СОВЕТСКИЕ «ПОЛУТЯЖЕЛОВЕСЫ»

Состояние советского крейсерского флота в начале 30-х годов прошлого века едва ли можно охарактеризовать иначе, как печальное. Последние корабли этого класса, лёгкие крейсера типа «Светлана», в массе своей так и не были достроены. Из оставшихся в строй относительно быстро ввели только по одной единице на Балтике и Чёрном море — «Красный Крым» и «Червону Украину» соответственно. Третьим «везунчиком», причём с куда как более интересной кораблестроительной судьбой, стал «Адмирал Лазарев». Корабль, готовый к 1918 году почти на 70%, после революции стал объектом самых различных планов. Ещё в 1924 году Совет Труда и Обороны вынес постановление о достройке крейсера с установкой восьми 203-миллиметровок, снятых со старых кораблей, не подлежащих восстановлению. Однако в следующем году советские конструкторы приступили к созданию принципиально нового морского орудия. Оригинальным в нём было почти всё, начиная с калибра. 

Выбор 180 мм оказался весьма удачным: пресловутое Вашингтонское соглашение Советский Союз не подписывал и подписывать не собирался, так что новая разработка с 97,5-кг снарядом становилась очень сильным «промежуточным решением» между слишком тяжёлой восьмидюймовкой и стандартной для лёгких крейсеров шестидюймовкой. Новое орудие, конечно же, имело смысл как можно скорее пустить в дело. В качестве платформы для него и выбрали недостроенного «Лазарева». Первоначально предполагалось установить пять пушек в палубных установках со щитами, однако нехватка средств заставила ограничиться только четырьмя — в этом случае переделки по корпусу сводились к минимуму.

Впрочем, они и без того оказались значительными. Естественно, исчезли все казематы, полубак стал более длинным, как и корабль в целом. А над верхней палубой теперь возвышались вполне современные многоярусные мостики, солидные конструкции фок- и грот-мачт (особую внушительность последней придавал кран для подъёма шлюпок и гидросамолёта, выпускаемого с расположенной между трубами катапульты). И, конечно, четыре довольно внушительные башенные 180-мм установки — изюминка перестройки.

Внутри крейсер лишился четырёх котлов из передней группы, которые уступили место механизмам и погребам носовой группы артиллерии. Для того чтобы сохранить скорость, все остальные котлы перевели полностью на нефтяное отопление. Результат превзошёл ожидания: на испытаниях «Красный Кавказ», как назвали уже совсем неузнаваемый «Лазарев», превысил 30,5 узла. Вполне приличный результат, пусть выглядевший скромным на фоне несколько раздутых рекордов итальянцев и французов.

Но в целом модернизированный до неузнаваемости «старик» так и не стал полноценным современным кораблём. Причина тому заключалась прежде всего… в той самой «креативной» артиллерии. Число 180-мм стволов было слишком малым, для того чтобы «Красный Кавказ» мог на равных выдержать дуэль не только с полноценными «вашингтонскими» крейсерами, но и со строившимися с начала 1930-х годов весьма мощными «лондонскими» лёгкими. Подкачала и сама пушка. В стремлении создать очень сильное орудие конструкторы перестарались. Живучесть ствола составляла немногим более полусотни выстрелов, и это при боезапасе в 150 снарядов на ствол. Получалось, что для того, чтобы расстрелять свои снаряды, надо было дважды сходить на несколько дней в базу для смены ствола. Количество орудий не компенсировалось и скорострельностью, которую с большим трудом удалось довести до четырёх выстрелов в минуту вместо запланированных шести.

Сильно пострадало и остальное вооружение, но в данном случае не из-за неудачных характеристик систем, а просто из-за их отсутствия. В строй «Красный Кавказ» вошёл с «временными» торпедными аппаратами — 450-мм вместо 533-мм и едва избежал такой же участи с зенитками. Только в последний момент четыре совершенно устаревшие 76-мм «противоавиационные пушки» системы Лендера заменили на 102-мм универсалки Б-2, тоже не ахти какие совершенные, но всё же более соответствующие началу 30-х годов XX века.

