ПОЧТИ ГОЛЫЕ ГАЛЛЫ

Франция вышла из Первой мировой войны в числе победителей, но состояние дел у неё было далеко не радужным. Страна понесла огромные людские и материальные потери, мирная экономика оказалась отброшенной на несколько лет назад. Не прибавлял оптимизма и военно-морской флот, главным недостатком которого оставалась его плохая сбалансированность. Особенно удручающе выглядели крейсера: самыми современными и единственными боеспособными единицами являлись германские трофеи.

Такое положение никак не устраивало французов. Возникло настоятельное желание ликвидировать недостатки, причём как можно скорее. Поэтому сразу после окончания военных действий Морской совет — главный орган морского министерства, ответственный за кораблестроение, попытался реанимировать «замороженные» в 1914 году лёгкие крейсера типа «Ламотт-Пике». Однако проект к тому времени морально устарел и требовал переработки. В качестве ориентира конструкторы приняли британские крейсера типов «С» и «D», а также «Марсалу» от неизбывного потенциального противника, Италии, хотя последний уже совершенно не соответствовал современным требованиям. Французские инженеры предложили, в общем-то, достаточно ординарный проект корабля водоизмещением 5270 т и скоростью 30 узлов, но включавший одно важное новшество. Всю артиллерию (восемь 138-мм орудий) впервые для лёгких крейсеров предполагалось установить в четырёх башнях, расположенных попарно в носу и корме, как у самых современных линейных кораблей. Кроме того, предполагалось снабдить крейсер дюжиной торпедных аппаратов.

В целом получился привлекательный проект, правда, явно уступающий своим основным соперникам. Практически полное отсутствие бронирования делало крейсер лёгкой добычей для фугасных снарядов. Кроме того, уже проглядывались намного более скоростные и сильно вооружённые американские «Омахи» и английские «Е». Совет настоял на увеличении водоизмещения до 7000 т, а скорости — до 34 узлов. Но для такого солидного корабля слишком слабым выглядело вооружение.

138-миллиметровки решили заменить 155-мм орудиями, которые специалисты обязались быстро разработать на базе армейских пушек того же калибра, но совершенно нового для флота. Одной из причин для подобного решения являлись большие запасы снарядов, изготовленных в последние годы Первой мировой войны для обстрела позиций «бошей». Но восемь башенных орудий в семитысячник уже «не влезали», поэтому сначала конструкторы предложили установить семь пушек главного калибра в одиночных установках в диаметральной плоскости. Получался своего рода британский «Е», только небронированный.

Флот с большим сомнением поглядывал на предлагаемый ему «бумажный крейсер». В итоге, пришлось сделать ещё один рывок, увеличив водоизмещение на дополнительную тысячу тонн. Теперь в проект умещались восемь 155-миллиметровок в башнях. Всё бы неплохо, но стоимость по сравнению с первоначальным вариантом в 5270 т выросла на 75%. Тем не менее шесть таких кораблей включили в программу 1921 года. Но им вновь угрожала старая болезнь французского (и не только) кораблестроения: бесконечные изменения проекта и отсутствие средств на постройку. К счастью для французов, весной 1922 года парламент всё-таки принял программу, пусть в урезанном вдвое варианте. И через четыре года в строй вошли три крейсера, получившие в наследство имена своих довоенных «предков».

Новый «Ламотт-Пике» напоминал осовремененные первые скауты, прежде всего, полным пренебрежением к броневой защите. Вес брони составил всего около 165 т, чуть больше 2% от водоизмещения. В него уложились две тоненькие броневые палубы: 20-мм верхняя и 10-мм нижняя, столь же призрачные «бронекоробки» для погребов и рулей, и 30-мм листы башен. По сути дела, эти «фиговые листочки» могли защитить только от осколков; даже снаряды эскадренных миноносцев могли без больших проблем проникнуть в турбинные и котельные отделения, а при удаче — и в погреба боезапаса. Зато артиллерия выглядела весьма грозно. Французские пушки всегда отличались прекрасными баллистическими данными, не стала исключением и «оморяченная» 155-миллиметровка, превышавшая по мощности своих 164-мм предшественниц. Единственное, что несколько подкачало, это скорострельность.

