«СУБМАРИНЫ» В МЛАДЕНЧЕСТВЕ

Идея скрытой атаки противника на воде появилась едва ли не одновременно с появлением боевых судов. Желание вполне объяснимое: внезапная атака могла уравнять шансы слабого по сравнению с заведомо более мощным неприятелем. Ночные действия, использование маскировки и чужого флага для сближения с последующим решительным залпом или абордажем — чего только не предпринимали изобретательные моряки. Но все приёмы такого рода оставались типичной самодеятельностью. Поэтому соблазн иметь техническое средство для «тайного сближения» и нанесения удара более чем понятен, равно как настойчивые поиски способов, как же это самое желание осуществить.

Не надо быть специалистом-моряком, чтобы сообразить, что наиболее перспективной является атака из-под воды. Действительно, если атакующий не виден, не столь уж важно количество пушек, торпедных аппаратов и даже ракет. Подводное судно грозило стать настоящим «чудо-оружием», но его создание долгие столетия оставалось нереализуемой мечтой. От идеи до её воплощения в жизнь прошло, пожалуй, наибольшее время поисков среди всех боевых средств флота.

Долгие века работы над созданием «потаённых судов» шли по практически одной и той же схеме. Очередной изобретатель, которого постигла «гениальная идея» на эту тему (зачастую, действительно, очень любопытная), искал могущественного, а, главное, богатого покровителя. Иногда, если у «спонсора» имелись разумные советчики, прожект отвергался на самой ранней стадии, и от него в лучшем случае оставались «картинки» или описание. Но если власть имущего охватывал азарт заиметь уникальное средство ведения войны, то всё шло по проторённой дорожке: строились модели, разрабатывались чертежи (на папирусе, пергаменте, бумаге), затем начиналась постройка. Но довольно скоро изобретателю становилось ясно, что его детище вряд ли сможет надёжно погружаться и всплывать, не говоря уже о том, чтобы передвигаться под водой и применять оружие.

Причина неудач состояла в технологической невозможности создать подводное судно на данном этапе развития техники. Чтобы такое судно нормально функционировало, необходимо много условий. Прежде всего, оно должно иметь следующие возможности: погружаться — по желанию, и, что куда важнее, по желанию и всплывать; перемещаться под водой, пусть с небольшой скоростью с помощью двигателя, способного работать под водой; ещё необходимо было обеспечить условия обитаемости экипажа, которому, как минимум, приходилось дышать; и, наконец, требовалось оружие, способное надёжно и внезапно поразить цель, при этом не отправив на дно саму субмарину.

Для решения этих задач были нужны и специальные материалы, и особые методы их обработки и, в конце концов, определённый уровень развития такой науки, как физика. Хотя закон Архимеда известен с античных времён, более узкие вопросы подводного плавания не столь тривиальны и с научной, и с технологической сторон. И их решение оказалось мало-мальски возможным начиная лишь с середины XIX века.

«Потаённое судно» Е.Никонова (Россия, 1725 г.) — реконструкция.

Строилось на верфи Галерного островка в Санкт-Петербурге. Тип конструкции — однокорпусный. Примерные размеры: длина — около 6,5 м, ширина — около 2,15 м, высота (без учёта рубки)-2,15 м. Материал корпуса: дерево толщиной 50 мм, обшитое кожей. Глубина погружения -до 4- 5 м. Двигатель: мускульная сила, вёсла. Вооружение: зажигательные трубы и водолаз-«диверсант». Экипаж: 4 чел.

Условные обозначения:

1 — проницаемая часть корпуса; 2 — рабочий отсек; 3 — шлюзовый отсек для водолаза; 4 — прочная надстройка; 5 — входной люк; 6 — входной люк шлюзового отсека; 7 — люк для выхода в море водолаза; 8 — балластная цистерна с «оловянной доской с волосяными отверстиями» для равномерного заполнения; 9 — вентиляционные трубки; 10 — помпа осушения балластной цистерны; 11 — твёрдый балласт; 12,13 и 14 — клапаны затопления и осушения шлюзового отсека; 15 — вёсла; 16 — иллюминаторы в рубке; 17 — руль; 18 — ракеты («огненные трубы»)

Предшествующие же попытки являлись заранее обречёнными, и о многих из них остались лишь туманные косвенные упоминания. Но о некоторых наиболее известных и ярких мы расскажем ниже.

