«И ПОБОЛЬШЕ ПУШЕК, ГОСПОДА!»

Другое полушарие, край света, Южная Америка… Место, о котором в связи с историей кораблестроения вспоминается не сразу. Между тем большинство латиноамериканских стран всегда были весьма внимательны к своим морским силам, а наиболее крупные из них с конца прошлого века имели довольно значительные флоты. Другое дело, что развитие этих флотов происходило своеобразными импульсами — достаточно было одной из стран-конкурентов приступить к активной постройке кораблей, как остальные дружно тянулись за «лидером». Одна из таких вспышек связана как раз с постройкой дредноутов.

Очередную гонку морских вооружений в Латинской Америке на сей раз начала Бразилия. Напугав в конце XIX века своими «Аквидабаном» и «Риачуэло» даже США и заставив последние начать создавать свой «Новый флот», к началу XX века бразильские морские силы пребывали в полном запустении. Их основу составляли все те же два броненосца, которые теперь могли скорее рассмешить, чем напугать любого из соседей. А одна из них — Аргентина, пограничные споры с которой оставались постоянной угрозой, создала к тому времени не в пример более мощный флот. Бразильцам никак нельзя было медлить.

Надо сказать, что потребность в воссоздании флота совпала с возможностями, что отнюдь не часто встречается в морской истории. Экономика Бразилии вступила в период бурного роста, и к числу добываемых в стране многочисленных полезных ископаемых прибавился сверхполезный для флота продукт — золото.

И морские деятели самой большой страны Южной Америки решили размахнуться. Им удалось добиться утверждения специальной кораблестроительной программы 1904 года. Но еще пару лет пришлось потратить на то, чтобы договориться, какие именно боевые единицы следует заказать или закупить. Наконец в 1906 году пришли к решению, потрясшему весь мир. Бразилия захотела ни больше и ни меньше, чем флот из четырех дредноутов, причем самых мощных в мире! Если бы программа была выполнена, то бразильцы получили бы корабли нового типа раньше традиционных морских держав, например Франции и России. Неудивительно, что в дипломатических кругах стали распространяться слухи о том, что южноамериканская республика выполняет всего лишь роль ширмы, а настоящим «потребителем» заказанных кораблей является одна из главных морских держав. Вот только какая из них? Англичане считали, что это их потенциальный противник — Германия; немцы — что корабли предназначены Японии или США; а остальные европейские страны — что это сами англичане умело маскируют свои притязания и не преминут включить в состав Гранд Флита еще парочку мощных дредноутов.

Но все были не правы: бразильцы искренне хотели обзавестись ими сами. Тогда их могучий северный сосед — США — заговорил об «американском единстве». Соединенные Штаты Америки и Соединенные Штаты Бразилии стали рассматриваться как союзники и чуть ли не как равноправные военные партнеры. Правда, расцвет бразильского морского могущества оказался недолгим, но — обо всем по порядку.

Контракт на постройку первой пары дредноутов без труда получила большая английская фирма «Виккерс-Армстронг». Традиционный поставщик кораблей почти во все страны Латинской Америки решил попробовать себя в новом классе. На момент закладки в 1907 году «Минас Жераис» и «Сан-Паулу» действительно оказались самыми мощными кораблями мира, несущими по 12 двенадцатидюймовых орудий. Их постройка заняла всего около трех лет, но когда корабли вступили в строй, на стапелях Британии, Германии и США уже закладывались гораздо более сильные линкоры.

Тем не менее бразильские дредноуты оставили свой след в истории кораблестроения. Интерес представляет, в частности, их схема защиты. Девятидюймовый пояс из крупповской стали был широким и протяженным. Он, по сути дела, образовывал мощную, хотя и несколько старомодную цитадель в центральной части корпуса. За ней «прятались» машины, котлы, погреба и механизмы подачи боезапаса главного калибра и даже противоминная артиллерия. Пояс простирался от форштевня до ахтерштевня, но в оконечностях его толщина уменьшалась до четырех-шести дюймов.

Любопытно и расположение артиллерии главного калибра. Оно представляло собой смесь американских (возвышенные башни в носу и корме) и европейских (бортовые башни в центре, предназначенные для стрельбы по носу и корме) идей. Линкоры могли выдавать на борт залп из 10 снарядов, а в нос и корму — теоретически по 8, то есть для них якобы не было невыгодных курсовых углов, но на деле средние башни вряд ли могли вести огонь вдоль корабля без риска снести дульными газами собственные надстройки.

К моменту вступления в строй первой пары бразильцы были готовы вновь потягаться за звание обладателя самого мощного корабля в мире. В августе 1910 года правительство утвердило постройку третьего дредноута, названного, конечно же, в честь столицы страны и города-соперника Сан-Паулу «Рио-де-Жанейро». Корабль должен был иметь водоизмещение в 32 тыс. тонн и вооружение из дюжины четырнадцатидюймовок. Одновременно рассматривалось решение о закупке четвертого линкора, названного «Риачуэло». При таком же водоизмещении скорость увеличивалась до 23 узлов, броня пояса предполагалась не менее 12 дюймов, а варианты вооружения — от 12 381-мм орудий до 10 406-мм — заставили бы побледнеть любого противника.