Удалось разместить и дюжину желаемых торпедных труб, объединённых в четыре трёхтрубных аппарата. По специфике конструкции они получились «односторонними»: расположенные по правому борту «смотрели» в нос, а левобортные — в противоположную сторону. Важным новшеством стал «законный» гидросамолёт, для старта которого предусматривалась катапульта. «Ламотт-Пике» с товарищами внешне сильно отличались от своих многотрубных предшественников и выглядели как крейсера нового поколения. И, в сущности, таковыми они и являлись.

После подписания Вашингтонского морского соглашения, когда все основные морские державы вступили в дорогостоящую и довольно бессмысленную гонку по строительству тяжёлых «вашингтонских» крейсеров, для лёгких кораблей наступил продолжительный «антракт».

Не стала исключением и Франция. За последующее десятилетие в строй вступили только два корабля, которые к тому же не являлись полноценными крейсерами. Первым из них стал «Плутон», официально числившийся минным заградителем. Действительно, при довольно солидном водоизмещении — под 5 тысяч тонн — артиллерийское вооружение состояло всего из четырёх 138-миллиметровок — стандарт разве что для французского лидера эсминцев. Но по общей компоновке, конструкции и вспомогательной артиллерии «Плутон», несомненно, относился к «крейсерскому семейству». Он мог принимать почти три сотни мин и показал на испытаниях очень приличную скорость — за 30 узлов. В итоге флот Франции обогатился весьма полезным кораблём, к сожалению, с несчастливой судьбой.

Бурное развитие ВМС в конце 1930-х годов заставило использовать для обучения моряков все мало-мальски подходящие корабли и суда. Не стал исключением и «Плутон», переименованный в начале 1939 года в «Ла Тур д’Овернь». Однако недаром существует поверье, что смена имени делает корабль несчастливым. Судьба крейсера-минзага послужила ещё одной «подпоркой» для суеверия.

В сентябре того же года он стоял в гавани Касабланки; на борту проводились работы, на сей раз уже с боевыми минами, так как началась война. Внезапно одна из мин взорвалась, за ней последовали другие взрывы и мощный пожар. Вся кормовая часть бывшего «Плутона» превратилась в огненный ад с летающими осколками мин и обломками палубы. Корабль затонул прямо у причала, причём погибли многие члены команды.

Разрушенный корпус сначала подумывали восстановить, но по здравому размышлению сочли это нецелесообразным. Но идея быстроходного крейсера-заградителя казалась настолько плодотворной, что планировалось построить полноценную ему замену. Однако шёл уже апрель 1940 года, до поражения и капитуляции Франции оставались считанные недели, и все кораблестроительные планы (а их было немало) мигом перешли в разряд невыполнимой мечты.

Но «Плутон» ещё с 1934 года имел вполне реального и более чем достойного преемника. Первоначально по программе 1930 года предполагалось заложить улучшенный вариант минзага-крейсера, однако в ходе проектирования он быстро перерос в полноценный крейсер. Более того, в один из наиболее быстроходных в мире. На «Эмиле Бертэне» разместили энергетическую установку из четырёх турбинных агрегатов общей мощностью более 100 тыс. л.с. Номинально близкую к тем, что ранее имели «Ламотт-Пике» и его собратья, но за счёт меньшего водоизмещения, более удачных обводов и существенного форсирования на испытаниях удалось достичь мощности в 138 тыс. л.с. и скорости, чуть-чуть не дотянувшей до фантастических для крейсера 40 узлов.

«Бертэн» не только стал скороходом-рекордсменом, но и получил много полезных новшеств. Пожалуй, главным стала артиллерия. На первый взгляд довольно неожиданно французы изменили свой «крейсерский» калибр, дав отставку 155-мм «оморяченным» орудиям и заменив их очень близкими по характеристикам 152-мм собственной, «флотской» разработки. Однако дело было не в трёх миллиметрах калибра; главные отличия заключались в конструкции затвора и систем отката, что позволило почти вдвое повысить такой важный для морского боя фактор, как скорострельность. Новыми стали не только орудия, но и их башни, впервые во французском флоте ставшие трёхорудийными. Замене подверглась и зенитная артиллерия: не слишком удовлетворительные трёхдюймовки уступили место новым 90-мм пушкам.

154. Тяжёлый крейсер «Дюкен» (Франция, 1928 г.)