Англичане, конечно же, считают, что первым изобретателем подводного судна был «их человек». Речь идёт о Уильяме Борне, современнике королевы Елизаветы Испанской и Великой Армады. Именно для отражения вторжения орудийный мастер Королевского флота предложил любопытный проект, содержавший наиболее важные конструктивные элементы субмарины. В первую очередь — подобие балластных цистерн, которые образовывались «дырявым» внешним бортом и кожаным внутренним. Объём свободно вливавшейся в это пространство воды регулировался большими прижимными винтами, способными «выжимать» воду из «цистерны». Идея сама по себе почти гениальная, но настолько же невыполнимая «в материале». Герметичность внутреннего борта с пропущенными через него винтами вряд ли удалось бы обеспечить даже в наши дни.

Ещё одной выдающейся находкой стала полая мачта, по которой внутрь корпуса мог свободно поступать свежий воздух. Так около 1570 года появился проект предшественника «шноркеля», и англичане могли бы претендовать на первенство, если, конечно, забыть об античных воинах, дышавших под водой через стебель камыша.

Борн же мечтал представить свой проект лично Её Величеству. О дальнейшем история умалчивает, но бравые моряки Дрейка и Фробишера обошлись без его «субмарины», — ведь построить её на практике просто не представлялось возможным.

Вновь идея балластных цистерн всплыла (во всяком случае, в дошедших до нас источниках) только через 100 лет. Итальянец Джованни Борелли предложил вариант значительно более сложный и ещё менее осуществимый. Суть его состояла в том, что в трюм загружалась «стоймя» масса бурдюков, верх которых прочно завязывался верёвкой, а низ свободно открывался в воду. По задумке автора, при всплытии количество принятой воды можно было уменьшить, выдавливая воду из бурдюков обратно в море или реку. Это действительно можно было пытаться сделать, но вот количество поступающей в такие «балластные цистерны» воды на деле лимитировалось газовыми законами, которые ещё не были открыты: завязанные сверху бурдюки никогда не заполнились бы водой полностью.

Впрочем, это не помешало попытаться осуществить задуманное на практике. Прошло ещё 70 лет, когда уже в середине 18 века англичанин Натаниэл Симмонс, то ли ознакомившись с трактатом Борелли, то ли дойдя своим умом, построил на Темзе подводную лодку, снабжённую очень похожими бурдюками в форме бутылки. Он же предусмотрел и движитель — вёсла, пропущенные через борт с уплотнениями из кожи, покрытой специальной смазкой. Такой же кожей был покрыт и весь корпус лодки сверху. В принципе, это сооружение могло бы погрузиться и даже пройти несколько метров под водой до того, как вода взяла бы своё. Впрочем, наиболее осторожные историки перед словом «построил» прибавляют «вероятно»: вряд ли и этот проект удалось довести до стадии испытаний.

Да и Борна в качестве первого европейского. «подводника» признают далеко не все. Более распространено мнение, что таковым стал голландский «мастер, философ и химик» Корнелиус ван Дреббель, хотя вполне вероятно, что он мог ознакомиться с борновским проектом, поскольку родился как раз тогда, когда Борн требовал представить его «гениальное судно» королеве Елизавете. Документальные подкрепления творения голландца крайне скудны — единственное письмо Роберта Бойля (одного из авторов тех самых газовых законов, второй, как известно — Мариотт), написанное аж через 28 лет после смерти Дреббеля, где содержится описание подлодки голландца, конечно же, без каких-либо чертежей. Интерес представляет разве что способ погружения: плоский нос «лодки» должен был увлекать её под воду, когда она давала ход. Как «философу» идея ему была подсказана наблюдением за корзинами с рыбой за кормой траулеров, уходившие под воду на ходу. Вот только чтобы погрузить столь значительный объект, скорость требовалась весьма солидной, а на деле для движения предназначались всё те же вёсла. Ещё одним «гвоздём» проекта являлось средство для обеспечения дыхания. Здесь свою роль сыграла другая ипостась Дреббеля — «химик»: он якобы изобрёл какую-то «пятую субстанцию», позволявшую бы людям дышать под водой. Кое-кто даже намекал, что ему удалось выделить кислород — на 150 лет раньше Пристли и Стила. Много позже историки химии свели «изобретение субстанции» к …обычному освежителю воздуха. Действительно, несложно представить, каким был бы запах в субмарине, где в тесном пространстве активно трудился бы вёслами десяток здоровых парней, не знающих ванны. Так что, достижение Дреббеля-химика заслуживает упоминания — если, конечно, оно имело место не только на бумаге, которая, как известно, всё стерпит.