Зато у «комбинированного» крейсера осталась масса возможностей для модернизации, которые не замедлили последовать: в 1935 году одноствольные 102-мм зенитки заменили на спаренные 100-мм системы Минизини, полученные от итальянцев. К ним добавилось четыре 45-миллиметровки — грустная отечественная пародия на лёгкую зенитку. Через несколько лет ещё добавилось полтора десятка пулемётов обычных и крупнокалиберных. А уже перед самой войной в наших военно-морских верхах задумали большую перестройку. К тому времени «Красный Кавказ» без всякой войны, только на учениях полностью расстрелял свои стволы, которые теперь были пригодны разве что для стрельбы по площадным целям на берегу. Планировалось заменить установки главного калибра на двухорудийные башни с новыми шестидюймовками, не пришедшиеся ко двору зенитки Минизини — на новые 76-мм, установить 37-мм автоматы, современную систему управления огнём и современную катапульту с двумя самолетами КОР-2. Однако германское вторжение помешало осуществить эти планы. В ходе боевых действий выяснилось, что главным противником наших крейсеров является авиация, и обойдённый плановыми работами крейсер в начале 1942 года неожиданно получил ещё две установки Минизини, снятые с погибшего «коллеги» — «Червоной Украины». За ними последовал пёстрый набор самых разных образцов, включая пару 76-миллиметровок, полудюжину ленд-лизовских «эрликонов» и восемь 12,7-мм пулемётов «Виккерс» того же происхождения. Корабль потихоньку тяжелел и получал рану за раной. Он ставил минные заграждения, эвакуировал войска из Одессы и высаживал десанты. Самой известной из них стала высадка в Феодосии в декабре 1941 года, когда крейсер смело подошёл прямо к молу занятого неприятелем порта и высадил на него более полутора тысяч человек. Немцы стреляли в него из всех видов пехотного оружия и даже танковых пушек, попав почти двумя десятками мин и снарядов. Однако полученные повреждения оказались блошиными укусами по сравнению с атаками «Ю-87», которые положили две бомбы у самого борта. Крейсер еле добрался до Поти, где его ремонтировали «по частям»: кормой в доке, носом на плаву. Находясь «на лечении», героический крейсер первым среди всех кораблей ВМФ Советского Союза получил звание гвардейского и после ремонта продолжил свою работу до окончания боевых действий на Чёрном море. Однако орудия главного калибра «Красного Кавказа» в основном бездействовали. Всего за годы войны крейсер выпустил по противнику 99 180-мм снарядов. В 1947 году его активная служба закончилась, но ещё в течение пяти лет одна из наиболее известных боевых единиц советского флота служила в качестве учебного корабля. А в 1952 году «Красный Кавказ» исполнил свою последнюю роль — корабля-мишени и в конце того же года пошёл ко дну после попадания противокорабельной крылатой ракеты, запущенной с самолёта Ту-4.

При всём уважении к оригинальным упражнениям, приведшим к появлению на свет «Красного Кавказа», можно отметить, что они оказались не слишком полезными, с точки зрения создания современного крейсера. Спроектированный 20 лет назад корпус совершенно не подходил под современные стандарты. Поэтому руководство ВМФ СССР с большим интересом присматривалось к тому, что делалось за границей. Переговоры о сотрудничестве велись почти со всеми основными морскими державами — Великобританией, Италией, Францией, Соединёнными Штатами, потихоньку возрождавшейся Германией и даже Голландией. Однако «владычица морей» на сотрудничество шла крайне неохотно, так же, как и французы; заокеанских конструкторов интересовали прежде всего (если не исключительно) деньги — они были готовы «красиво нарисовать» любой проект, не особо заботясь о том, кто и как его будет строить, да и международного веса у них пока явно недоставало. Немцы пока ещё не развернулись в полную силу. В качестве главного источника идей и знаний оставалась только фашистская Италия. Надо сказать, что в то время она обладала значительным авторитетом в кораблестроении. По традиции, начиная ещё с Куниберти военно-морские теоретики с Апеннинского полуострова задавали тон в оригинальных разработках И, главное, тоталитарные режимы стран, объявивших своей целью построение социализма (пусть и сильно разного по смыслу), испытывали друг к другу некоторое доверие. Еще в 1930 году большая советская делегация погостила в Италии, осмотрев 37(!) судостроительных, артиллерийских, металлургических и других смежных заводов и побывав на двух десятках самых современных кораблей. Неудивительно, что при выборе прототипа для первого советского крейсера итальянские «кондо-тьери» оказались вне конкуренции. Тем более что заверения о сотрудничестве последовали «с самого верха».

