В сегодняшнем производстве никого не удивишь микронной точностью. Более того, при изготовлении деталей многих приборов, механизмов требуется «ловить» сотые доли микрона. Вот почему в наши дни высокоточное, или, как его принято называть в промышленности, прецизионное, производство требует от квалифицированного рабочего, чтобы он умел работать на сверхсовременных станках, способных выдавать продукцию по самому высокому классу точности.
Что такое эти доли микрона? Как их поймать? И можно ли во всем полагаться на технику, пусть даже самую сложную и «умную»? И да, и нет. И лучшим подтверждением тому служит рассказ шлифовщика инструментального цеха московского завода «Калибр» ударника коммунистического труда Владимира ПИСКУНОВА.
— Крылатые слова «с ювелирной точностью», если вдуматься, давно уже неприменимы к современной промышленности. В самом деле, те старые мастера, от которых пошло это выражение, были способны сошлифовать с граней драгоценного камня максимум микроны (хотя и не знали, что это такое): многого ли добьешься вручную! Нам же при изготовлении измерительных инструментов приходится ловить не то что десятые — сотые доли микрона.
Конечно, без сложнейших и точнейших станков это невозможно. Присмотритесь, как работает сегодняшний шлифовщик. Закрепил в суппорте деталь, выставил по нониусам необходимый допуск обработки, запрограммировал режим, время — и дело как будто пошло. Но станок станку рознь, и один металл непохож на другой, и даже две детали, сделанные из одного металла, как братья-близнецы похожи… А контрольные приборы наверняка отметят различие между ними, если их делают два разных рабочих на разных станках.
Парадокс! Точнейшая техника и такие трудно оцениваемые факторы, как опыт, как субъективное знание металла и его свойств.
Нет, не парадокс, а реальное состояние сегодняшнего точного производства, в котором органически сочетаются современная техника и, не боюсь сказать, инженерное мышление рабочего высокой квалификации, строгое следование рецептуре обработки металла и творческий подход к способам его шлифовки.
Такова наша профессия, такова профессия нашего «Калибра», который задает параметры точности, без преувеличения, всей промышленности нашей страны.
Вот простой пример. В ряде инструкций по ремонту есть такая фраза: «Поршневой палец запрессовывается а поршень и шатун с натягом». И вот представьте себе, что обработан он не с микронной точностью, а с допуском, равным десятой доли миллиметра. Вы начали ремонтировать свой мотоцикл, а палец этот ни в какую не хочет лезть в поршень или, наоборот, входит в него свободно и вываливается с другой стороны. А это всего лишь мотоцикл — машина сравнительно грубая. Какие же точнейшие допуски при обработке должны присутствовать в оптическом производстве, в медицинской аппаратуре, в других современных отраслях промышленности! И как их измерить? Чем!
Тем, кто побывал на таких гигантах, как «Уралмаш», «Запорожсталь», ЗИЛ, наш «Калибр» покажется небольшим, скромным, даже каким-то тихим предприятием. Ни тебе сполохов вагранок, ни богатырских ударов мощных кузнечно-прессовых автоматов, ни гудения конвейеров. Чистота, небольшие бесшумные станки, за ними мои товарищи, сосредоточенно склонившиеся над маленькими, можно даже сказать, крохотными деталями. А между тем без «Калибра» не смогли бы работать ни ЗИЛ, ни «Уралмаш», ни любое другое предприятие. Потому что «Калибр» — это точнейший измерительный инструмент — от знакомых всем «штангелей» — измерительных штангенциркулей — до электронных микрометров, способных определить неточность в сотые доли микрона. Эти приборы в руках рабочего, мастера, контролера ОТК позволят при обработке довести детали до требуемых нормалями размеров, отбраковать те, которые не соответствуют стандарту. Понятно, что каждый такой прибор — это множество мельчайших частей, выполненных по самому высокому классу точности. Потому что любая погрешность микрометра, мерительной скобы, плитки Иогансона помножится на многие сотни или даже тысячи неработоспособных деталей, которые придется пускать в переплавку, превратится в многотысячные убытки для народного хозяйства. Вот почему у нас на «Калибре» работают специалисты самой высокой квалификации, вот почему молодежь учат здесь бережно, любовно и тщательно.