Ещё одна реконструкция внешнего вида судна Е. Никонова (первоначальная «малая модель»)

Впрочем, один из представителей «страны тонкого изящества» предложил альтернативу «мужикам с вёслами». В годы первой англо-голландской войны в середине 17 века французский изобретатель Де Сон выдал проект судна с механическим двигателем в виде огромной пружины, приводившей в движение колёса по бокам корпуса. Периодически эту пружину нужно было заводить, но, в принципе, такой труд выглядел предпочтительнее гребли вёслами. Француз благоразумно счёл, что совершенно необязательно полностью прятать своё детище под водой: достаточно, чтобы погружались его наиболее важные части, оставаясь неуязвимыми. Вообще его лодка выглядела довольно продуманной, как по веретенообразной форме корпуса, так и по выбору оружия. Им служило здоровенное бревно, проходящее по центру корпуса от носа до кормы, выступая наружу в виде окованного железом тарана.

И вновь интересные идеи натолкнулись на недостаточное знание законов физики. По первоначальным прикидкам выходило, что для завода пружины будет достаточно получасовой работы двух человек через каждые 8 часов. И на стапеле гигантский механизм действительно «работал как часы». Но вот как только лодка попала в воды реки Мёз в октябре 1653 года, тут же выяснилось, что перемещаться в ней она не может! И насмарку пошли все оптимистичные заявления Де Сона, сулившего «дойти до Лондона и обратно в одни сутки, пустив по ходу на дно сотню британских кораблей». Но, по крайней мере, в отличие от субмарины ван Дреббеля соновская действительно была достоверно построена и проходила испытания.

Однако англичане не признают первенства французского механика в подводном плавании, поскольку не осталось никаких свидетельств о том, что его лодка на самом деле погружалась. По их мнению, реальная история субмарины началась много позже, в июне 1774 года. И, конечно же, первым настоящим подводником стал англичанин. Речь идёт о Джоне Дэе, который переделал небольшую лодку, снабдив её водонепроницаемой камерой, разместился внутри неё и, по описаниям, погрузился в воды залива в Суффолке на целые сутки, благополучно затем всплыв на поверхность. Впрочем, наиболее здравомыслящие исследователи считают, что лодка была просто оставлена на волю прилива, который и накрыл её слоем воды толщиной 10 м. В любом случае, если описанное является правдивым хотя бы в таком варианте, успех Дэя несомненен: ему удалось так загерметизировать свою камеру, что она достаточно долго могла держать давление воды около 1 атм.

Однако это опытное погружение стало только первым шагом на пути создания настоящего подводного корабля. На это требовались уже значительные средства. «Спонсор», в роли которого выступил профессиональный игрок Кристофер Блейк, оказался человеком практичным и заставил Дэя составить самое настоящее техзадание, где оговаривалась и глубина погружения (20 морских саженей, более 35 м), и время нахождения под водой (12 часов). Изобретатель получил деньги, на которые купил небольшой 10-метровый шлюп «Мария» и приступил к его перестройке на верфи в Плимуте. Водонепроницаемый «прочный корпус» представлял собой деревянную камеру длиной примерно 4 м, шириной немногим менее 3 м и высотой около 2,3 м. Для сдерживания давления стенки подкреплялись массивными брусьями, а для захода «экипажа» в крыше был сделан очень прочный люк, также деревянный. Погружение и всплытие выглядело донельзя примитивно, но тоже надёжно. Под воду субмарина уходила за счёт нагруженного в «лёгкий корпус» балласта из изрядного количества булыжников весом 20 т. Для всплытия было достаточно столкнуть часть камней при помощи железного рычага, проходящего внутрь «рубки» через водонепроницаемое уплотнение. Для связи с наблюдателями на поверхности предусматривались три буйка разного цвета — от «благополучного» белого до аварийного чёрного. Предусмотрительный Дэй загрузил внутрь камеры гамак, часы, небольшую свечку, немного пищи и воды и залез в «субмарину» сам.

Полностью готовую «Марию» отбуксировали на 300 м от берега в Плимутском заливе, где глубина достигала солидной 40-м отметки. За погружением наблюдал не только Блейк, которого весьма интересовали возможные будущие барыши, но и находившийся в тогда в порту Первый лорд Адмиралтейства Сэндвич (изобретатель бутерброда).

«Мария» благополучно пошла под воду с небольшим дифферентом на корму. Но вскоре более чем рискованный эксперимент трагически завершился: вода на месте погружения как бы вскипела от пузырей — деревянная камера не выдержала давления 40-метровой толщи воды, весьма солидной даже для стальных подлодок начала XX века. Дэй погиб — ни его тела, ни самой «Марии» найти не удалось, несмотря на трёхдневные поиски. В итоге он вошёл в историю, как первый «субмаринер», чьё погружение и гибель были официально задокументированы. Сама же конструкция Дэя особого интереса не вызывает в силу своей примитивности. «Мария» вряд ли смогла бы всплыть, поскольку сбросить несколько тонн камней металлической «клюшкой» — задача неимоверно трудная для одного человека. Впрочем, на такой глубине сам изобретатель, он же единственный член экипажа, был обречён. Прочности деревянной камеры прямоугольной формы никак не могло хватить для 40-м глубины, не говоря уже о герметизации отверстия для «балластного привода». К тому же, дэевская «субмарина» не несла никакого вооружения, да она и не могла бы его применить, поскольку не имела средств перемещения ни в воде, ни по дну. В любом случае, она по всем параметрам сильно уступает другому варианту, появившемуся, между прочим, на полвека раньше.