К счастью для нас, процесс несколько затормозился, а к 1932 году уже, действительно, было из чего выбрать: новые «кондотьери» серии D («Раймондо Монетекукколи») представляли собой хорошо сбалансированные корабли, с удачными обводами, достаточно отработанной и очень мощной энергетической установкой и, главное, имели пристойную защиту, почти полное отсутствие которой на предыдущих сериях вызвало справедливые нарекания советских специалистов.

Однако эти самые специалисты считали, что смогут вместить в «итальянский сосуд» гораздо больше, чем его первоначальные «хозяева». Изюминкой стала артиллерия: как-то само собой разумеющимся стало то, что первые советские крейсера будут иметь 180-мм орудия. В принципе, идея выглядела разумной: не связанный пресловутыми соглашениями Советский Союз мог получить боевые единицы относительно небольшого водоизмещения с более мощным вооружением, чем «лондонские» лёгкие крейсера с их шестидюймовками. Но тут же возникала проблема, как и в каком количестве разместить эти грозные пушки. В первый проект с водоизмещением 6000 т вообще помещалось не более четырёх штук, за что он и был отвергнут. Конструкторы пообещали за счёт прибавки ещё 500 т создать крейсер, прикрытый 50-мм палубной и бортовой бронёй, с тремя двухорудийными 180-мм башнями и скоростью 37 узлов.

Прекрасный результат, но… мало обоснованный технически. При детальной проработке выяснилось, что проект, как и многие советские планы тех лет, оказался слишком оптимистичным из-за недостаточного опыта. Более или менее разумное распределение веса увеличило водоизмещение до семи тысяч тонн, причём и это значение вряд ли удалось бы выполнить в металле. Для тех лихих лет вырисовывалось «типичное вредительство». И тут последовал ход, близкий к гениальности. Проектировщики предложили усилить артиллерию главного калибра в полтора раза, расположив в башнях по три ствола вместо двух. Понятно, что дополнительный рост водоизмещения ещё на 200 т показался совсем скромным. Проект получил полное одобрение.

Так родился крейсер «Киров» — первенец класса советских крейсеров, пока только на бумаге и всё ещё не в окончательном варианте. Пришлось даже показать готовые чертежи и расчёты инженерам фирмы «Ансальдо», которая не только выступала в роли главного консультанта, но и поставляла механическую установку. После всех коррекций стандартное водоизмещение «лёгкого» крейсера возросло до почти восьми тысяч тонн. В принципе, вполне разумная величина для весьма интересного по сочетанию элементов корабля, но намного больше начального значения. Подобного рода «перегрузка по причине оптимизма», к сожалению, являлась типичной для подавляющего большинства наших первых проектов.

193. Лёгкий крейсер «Киров» (СССР, 1938 г.)

Строился на заводе им. Орджоникидзе в Ленинграде. Стандартное водоизмещение — 7770 т, полное — 9440 т, максимальная длина—191,3 м, ширина—17,66 м, осадка — 7,23 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 110 000 л.с., скорость 35 уз. Бронирование: пояс 50 мм, палуба 50 мм, башни 50 мм, барбеты 50 мм, боевая рубка 150 мм. Вооружение: девять 180/57-мм орудий, шесть 100/47-мм зенитных пушек, шесть 45-мм полуавтоматов, четыре 12,7-мм пулемёта, два трёхтрубных 533-мм торпедных аппарата, 2 гидросамолёта, до 100 мин. В 1936—1938 гг. по проекту 26 построено две единицы: «Киров» и «Ворошилов». Последний в 1959 г. переклассифицирован в опытовое судно, с 1972-го—плавучая казарма, в 1973 г. исключён из списков и сдан на слом. «Киров» с 1961 г. — учебный корабль, исключён из списков в 1974 г., разобран на металл в 1977 г.

194. Лёгкий крейсер «Максим Горький» (СССР, 1940 г.)