Строился на верфи ВМС в Бресте. Стандартное водоизмещение — 10 000 т, нормальное — 11 640 т, полное — 12 200 т, максимальная длина — 191,0 м, ширина — 19.0 м, осадка — 6,32 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 120 000 л.с., скорость 33,75 узла. Бронирование: пояс 25 мм, палуба 20 мм, погреба и рули 25 мм, башни 25 мм, рубка 25 мм. Вооружение: восемь 203/ 50-мм орудий, восемь 75/60-мм зенитных пушек, восемь 37-мм и двенадцать 13,2-мм зенитных автоматов, два трёхтрубных 550-мм торпедных аппарата. В 1928 г. построено две единицы: «Дюкен» и «Турвиль». Сданы на слом в 1955 и 1962 гг. соответственно.

155. Крейсер-заградитель «Плутон» (Франция, 1931 г.)

Строился на верфи ВМС в Ло-риане. Стандартное водоизмещение — 4775 т, полное — 6500 т, максимальная длина — 152,5 м, ширина — 15,6 м, осадка — 5,18 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 57 000 л.с., скорость 30 узлов. Вооружение: четыре 138/40-мм орудия, четыре 75/60-мм зенитные пушки, два 37-мм и двенадцать 13,2-мм зенитных автоматов, 290 мин. В начале 1939 г. переименован в «Ла Тур д’Овернь». Погиб при взрыве собственной мины в сентябре 1939 г.

156. Лёгкий крейсер «Жанна д’Арк» (Франция, 1931 г.)

Строился фирмой «Фено» в Сен-Назере. Стандартное водоизмещение — 6500 т, полное — 8950 т, максимальная длина — 170.0 м, ширина — 17,7 м, осадка — 6,4 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 32 500 л.с., скорость 25 узлов (на испытаниях 27 уз.). Бронирование: палуба 13 мм, погреба 20 мм, рубка 25 мм. Вооружение: восемь 155/55-мм орудий, четыре 76/ 60-мм зенитные пушки, четыре 37-мм и двенадцать 13,2-мм зенитных автоматов, два 550-мм торпедных аппарата, два гидросамолёта. Сдан на слом в 1966 г.

Вообще компоновка «Бертэна» получилась очень удачной. На корабле водоизмещением менее шесть тысяч тонн нашлось место и для пары торпедных аппаратов, и для двух гидросамолётов с катапультой и, наконец, для двух сотен мин. Недоставало только защиты, вновь ограниченной тонкостенными «ящиками» вокруг погребов боезапаса и 25-мм броневой палубой без скосов.

В принципе, с облегчением конструкции инженеры несколько переборщили, что выяснилось вскоре после вступления в строй на боевых стрельбах. При полных залпах мощных орудий корпус в районе башен не только сильно сотрясался, но и начинал деформироваться. Пришлось упражнения прервать и отправить корабль на верфь для укрепления опасных мест.

Столь удачный по совокупности качеств корабль было, как говорится, грешно использовать в роли вспомогательного, каким, в сущности, является заградитель. Он просто напрашивался в лидеры новых мощных-французских суперэсминцев. Что и осуществили на практике: перед войной «Бертэн» стал флагманом, наверное, самой сильной в мире эскадры лёгких сил, в которую кроме него входили 12 новейших лидеров типов «Лё Малэн» и «Майе Брезе». Быстроходный, сильно вооружённый и практически незащищённый, он выглядел вполне органично во главе столь же выдающихся по скорости и вооружению и ещё более «голых» кораблей.

Ещё одним нетривиальным французским крейсером стала заложенная в 1928 году «Жанна д’Арк». По задумке предполагалось, что это будет учебный корабль для гардемаринов, имеющий крейсерское вооружение и оборудование, но без приличествующей классу высокой скорости. И действительно, учебный корабль получился вполне импозантным и по внешности, и по «начинке». Артиллерия состояла из тех же двухорудийных 155-мм башенных установок, что и на «Ламотт-Пике» и его систершипах. Аналогичным было и зенитное вооружение. Первоначально предполагалось даже установить две катапульты с гидросамолётами, однако места на небольшом, в сущности, корабле им не нашлось, и бортовой авиации приходилось действовать с воды, с помощью кранов.