Честь заводской марки. Как тут не сказать несколько слов об этом. Бороться за качество продукции призывают стенды, установленные на территории завода, этой теме регулярно посвящаются собрания партийных и комсомольских коллективов цеха. О ней ежечасно думают и руководители предприятия, и рабочие — те, от кого непосредственно зависит качество продукции, идущей на все отечественные промышленные предприятия и почти в 45 зарубежных стран. Забота о чести заводской марки пронизывает и всю повседневную работу героя нашего рассказа Владимира Пискунова.
— Не такой уж я «зеленый»! — С этих слов Володя Пискунов начал в 1961 году свой первый разговор с мастером-наставником, знаменитым не только на заводе, но и во всей отрасли шлифовщиком Ефимом Яковлевичам Замуруевым. И надо сказать, что некоторые основания для столь категоричного утверждения у Володи были.
Самая обычная судьба у этого рабочего паренька. Хорошая рабочая семья с детства привила ему трудовые навыки. Внимательные учителя в школе рано подметили у юноши любовь к физике, технике, математике. Было еще и третье слагаемое становления его характера — кружок конструирования микромотоциклов. В те годы Володя жил недалеко от ВДНХ, где при ЖЭКе работал старый педагог, увлеченный конструктор разных технических самоделок Альберт Максимович Лаур. К Лауру стекались ребята из нескольких микрорайонов, потому что здесь делали не просто модели, здесь не занимались выпиливанием полочек или шкатулочек; маленькие «мужчины» — а Володе в ту пору было 11 лет — конструировали микромотоциклы. Уже с первых шагов в кружке они знали, что за долгой черновой работой, за ссадинами на руках и измазанной одеждой вырисовывается радостный день, когда ты впервые сядешь в седло самостоятельно сконструированной машины и гордо поедешь на ней, привлекая завистливое восхищение сверстников. Как ни плохо было оборудование кружка, но ребятам все же удавалось получить здесь начальные навыки слесарных и токарных работ, научиться основам конструирования и, главное, научиться самостоятельно, творчески мыслить. Пять машин были сконструированы в кружке за то время, пока в нем занимался Володя. И в каждой из них была немалая доля его труда.
Вот почему когда пришла пора идти на завод, а это случилось после окончания 8-го класса, Володя уже твердо знал, что влечет его к рабочей профессии. Оставалось только выбрать, кем стать — токарем, фрезеровщиком, разметчиком или шлифовщиком. Володя чувствовал, что каждая из этих специальностей может быть подвластной ему. В школьные годы Володе больше всего нравилось довести деталь, что называется, до кондиции, сделать так, чтобы каждая втулочка, каждая муфта не только хорошо работала, но и была красива своей законченностью.
Именно это и определило окончательный выбор рабочей специальности. Попробовал вначале слесарное дело, Володя стал учеником-шлифовщиком на плоскошлифовальных станках.
— Вы знаете, это очень интересное дело — шлифовка, — говорит Володя. — Интересное уже прежде всего тем, что ты, если так можно выразиться, венчаешь своим трудом длинную цепь превращений металла, прежде чем он становится деталью. Если я ошибусь, пойдет насмарку труд десятков моих товарищей, которые работали с этим куском металла до меня. Представляете, какая ответственность! И вот это-то чувство ответственности не только перед отделом технического контроля (я caм работаю без ОТК), а прежде всего перед многими товарищами по труду, пожалуй, одна из самых характерных черт, присущих настоящему шлифовщику.
А металл — он капризен, он все время ставит перед тобой задачи, которые приходится решать, прибегая к помощи десятков справочников, советоваться с более опытными производственниками. Вот мы говорим, что нужно СНЯТЬ два микрона; особенно сложно это, если приходится работать на внутришлифовальном станке — обрабатывать внутреннюю поверхность детали. Да, у нас очень точные станки, ка которых мы делаем эту работу. Да, на многие случаи жизни у нас есть справочники. И все-таки современное шлифовальное дело требует от нас особого умения, особого творческого подхода к работе.
Шлифовка для стороннего взгляда менее эффектна, чем, скажем, токарная или фрезерная работа. Те изменения, которые вносят в деталь абразивные круги, не видимы глазу. Да и темп обработки не тот: убрать лишний микрон порой куда труднее, чем сточить два-три сантиметра. Может быть, поэтому и конкурсы на лучшего по профессии проводятся среди шлифовщиков завода без особой суеты, без ярких софитов кинохроники. Но проводятся регулярно. И Владимир Пискунов на сегодня — признанный лидер среди шлифовщиков «Калибра».