Строился на заводе им.Орджоникидзе в Ленинграде. Стандартное водоизмещение — 8050 т, полное — 9800 т, максимальная длина—191,4 м, ширина—17,7 м, осадка — 6,85 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 110 000 л.с., скорость 35 уз. Бронирование: пояс 70 мм, палуба 50 мм, башни 70 мм, барбеты 70 мм, боевая рубка 150 мм. Вооружение: девять 180/57-мм орудий, шесть 100/47-мм зенитных пушек, шесть—десять 45-мм полуавтоматов, четыре 12,7-мм пулемёта, два трёхтрубных 533-мм торпедных аппарата, 2 гидросамолёта, до 100 мин. В 1940—1944 гг. по проекту 26-бис построено 4 единицы: «Максим Горький», «Молотов», «Калинин» и «Каганович». «М. Горький» с 1953 г. на ремонте и модернизации, которые так и не были завершены; в 1956 г. исключён из списков, в 1959 г. сдан на слом. «Молотов» (с 1957 г. — «Слава») с 1961 г. — учебный крейсер, в 1972 г. исключён из списков. «Калинин» с 1960 г.—плавучая казарма, в 1963 г. исключён из списков и сдан на слом. «Каганович» (с 1946-го — «Лазарь Каганович», с 1957 г. — «Петропавловск») в 1960 г. исключён из списков и сдан на слом.

195. Лёгкий крейсер «Красный Кавказ» (СССР, 1932 г.)

Строился на заводе «Руссуд» в Николаеве. Стандартное водоизмещение— 7450 т, полное — 8890 т, максимальная длина—169,5 м, ширина—15,7 м, осадка — 6,5 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 55 000 л.с., скорость 30 уз. Бронирование: пояс 25 — 75 мм, палубы: верхняя 20 мм, броневая 25 мм, башни и барбеты 25 мм, боевая рубка 125 — 75 мм. Вооружение: четыре 180/60-мм орудия, четыре 100/45-мм зенитные пушки, четыре 45-мм полуавтомата, четыре пулемёта, четыре трёхтрубных 450-мм торпедных аппарата, до 100 мин. Бывший «Адмирал Лазарев». Модернизировался с установкой восьми 100/47-мм зенитных пушек и усиленной малокалиберной зенитной артиллерии. С 1947 г. — учебный корабль, с 1952 г.—корабль-мишень. В том же году потоплен при испытании ракетного оружия.

Вообще крейсер вышел куда как более грозным на бумаге, нежели в металле. Строенные 180-мм установки, стволы которых размещались в общей люльке и поднимались и опускались вместе, как единое целое, располагались слишком близко друг к другу. Так к чрезмерно форсированной баллистике прибавилось взаимное влияние орудий при залповой стрельбе. Это снижало точность стрельбы и сводило потенциальное преимущество перед возможными противниками к эфемерной величине. Для сокращения времени и средств, необходимых на замену расстрелянных стволов, пушки, наконец, лейнировали, что стало возможным благодаря закупке в Италии оборудования для производства лейнеров. Но это улучшение оказалось, пожалуй, единственным. Для начала, внедрение этого, безусловно, полезного нововведения привело к некоторому снижению длины ствола по сравнению с «кавказской» пушкой, что потребовало для сохранения тех же баллистических данных сделать новый метательный заряд и разработать новый снаряд. В результате этого боезапас для пушек «Кирова» не подходил для «Красного Кавказа» и наоборот. Ещё хуже стало обстоять дело со вторым козырем 180-миллиметровки — скорострельностью. В тесной башне не нашлось места для достаточно развитой механизации, принятой на «Красном Кавказе». Пришлось отказаться и от клинового затвора в пользу более надёжного и меньшего по размеру и весу поршневого, заодно и заряд в металлической гильзе уступил место традиционным шёлковым «мешкам» с порохом. Всё это упростило систему, но отнюдь не благотворно сказалось на и так не слишком высокой скорости стрельбы. Хотя конструкторы предполагали, что орудие должно будет выпускать снаряд каждые 10 секунд, но фактически при больших углах возвышения время между выстрелами достигало 20 и более секунд, то есть ничуть не меньше, чем у «вашингтонских» восьмидюймовок. К тому же живучесть ствола осталось крайне низкой: 60 — 70 выстрелов