Подводная лодка «Тэртл» (США, 1776 г.) — по реконструкции 1875 г.

Строилась на р. Гудзон. Тип конструкции — однокорпусный. Размеры: длина — около 2 м, ширина — около 1,2 м, высота — около 2 м. Материал корпуса: дерево. Глубина погружения — 3 — 4 м. Двигатель: мускульная сила, винт. Вооружение: пороховой заряд, устанавливаемый на неприятельском корабле. Экипаж: 1 чел.

Подводная лодка «Тэртл» — реконструкция в металле по приведённому выше варианту. Хранится в музее подводного плавания в Англии

Да, действительно, не остались в стороне от «подводного прожектирования» и наши отечественные умельцы. Речь идёт о первом русском «потаённом судне» подмосковного плотника Ефима Никонова. Его идея появилась на свет очень вовремя, в поздний период’царствования Петра I, большого любителя всяких новшеств. Впрочем, первая челобитная Никонова, отправленная ко двору в 1718 году, осталась без ответа. Но плотник оказался настойчивым: на следующий год он продиктовал очередное послание на имя царя-батюшки писцу, так как сам был неграмотным. Пётр приказал доставить изобретателя в Санкт-Петербург и лично с ним побеседовал. Итогом встречи стало распоряжение построить для начала действующую модель, «таясь от чужого глазу», а сам Никонов получил должность «мастера потаённых судов», сиречь главного инженера.

«Малую копию» построили за год с небольшим. Испытания прошли летом 1720 года; о их результатах точных отчётов не осталось, но ясно, что прошли они, мягко говоря, не слишком успешно. Тем не менее мастеру разрешили и даже приказали строить «потаённое огненное судно большого корпусу», которое и заложили на Галерной верфи следующим летом в обстановке строгой секретности.

От никоновской подводной лодки, как и от многих её зарубежных современниц, не осталось ни чертежей, ни даже сколько-нибудь полного описания. Картинки, приводимые здесь, не что иное как реконструкции, в основном, делающие честь фантазиям энтузиастов, по крохам собиравшим заложенные в проект идеи из немногочисленных сохранившихся документов. В принципе, судно Никонова можно считать довольно «продвинутым». В нём предусматривалась довольно любопытная система погружения и всплытия, основой которой являлась расположенная в нижней части корпуса балластная цистерна, в верхней части соединявшаяся с отсеком экипажа вентиляционными трубами. Секрет контролируемого погружения крылся в «оловянных досках с волосяными отверстиями», — через них вода поступала весьма неспешно. Воздух постепенно вытеснялся в герметичное основное помещение до тех пор, пока его давление там не уравновешивало давление воды. После этого лодка получала нейтральную плавучесть на небольшой глубине, которую предполагалось контролировать через окошки в рубке. Для всплытия вода из балластной цистерны откачивалась ручной помпой. Движение под водой обеспечивалось вёслами, как и в большинстве аналогичных проектов того времени.

Проблемы возникли с вооружением. Первоначально изобретатель предполагал использовать обычные пороховые пушки, но быстро убедился, что стрелять из них из-под воды совершенно невозможно. Тогда артиллерию заменил… водолаз. Скафандр для него разработал всё тот же креативный Никонов. Водолаз должен был всплывать прямо под неприятельским судном и предпринимать меры по «провёртке и зажиганию» супостата. Так субмарина превратилась в носителя морских диверсантов, но опять — только в теории. В конце концов никоновское судно стало «огненным»: предполагалось снабдить его десятью медными трубами, начинёнными «порохом и селитрою». Лодка должна была подкрадываться к противнику и выплёвывать в него огненную струю. Надо сказать, что широта идей простого плотника просто поражает.

Однако всё это ещё предстояло осуществить. Построенное за три года судно испытывалось в присутствии самого Петра. Первое же погружение оказалось фатальным: лодка камнем пошла ко дну, и ударилась с такой силой, что проломила днище. Глубина оказалась небольшой, и её вытащили на берег для исправления повреждений. Царь, известный крутым нравом, отреагировал на неудачу спокойно и более чем справедливо, повелев продолжить работы и указав, чтобы изобретателю «никто конфуза в вину не ставил».

