друга. Большинство арестованных индонезийцев содержали на крейсере «Ява», тяжело раненого Кавиларанга отделили от остальных и отправили на «Пит Хейн», голландцев -на правительственное судно «Орион». Тела погибших с броненосца убрали, погрузив на «Эвертсен». После этого «Де Зевен Провинсиен» под конвоем кораблей эскадры «усмирителей» и в сопровождении самолетов отвели в Сурабаю. Там всех причастных к антиправительственному выступлению отправили под арест.

Следствие по делу о мятеже на «Де Зевен Провинсиен» шло около семи месяцев. Суд над моряками состоялся в сентябре, и по его итогам наиболее суровые приговоры были вынесены Кавиларангу и Босхарту — 18 и 16 лет тюремного заключения соответственно. Интересный момент: некоторые исследователи высказывали соображения относительно того, насколько значимую роль сыграл в ходе восстания Босхарт. Якобы он стал жертвой стремления колониальных властей продемонстрировать «отсталость туземцев»: мол, без участия руководителя-европейца восстание, а затем и многодневное безаварийное плавание броненосца оказалось бы невозможно. Но судя по опубликованным материалам, Босхарт действительно был одним из вдохновителей и организаторов выступления. Всего же обвинительные приговоры суд вынес 164 участникам мятежа — 136 индонезийцам и 28 голландцам.

Успешная атака «неуклюжего» поплавкового гидросамолета на броненосец в очередной раз продемонстрировала уязвимость кораблей от атак с воздуха, как это произошло и во время восстания в чилийском флоте в 1931 году. Но, судя по событиям последующих войн, далеко не все военно-морские специалисты смогли сделать правильные выводы. Что же касается нидерландского флота в Ост-Индии, то в 1933 году число матросов и унтер-офицеров индонезийского происхождения было существенно сокращено, частично их заменили европейцами.

Остается только добавить, что Мартен ван Дульм в 1934 году был повышен в звании и стал командующим морскими силами в Ост-Индии. Вероятно, его решительные действия по пресечению мятежа сыграли в этом назначении не последнюю роль.

Борис СОЛОМОНОВ