Немало неприятностей пришлось претерпеть и с зенитной артиллерией, представленной прежде всего 100-мм установками Б-34. Несомненно, прогрессивное орудие с хорошей баллистикой, унитарным патроном на установке с пневматическим досылателем должно было давать до 15 выстрелов в минуту, но на практике, опять же, стреляло заметно медленнее. Столь знакомые вынужденные «проектные приписки» по артиллерийской части (ведь неудачи с соблюдением технических заданий орудий никак не являлись «спецификой социализма») сочетались с безусловно скромным бронированием «полутяжелых» крейсеров.

На него-то в первую очередь и обратило внимание руководство флота. «Киров» ещё находился на стапеле, когда исходный проект 26 превратился на чертёжных досках в вариант 26-бис. Бронирование борта усилилось на 40%, на столько же удалось улучшить и защиту башен. К тому же за счёт введения лейнера с «глубокой» нарезкой удалось значительно — до 300 — 320 выстрелов — увеличить живучесть ствола. Следствием стала очередная переделка снаряда под новый нарез, который теперь не подходил ни к орудиям «Кирова», ни «Красного Кавказа». И если на последнем вопрос, что делать с пушками, так и повис в воздухе, то с главным калибром крейсеров 26-го проекта его решили достаточно просто, заменив все старые стволы улучшенными.

Значительно изменился и внешний вид «26-бис». Место изящной четырёхногой передней мачты, обвешанной мостиками и рубками, заняла типичная итальянская конструкция в виде мощного конуса, завершающегося башенкой системы управления огнём, «подсмотренная» на том же «Монтекукколи». Понятно, что усовершенствования стоили очередные три сотни тонн, а в полном грузу ставший головным «бисом» «Максим Горький» превысил знаковый предел в 10 тысяч тонн. Тем не менее, не забывая о всех их «болезнях», можно сказать, что советские «лёгко-тяжёлые» крейсера оказались вполне на уровне.

К началу Великой Отечественной войны в составе наших ВМС находилось четыре новых крейсера, совершенно поровну распределенных между основными театрами военных действий. На Балтике оказался один «26-й» — головной «Киров» и один «26-бис» — «Максим Горький», а на Чёрном море — вторые единицы каждого из подтипов — «Ворошилов» и «Молотов». «Горький» стал одной из первых жертв войны. На третий день, 23 июня, он подорвался на вражеской мине, когда вместе с другими новейшими кораблями осуществлял поиск надводных кораблей неприятеля. Тщетно — немцы и не думали рисковать своими немногочисленными крейсерами и эсминцами в открытой борьбе с довольно-таки сильным советским флотом, предпочитая блокировать его минными заграждениями и атаками авиации. В полной мере испытал воздействие этих средств «Киров», ставший флагманским кораблём Балтфлота во время несчастного Таллинского перехода. Вблизи крейсера, то тут, то там один за другим взрывались и тонули эсминцы, тральщики, транспорты. Тем не менее он благополучно дошёл до Кронштадта, где атаки на уже ставший постоянным флагманом корабль не прекращались. В сентябре 1941 года он получил два попадания бомбами и отступил ещё дальше, в Ленинград. Там крейсер стал одной из любимых целей самолетов Люфтваффе, соревновавшихся в чести потопить столь почётную цель. «Киров» уцелел, но потерял около ста членов экипажа и всю свою 100-мм зенитную батарею. «Горький» же стал мишенью для германской артиллерии, получив восемь попаданий. Но максимум 6-дюймовые «гостинцы» не слишком повлияли на боеспособность большого крейсера, благо ремонтная база находилась тут же, на берегу.

Наши корабли отнюдь не служили беспомощными целями, но и давали сдачи. Их 180-миллиметровки сослужили неплохую службу при отражении попыток захватить Ленинград и позже, при прорыве блокады города. Только «Горький» выпустил по противнику 2300 снарядов. Не сильно отстал от него и флагман. После 1942 года постепенно ослабло и давление вражеской авиации. Война уже закончилась, когда «Киров» получил своё самое тяжёлое повреждение. Недотраленная донная магнитная мина взорвалась под днищем, к счастью, без фатальных последствий (аналогичный взрыв пятью годами раньше едва не отправил на дно британский линкор «Нельсон»).