Сложно сказать, сохранилось ли бы столь доброе отношение у Петра после второй неудачи, особенно после честного признания Никонова в том, что действовать так, как он обещал царю-батюшке, судно не сможет. Но к весне 1725 года государь скончался. Как ни странно, но даже в отсутствие высокого покровителя изобретателю предоставили возможность продолжить работы. Только после очередного фиаско в 1727 году несостоявшееся «потаённое судно» спрятали в амбар, где оно тихо сгнило. Сам изобретатель, разжалованный из мастеров, был отправлен на Астраханскую верфь простым плотником.

История не сохранила внятного описания творения Ефима Никонова. Реконструкции основываются на упоминании о участии в работах бочаров и затребованных материалов, включавших 15 железных полос шириной 2,5 дюйма. Отсюда и вид в форме огромной бочки, хотя, по другим данным, нос творения «мастера» напоминал обычный нос судна. Сложно сказать и о том, насколько соответствует реальности воссозданное оборудование, между прочим, включавшее большинство элементов «настоящих» подводных лодок поздних времён. В любом случае, неудача несомненно опередившего своё время и в чём-то гениального плотника была предопределена несовершенством использовавшихся материалов и технологий.

Но в целом достоверность деяний отечественного подводного первопроходца мало чем уступает, если уступает вообще, реальности «подвигов» всемирно признанного подавляющим большинством «голосов» изобретателя Дэвида Бушнелла. С его именем обычно связывается первая подводная атака, причём даже успешная! На самом деле, история совсем не так проста и заслуживает более пристального рассмотрения.

Бушнелл, горячий патриот только что объявивших о своей независимости Соединённых Штатов, начинал свою карьеру как специалист по подводным взрывам. Результатом его наблюдений стал очевидный теперь вывод, что действие пороха под водой значительно сильнее, чем на её поверхности или в воздухе. И в конце концов ему пришло в голову, что было бы отличным шагом создать «ныряющую машину», способную доставить и закрепить подрывной заряд под целью. Взрыв такой «адской машины» должен был наверняка пустить ко дну даже большой корабль, которых хватало у бывшей «хозяйки» колоний, Британии, чей флот блокировал побережье и важнейшие порты только что образовавшейся страны.

Субмарина, задуманная Бушнеллом, напоминала по форме кокосовый орех или, по его собственному определению, два панциря черепахи, составленных вместе. Отсюда и название — «Тэртл», — «черепаха» (turtle). Долгое время считали, что «черепаший» корпус изготавливался из меди, но это не подтверждается документально. На деле лодка Бушнелла представляла собой скорее бочку из обычной просмолённой бочарной клёпки, перехваченную железными обручами. Размеры тоже соответствовали «бочечным». При высоте около 2 м, длине «от носа до хвоста» (то есть, от переднего винта до конца руля) чуть больше 2 м и ширине (или, если угодно, диаметре) около метра внутрь такого сооружения с трудом мог втиснуться человек, поскольку пространство содержало немало необходимых для подводного плавания устройств: две рукоятки, вращавшие два винта, один из которых должен был перемещать «черепаху» в горизонтальном направлении, а второй — вверх-вниз. Кроме того, в нижней части имелась балластная цистерна — бак для быстрого погружения, а к нему — пара маленьких помп для откачки воды при всплытии, напоминавших скорее большие велосипедные насосы. В довершении — руль обычной формы, выступавший через шаровое «яблоко» там, где у этого странного устройства находилась «корма», а также дыхательные трубки, плюс необходимая мелочь: барометр, компас и сиденье для «субмаринера». Голова единственного члена экипажа едва помещалась в своеобразной «рубке». Таким образом, «Тэртл» даже нельзя назвать в полной мере подводной лодкой; скорее здесь сгодится термин «погружающийся аппарат».

Даже на первый взгляд очевидно, что американский вариант во многом уступает «потаённому судну» Никонова. Хотя, как и в случае с детищем русского плотника, чертежей бушнелловского «ореха» на самом деле не сохранилось. Наиболее распространённое изображение, приводимое и здесь, — «творческая реконструкция» лейтенанта флота США Барбера, созданная аж сто лет спустя, в 1875 году! Что не помешало майору Грэю воспроизвести чертёж Барбера в металле в виде модели «Тэртла», хранящейся в Британском музее подводного плавания. Изрядная фантастичность реконструкции до сих пор вызывает споры на тему, что же именно приводило субмарину в движение. Ряд историков доказывают, что это были простые вёсла, другие настаивают на обычных колёсах с лопастями. Но любой из этих вариантов на самом деле более разумен, чем канонический, с двумя архимедовыми винтами, которые при вращении их мускульной силой одного человека на деле вряд ли смогли бы сдвинуть этот «кокон» с места.