Из чего складывается это лидерство?
Так же, как и в кружке конструирования микромотоциклов, с первых шагов на заводе Володю учили думать. Потому что работа шлифовщика — это не механическое копирование раз навсегда установленных операций. Каждая деталь ставит свои загадки, требует своего подхода. На одной токарь снял меньше металла, на другой больше. Значит, надо рассчитать, каким кругом рациональнее ее обрабатывать. Этот навык Володя получил от своего наставника, учителя, пожалуй, большинства сегодняшних «асов» шлифовки Ефима Яковлевича Замуруева. Неопытный рабочий возьмет мелкозернистый абразив и будет обрабатывать деталь долго, останавливая ее, чтобы перегрев не повлиял на конфигурацию. Так, собственно, и рекомендовалось технологами. Пискунов решает задачу в два этапа: грубая обработка (грубая, конечно, относительно — речь идет о тех же микронах) и тонкая окончательная шлифовка.
Такие — мелкие и значительные — рационализации процесса рождаются в цехе очень часто, особенно когда поступает новая продукция. Конечно, далеко не все это оформляется в виде рационализаторских предложений, но секретов тут не таят, каждая придумка мигом становится достоянием цеха.
Именно так поступают и друзья Володи по цеху — фрезеровщик Анатолий Алешин, токарь Владимир Орлов, слесарь Борис Иванов, десятки других передовиков. Крупицы передового опыта, рождающиеся в цехе, бережно собирают и распространяют по всему заводу члены ВОИР, не стоит в стороне БРИЗ. Их очень много, таких рационализаций, повышающих качество продукции «Калибра» способствующих перевыполнению планов. И что важно — все они свидетельствуют о новом уровне мышления, на который выходит современный рабочий, о том, что творческое начало занимает в процессе производства все большее и большее место, что без непрерывного технического творчества непосредственно на рабочем месте сегодня просто немыслим качественный рост продукции предприятия.
— Каждому из нас, — комментирует Володя, — приходится, к примеру, долго учиться, чтобы по цвету искры определить, сколько микром снимает круг, А ведь у каждого металла искра своя! Вот, скажем, недавно родилось у меня одно рационализаторское предложение. Обрабатывал я деталь конусной формы — делал внутреннюю шлифовку. Долго примеривался — подбирал режимы, инструмент. Вижу — неудобно, нетехнологично обрабатывать ее на моем станке: много времени уходит ка закрепление детали, а круг не может обеспечить точности обработки, которая требуется; искра «показывает»: круг снимает чуть больше требуемой «сотки» микрона. Помогло знание токарного дела и еще одно воспоминание: как мы в кружке конструирования микромотоциклов шлифовали перепускные окна. Токарный станок плюс наждачная бумага — этого оказалось достаточно, чтобы получить требуемый допуск.
И такие задачки приходится решать каждый день.
* * *
Тринадцать лет прожито на «Калибре». Был перерыв не армию, остальные годы все в том же цехе, у тех же станков.
— Не скучно?
— Разве это может быть скучно? — вопросом на вопрос отвечает Володя.— Я здесь много говорил о том, как стал шлифовщиком, но ведь, помимо этого, мне пришлось за эти годы освоить работу токаря, фрезеровщика, лекальщика (и не только мне, а и многим моим товарищам, потому что у нас в цехе взаимозаменяемость считается нормой). И каждая новая специальность шла, если так можно выразиться, в мою основную копилку, расширяла мой кругозор.
— Словом, на всю жизнь — шлифовка?
— Только так, Интересней профессии я для себя не вижу.
* * *
Обычная рабочая биография, обычная судьба нашего современника, познакомившегося с техникой в детстве и не намеренного расставаться с ней всю жизнь. К сказанному можно добавить только то, о чем Володя скромно промолчал и о чем его товарищи говорят с гордостью и уважением. Бессменный комсорг, отличник социалистического соревнования все последние годы работы на заводе, а сегодня еще и партгрупорг инструментального. Вот общественное лицо Володи Пискунова — рядового службы точности, одного из сотен мастеров знаменитого «Калибра».
Ю. БЕХТЕРЕВ