«Жанна д’Арк» имела вполне крейсерский облик, а о её учебном назначении напоминала разве что развитая надстройка с помещениями для «классов» в середине корпуса. Там могли вести занятия по самым разным предметами, в основном практическим, 20 офицеров-инструкторов, передававших свои знания почти 160 гардемаринам. Между прочим, «Жанна» даже имела броневую защиту, пусть столь же скудную, как и её боевые собратья.

В сущности, она также являлась вполне боеспособной единицей для военного времени. Уязвимым местом оставалась скорость, хотя и здесь все обстояло не настолько уж безнадёжно: по проекту предполагалось иметь 25 узлов, но на испытаниях удалось достичь на 2 узла больше. Даже в полном грузу учебный крейсер мог без проблем двигаться со скоростью 23 узла в течение многих часов.

Все три упомянутых корабля дослужили до Второй мировой войны. Волей судеб «Ламотт-Пике» оказался к моменту капитуляции Франции далеко в Индокитае. Это спасло его и от британских посягательств, и от тулонской гекатомбы. Крейсер успел проявить себя в морском бою с сиамским флотом у Кочанга в январе 1941 года, где сумел потопить броненосец береговой обороны «Тонбури», превосходивший его по артиллерийской мощи (четыре 203-мм орудия). Лишённый возможности отремонтироваться и обновить оборудование, он без дальнейших приключений дожил до 1945 года, когда попался под горячую руку американской авианосной авиации, без излишних эмоций потопившей корабль, если не союзника, то хотя бы нейтрала.

«Примоге» повезло ещё меньше. При высадке союзников в Марокко в 1942 году он числился флагманом 2-й лёгкой эскадры, но находился в ремонте. Но положение обязывает: крейсер попытался вывести своих подопечных из Касабланки для безнадёжной атаки. На него обрушились снаряды американских крейсеров, а затем его добили пикировщики с авианосца «Рейнджер». В итоге повреждённый корабль выбросился на берег, где его горящий остов освещал поле боя всю ночь. Останки восстановлению не подлежали, и после войны их разрезали на месте.

Самым устойчивым долгожителем среди первой тройки оказался «Дюгэ-Труэн», попавший в руки союзников. Те основательно отремонтировали и модернизировали крейсер, после чего он добросовестно служил в составе сил «Свободной Франции». Но главная работа ждала его после окончания Второй мировой войны, когда корабли других стран отправились на заслуженный отдых. В течение четырёх лет «Дюгэ-Труэн» поддерживал свои войска во Вьетнаме, выпустив там больше снарядов, чем за всю предысторию. После поражения французов в этой колониальной войне он стал окончательно ненужным, и в 1952 году неплохо послужившего ветерана отправили на слом.

Пожалуй, наиболее безмятежной для тех тяжёлых лет оказалась служба «Жанны д’Арк» и «Эмиля Бертена». Эта пара волей судеб в момент капитуляции Франции оказалась в Вест-Индии, на далёкой Мартинике. Там крейсера застыли в ожидании на три года; только в июне 1943-го они решились присоединиться к деголлевской «Свободной Франции». «В награду» их тут же отправили на переоборудование в США. «Бертэн» перестроили довольно солидно, заменив всю малокалиберную зенитную артиллерию на современные 40-мм «бофорсы» и 20-мм «эрликоны» в количестве 16 и 20 стволов соответственно. Расплатиться же пришлось удалением палубной авиации и торпедных аппаратов. Работы заняли почти два года, и обновлённый корабль вновь вступил в строй только к самому концу войны. Хотя сколь-нибудь активно поучаствовать в боевых действиях ему так и не удалось, красивый и всё ещё сильный крейсер оставался в составе претерпевших трагическое самоуничтожение в Тулоне французских ВМС почти полтора десятка лет.

Существенное переоборудование прошла и «Жанны д’Арк». В ходе работ с неё сняли сомнительную «авиацию» и торпедные аппараты, а также полностью обновили зенитную артиллерию, установив шесть «бофорсов» и два десятка 20-мм «эрликонов». В таком варианте «Жанна» даже успела принять участие в последней фазе войны на Средиземном море, хотя, в сущности, без каких-либо шансов встретиться с достойными противниками. «Орлеанская дева» оказалась «долгожителем» среди предвоенных французских «оригиналов», не в последнюю очередь благодаря своим учебным задачам. Она сохранила место в послевоенном флоте и отправилась на покой только в 1965 году, передав своё название следующему столь же глубоко нетривиальному крейсеру.