Зато относительно оружия дебатов значительно меньше. Основой его являлся отделяющийся пороховой заряд. Вот о его весе споры довольно обильны. Так, в дневнике брата Бушнелла Эрзы Йеля, участвовавшего в проекте деньгами и советами, говорится аж о 2000 фунтах (908 кг) пороха. Воистину, подобным зарядом можно поднять на воздух самый большой деревянный корабль! Однако по всем признакам это чистая фантазия. (Хорошо, если «урезание» ограничится только одним ноликом.) На чём сходятся все, так это на системе приведения заряда в действие часовым механизмом: вполне современное решение, но для времён войны за независимость США — весьма экзотичное. Крепиться заряд должен был к буравчику, который предварительно ввинчивался в деревянный корпус неприятельского корабля всё тем же «универсальным подводником».

Любопытно, что ещё тогда, когда «подводное яйцо» находилось в стадии постройки и испытаний, сведения о секретном оружии достигло врагов — англичан. О разработках Бушнелла узнали многие, потому что он счёл необходимым проинформировать небезызвестного Бенджамина Франклина, надеясь заручиться его поддержкой. В результате новость перекочевала к англичанам, причём непосредственно из Конгресса Соединённых Штатов. В итоге к концу 1775 года британский губернатор Нью-Йорка Уильям Трайон получил донесение о том, что в гавани Бостона вот-вот будет использована подводная лодка. Однако самой атаки пришлось ждать долго и произошла она куда ближе к резиденции Трайона. Пока «черепашка» строилась, военное положение американцев быстро ухудшалось. Братья Бушнеллы перевели лодку вверх по реке Гудзон, и лично Джордж Вашингтон, который в это время пытался защитить Нью-Йорк от англичан, дал разрешение на использование этого «туза в рукаве» против огромного британского флота, стоявшего в гавани Нью-Йорка. В качестве цели братья, не мелочась, выбрали флагманский линейный корабль адмирала Хоу «Игл». И вот вечером 6 сентября 1776 года в «Тэртл» загрузился сержант Эзра Ли, заменивший другого Эрзу, брата изобретателя, очень не вовремя (или, наоборот, вовремя) внезапно заболевшего «лихорадкой», и лодка пошла в первую в истории подводную атаку.

Проект подводного судна У. Борна (Англия, 1578 г.). Тип конструкции — полуторакорпусный. Двигатель: мускульная сила, вёсла. Реализован не был

Подводное судно Де Сона (Франция, 1653 г.). Тип конструкции-однокорпусный. Двигатель: пружинный, гребное колесо. Вооружение: таран. Построено и проходило испытания

Проект подводного судна Симонса (Англия, 1747 г.).

Тип конструкции — однокорпусный. Двигатель: мускульная сила, вёсла. Вооружение: неизвестно. Идея «балластных цистерн» такого типа впервые предложена во Франции Борелли в 1680 г. Проект не реализован

Подводная лодка «Наутилус» (Франция — США, 1800 г.).

Строилась на предприятии братьев Перье в Париже. Тип конструкции — однокорпусный. Размеры: длина-6,48 м, ширина-около 2 м. Материал корпуса: дерево, обшитое медью. Глубина погружения — до 8 м. Двигатель: в надводном положении — парус, в подводном — мускульная сила, винт. Вооружение (в проекте, реально не испытывалось): пороховой заряд, устанавливаемый на неприятельском корабле, затем буксируемая мина («торпеда»). Экипаж: 4 чел. 

Обозначения:

1 — складывающаяся мачта с парусом; 2 — бурав для закрепления порохового заряда на вражеском корабле; 3 — якорь; 4 — рули погружения; 5 — клапан затопления; 6 — ручной привод на винт

Подводное судно «Мария» (Англия, 1774 г.).

Проект Д. Дэя, строилось в Плимуте. Тип конструкции — двухкорпусный, с «внутренней прочной камерой». Двигатель: отсутствует. Затонуло при испытаниях

Далее начинается самое интересное. По американским данным, правильнее — по воспоминаниям Ли (представленным широкой публике спустя 40 лет после «дела», когда проверить что-либо уже не представлялось возможным), он сумел-таки подвести «яичко» к флагманскому кораблю. Это само по себе совершенно невероятно, поскольку через небольшие окошечки на уровне воды «первоподводник» никак не мог выбирать цель, не говоря уже о том, чтобы пройти к ней сколько-нибудь значительное расстояние. (А до «Игла» надо было преодолеть 4 мили!) На самом деле, субмарину просто подтащили на буксире у вельбота как можно ближе к кораблю, но даже это вызывает серьёзные сомнения, поскольку англичане весьма добросовестно несли вахту. Если же это соответствует истине, атакующим просто не нужна была никакая подводная лодка, заряд можно было бы подтащить на обычной шлюпке.