В отличие от скованных надолго льдом, авиацией и минами «балтийцев», черноморским крейсерам выпала более привычная работа. Многочисленные боевые походы совершили и «Ворошилов», и «Молотов». Впрочем, и здесь главным противником оставались германские пикировщики. В ноябре 1941 года группа «Ю-88» добилась двух прямых попаданий, после чего «Ворошилов» пришлось взять на буксир его старшему товарищу— «Красному Кавказу». «Не остались в стороне» и мины: при малейшей активности крейсера подвергались серьёзной опасности из глубины. Так, вскоре после получения повреждений от воздушного противника «Ворошилов» подорвался на двух минах в набеге к устью Дуная. После этого крейсер, перевезший не одну тысячу человек и сотни тонн груза в осаждённый Севастополь, выходил для обстрела противника только один раз.

Своеобразным «быстроходным транспортом» послужил и его коллега «Молотов». Он не раз перебрасывал в Севастополь свежие части, обстреливая «по ходу» позиции неприятеля и вывозя на обратном пути раненых и эвакуируемых. Судьба хранила крейсер на этой стезе, несмотря на атаки самых разных видов авиации, а вот очередной набег (на этот раз на захваченный немцами Крым) оказался для него несчастливым. Комбинированная атака итальянских торпедных катеров и германских самолётов-торпедоносцев привела к попаданию торпеды, оторвавшей более 20 м кормы. Крейсер довели до Поти, где ему «трансплантировали» «чужой орган» — корму недостроенного крейсера «Фрунзе», корабля принципиально другого типа — проекта 68. Хотя «операция» прошла довольно успешно, в боевых действиях «Молотов» более не участвовал. В ходе «борьбы с культом личности» в 1957 году крейсер получил новое название — «Слава».

Немало пострадавшие крейсера, тем не менее, прослужили довольно долго. Исключением стал «Максим Горький», выведенный из состава флота в конце 1956 года и отправленный на слом через два с небольшим года. Остальные оставались в списках до начала 1970-х, а внушительный и изящный «Киров» еще несколько лет после этого возглавлял морские парады на Неве.

Боевой четвёркой «балтийцев» и «черноморцев» программа советских «полутяжеловесов» не исчерпывалась. Ещё две единицы проекта 26-бис заложили на Дальнем Востоке в 1938 году. Однако верфи Комсомольска-на-Амуре не смогли завершить работы над «Калининым» до самого конца 1942 года, а «Каганович» задержался на заводе ещё на два года. «Калинин» предполагалось перегнать на Северный флот по Северному морскому пути, но столь серьёзную операцию пришлось сначала отложить, а затем и вовсе отменить, благо ситуация на театре в конце 1943 года заметно улучшилась, поскольку союзники выделили для действий в арктических водах значительные силы, окончательно обезопасив свои конвои и советские порты от возможных атак надводных кораблей противника.

Дальнейшая судьба дальневосточной пары оказалась скучной и непродолжительной. «Каганович» дважды переименовывали: в 1946 году — остроумно: в «Лазаря Кагановича», а спустя 11 лет — в политкорректный «Петропавловск». Оба крейсера разоружили в 1960 году, на целое десятилетие раньше «европейских» систершипов, а спустя два-три года последовала и их разборка на металл.

Можно отметить, что любопытным по концепции советским «полутяжёлым» крейсерам не повезло, как, впрочем, множеству других отнюдь не бесполезных надводных кораблей, лидеров и эсминцев, так и не сумевших проявить свои боевые качества в сражениях с равными себе противниками. Им пришлось бороться с принципиально другими опасностями, бесшумно приходящими из-под воды или неожиданно «сваливающимися с неба», для чего куда более важными элементами являлись живучесть и зенитное вооружение, нежели оригинальные и мощные 180-миллиметровки со всеми их достоинствами и недостатками. Но чисто умозрительная оценка позволяет сказать, что «26-е» и «26-бис» могли стать весьма неудобными соперниками для большинства современников-одноклассников, особенно в условиях хорошей погоды и видимости.