Продолжение легенды гласит, что Ли в течение двух с половиной часов ждал, пока успокоится прилив, затем медленно подполз под корму линкора (причём он «мог видеть людей на палубе и слышать их речь»), закрыл люк и погрузился под днище цели. Наконец сержант долго работал буравчиком, который никак не мог войти в дерево, якобы потому, что корпус флагмана был обшит медью.

Правда, дело в том, что «Игл» действительно обшили металлом, но … в 1782 году, более чем через 10 лет после этих событий. Американские историки попытались быстро перестроиться, вспомнив о версии Дэвида Бушнелла о том, что буравчик попал в петлю руля корабля, которая уж точно изготавливалась из металла. Однако и так крайне маловероятное стечение обстоятельств тем самым сводится совсем к невероятному. Тем более, что Ли вспоминал, что специально подвсплыл и переместился в другое место под корпусом. Так или иначе, заряд прикрепить должным образом не удалось.

В конце концов, британцы на берегу заметили подозрительные манипуляции у борта своего корабля и спустили лодку, чтобы проверить, что же там творится. Ли решил отпустить заряд в расчёте на то, что любопытствующие противники захотят познакомиться с подозрительным предметом поподробнее, и тут-то сработает часовой механизм. Но англичане якобы не захотели подплывать к мине, которая сдрейфовала по Ист-ривер и «взорвалась с ужасающей силой, подняв высоко в воздух столб воды и деревянных обломков». Так, по воспоминаниям Ли и Д. Бушнелла завершилась первая атака из-под воды.

В этой истории неувязка громоздится на неувязке. Главным аргументом за то, что этот рассказ — не более чем миф, является то, что сами англичане о «ужасном взрыве» ничего не знали! Служба на британских кораблях и в то время была на высоте, особенно на флагмане. На «Игле» стояла круглосуточная вахта из морских пехотинцев, велось сразу три журнала событий, и ни в одном из них нет никаких упоминаний о взрывах на реке в тот вечер и в ближайшие сутки, хотя скрупулёзно зафиксированы самые мелкие происшествия, такие как отдельные ружейные выстрелы на берегу, проходившие мимо плоскодонки, наказание линьками проштрафившегося матроса и так далее. Что уж говорить о таких «мелочах», как невозможность для «Тэртла» пройти против течения хотя бы несколько десятков метров, о практически нулевой видимости из «рубки», о том, что «Игл» на самом деле занимал совсем другую позицию, и многом другом.

Тем не менее, легенда прочно укоренилась в сознании американцев. Настолько прочно, что ещё в 1998 году заявлялось, что «одна субмарина, с одним зарядом, ведомая одним солдатом, заставила флот в 200 вымпелов уйти наутро на несколько миль на безопасную стоянку». Англичане просто не заметили атаки, если даже она имела место, и ни один корабль никуда не перемещался. А во многих книгах позапрошлого и прошлого веков фигурирует иллюстрация с эффектным взрывом под «Иглом».

Бушнелл заявил, что «экипаж» требует более длительной тренировки, и операции «Тэртла» имеет смысл отложить до лучших времён. Увы, эти времена так и не наступили. Англичане тогда продолжали бить колонистов, а драгоценная «черепаха» вместе с выделенным для её транспортировки судёнышком была потоплена ядром из британской пушки. Но Бушнелл продолжил свои попытки использования зарядов, однако уже без подводной лодки. В начале следующего года ему действительно удалось взорвать пару плавучих мин, связанных тросом. Хотя английские корабли и тут не пострадали, взрыв всё же был. Возможно, объединение явно неудачного «похода» «Тэртла» с этим событием и дало какие-то основания канонической версии.

Но на этом всё не закончилось. О делах Бушнелла узнал Б. Франклин, который отбыл во Францию с предложением обменять идеи его субмарины на финансовую и прочую помощь Соединённым Штатам. Так проект едва не приобрёл характер международного, чуть-чуть не дотянув до первого совместно созданного оружия. Однако союз развалился, и к бушнелловской «черепахе» более не возвращались.

Более широко известен и почитаем последователь Бушнелла инженер и изобретатель Роберт Фултон. О его идеях он узнал от Франклина в Париже и создал собственный вариант «взрывного каркаса» или «подводной бомбы», которую и попытался предложить французам — сначала в лице Директории, а затем и самому первому консулу Наполеону Бонопарту. Фултон проявил себя как весьма деловой человек, включив в предложение условие платить ему по 4000 франков за каждое орудие потопленного с помощью его изобретения британского корабля при наличии у того свыше 40 пушек и вдвое меньше за пушку для более мелких единиц флота. Но и патриотизм не был забыт: по условиям, лодку, получившую столь знакомое имя «Наутилус», или её потомков, нельзя было использовать против Соединённых Штатов.

И всё же дело двинулось. В 1799 г. на Сене в Париже заложили фултоновский «Наутилус». Субмарина обладала рядом интересных качеств. Её корпус был полностью обшит медью, что несомненно придало ему дополнительную прочность и герметичность. В качестве движителя использовался двухлопастной винт, впрочем, приводимый в действие, как и у «Тэртла», мускульной силой экипажа. А вот для движения на поверхности предполагалось использовать складывающуюся мачту с парусным рангоутом. Так что, Фултон впервые предусмотрел два вида двигательной установки: для надводного и подводного плавания — схема, ставшая на долгие годы основной для подавляющего большинства субмарин. (Другое дело, что сами «двигатели» явно не подходили для своей задачи.)

Тем не менее, Фултон быстро достроил свою лодку. В пробных выходах она достигла под водой скорости до 2 уз. — не так и плохо для «человеческого механизма». Задокументировано также, что как минимум один раз «Наутилусу» удалось пробыть под водой в течение часа с экипажем из четырёх человек во главе с самим Фултоном, причём изобретателю удавалось удерживать свой корабль в правильном положении и на заданной глубине горизонтальными рулями. («Командир» потом честно признался, что стоило это неимоверных усилий!) Вооружения лодка так никогда и не получила, но предполагалось, что она будет нести заряд пороха в медной оболочке, снабжённой зазубренным гарпуном. Это устройство предполагалось вытолкнуть из похожей на шлем рубки и вонзить «шип» в корпус судна противника. Идея, практически полностью взятая у Бушнелла. Затем Фултон изменил вооружение на буксируемый «каркас», поскольку прекрасно понимал, что «гарпунировать» даже медленно движущуюся цель экипаж «Наутилуса» никак не сумеет. Свой «каркас» американский инженер впоследствии назвал «торпедой», введя этот термин для обозначения одного из самых грозных видов оружия на море. Ему даже удалось на испытаниях потопить таким способом шаланду, правда, стоявшую на якоре.

После 1801 года Франция и Англия ненадолго замирились, а адмирал Декрэ окончательно отклонил предложения Фултона, заметив (не слишком прозорливо), что «Ваше изобретение может сгодиться алжирцам или другим пиратам, но будьте уверены, Франция ещё не собирается уходить с просторов океанов». Тогда разочарованный американец попробовал предложить своё детище голландцам — безуспешно. И вот его взор обратился к прямому противнику. В 1804 году Фултон прибыл в Лондон. Британской разведывательной службе об экспериментах по ту сторону Ла-Манша было неплохо известно.

Более того, Британия в то время нуждалась в дешёвом средстве против французского флота, который вкупе с союзниками не слишком уступал английскому. К тому же, над островом возникла угроза вторжения. «Мистера Фрэнсиса», как для конспирации стали называть теперь Фултона, пригласили на самый верх, к премьеру Питу: сначала на приём, а затем и на завтрак в загородной резиденции. Американец наконец получил серьёзный контракт, в который входила и огромная для того времени сумма в 40 тыс. фунтов стерлингов за каждый потопленный его средством французский линейный корабль.

Изобретатель решил получить «гонорар» наиболее простым путём, и сосредоточился на своих «торпедах». Они неплохо действовали на испытаниях, но в первую же реальную атаку потерпели полное фиаско. Впрочем, «мистер Фрэнсис» успел получить 10 тысяч фунтов до того, как адмирал Нельсон в 1805 году отказался от его услуг.

При надвигающейся угрозе войны между США и Англии неугомонный Фултон вновь сделался «патриотом». Он перебрался за океан и предложил свои разработки президенту Джефферсону, который отнёсся к перспективе «дешёвой» подводной войны весьма положительно. Опять последовали успешные опыты и неудачные реальные атаки с применением «торпед». Но идея подводной лодки забыта не была: уже по окончании неудачной для США войны 1812 года изобретатель предложил проект «пол у подвод ной лодки» «Мьют». Довольно большое 25-метровое судно приводилось в движение гребным колесом, вращавшимся опять же мускульной силой человека при помощи здоровенного вала с ручками. Оно не погружалось полностью в воду, но надводная часть представляла собой незначительную цель. Вооружение состояло из семи «подводных пушек», призванных поражать уязвимые места королевских кораблей и судов на озере Онтарио. Проект любопытный, но не слишком практичный. Осуществлён так и не был, а Фултон остался по сути таким же неудачником, как и Бушнелл. Однако его идеи породили новых последователей подводного плавания, и процесс, как говорится, пошёл…

В. КОФМАН