Но Бразилия взяла на себя задачу не по силам. Выкладывать по два с лишним миллиона фунтов стерлингов (огромные деньги для того времени) за каждую «игрушку» оказалось чреватым для страны, которую и полвека спустя продолжали награждать титулом развивающейся. Не выдержали даже сами военные моряки: недовольные общим экономическим и политическим положением в стране, они чуть не превратили только что вошедший в строй «Минас Жераис» в латиноамериканскую «Аврору». Почти точно за 7 лет до штурма Зимнего, 10 ноября 1910 года, на корабле вспыхнуло восстание. Бунт удалось подавить, но проигнорировать такое предупреждение было нельзя. Новый президент Бразилии, Родригес де Фонсека, вполне разумно предпочел заплатить жалованье своим морякам, а не строить самый большой в мире боевой корабль.

Правда, бразильские адмиралы и британские кораблестроители быстро отреагировали на столь неприятную для них экономию. Перед самой закладкой «Рио-де-Жанейро» заметно подешевел, но и «похудел» — и по водоизмещению, и по калибру орудий. Но если построить самый сильный в мире корабль становилось нереальным, то на одном представители Латинской Америки стояли насмерть. Они хотели, чтобы «их линкор» нес наибольшее количество пушек. Английским конструкторам пришлось немало постараться, чтобы разместить целых семь двухорудийных башен. Длина корпуса вплотную приблизилась к двум сотням метров, и даже во внешнем виде корабля чувствовалась явная перегрузка артиллерией.

Но и такой «усеченный» линкор Бразилии достроить не удалось. «Рио-де-Жанейро» уже был спущен на воду и дооборудовался на плаву, когда правительство окончательно приняло решение избавиться от него. Благо покупатель нашелся тут же: Турция лихорадочно искала возможность как можно скорее нарастить свои силы на Черном море до того, как в строй вступят русские «императрицы». Полуготовый корабль был закуплен тут же, не дожидаясь достройки. Предполагалось, что дооборудовать его будут сами турки. Они торопились, и торопились явно не зря — в Европе запахло большой войной. Полтысячи моряков в фесках прибыли в Англию принимать «товар» в самом конце июля рокового 1914 года. Отход в Турцию «Султана Османа I» (так назвали корабль в Оттоманской империи) намечался на 3 августа, но…за день до этого, 2 августа, британцы объявили о конфискации корабля. Разгорался мировой конфликт, и владычица морей предпочла одним ударом убить двух зайцев: лишить боевой единицы возможного противника и включить ценный дредноут в состав своего флота. С полным отсутствием такта британцы решили назвать его «Эйджинкорт». Так произносится по-английски название Азинкура — небольшой деревеньки, около которой в годы Столетней войны армия островитян нанесла жесточайшее поражение французам — своим нынешним союзникам по Антанте. Так или иначе, но дредноут с самым многочисленным вооружением вошел в состав Гранд Флита и участвовал в главном морском сражении войны — Ютландском бое. Отмечалось, что чрезмерное количество пушек оказало ему не лучшую службу — огнем его артиллерии было трудно управлять, а корпус корабля при полном бортовом залпе испытывал серьезные перегрузки. Когда дредноут дал полный залп в сгущающемся сумраке Ютланда, на соседних кораблях морякам показалось, что взорвался очередной линейный крейсер! Специалист по истории линкоров д-р Оскар Паркс называл «Эйджинкорт» «плавучим артиллерийским погребом, лучшей защитой которого является извергаемый им мощный огонь». Для обозначения орудийных башен явно не хватало принятых в английском флоте букв, поэтому их гордо именовали по дням недели.

После окончания боевых действий англичане захотели избавиться от столь экстравагантного приобретения. Они предложили Бразилии все же забрать свой заказ, причем всего за полцены. Но крупнейшая страна Южной Америки к тому времени окончательно перестала играть в морскую супердержаву, погрузясь в очередную кораблестроительную спячку. Британцам пришлось отправить корабль на слом.

В противоположность покладистым бразильцам, полностью положившимся на опыт самой могущественной морской державы, аргентинцы, чтобы заполучить «товар» наивысшего качества и за минимальную цену, применили весьма хитрый способ. Они не поленились создать в Лондоне специальную миссию, основной задачей которой стала оценка предоставленных на объявленный конкурс проектов. Но миссия отнюдь не спешила выбрать лучший вариант из числа представленных пятнадцатью самыми крупными фирмами всего мира. Вместо этого аргентинцы выбрали наилучшие черты из всех понравившихся им чертежей и… включили их в качестве технического задания для нового конкурса. Такой запрещенный прием, причем повторенный два раза, привел в возмущение многих ведущих кораблестроителей, почувствовавших себя ограбленными. Тем более что победителем на последнем этапе стала не слишком известная американская фирма «фор Ривер», не имевшая опыта в постройке дредноутов, но предложившая самую низкую цену.

Американцы не стали мудрствовать, почти полностью перенеся свои технические решения в «Ривадавию» и «Морено». В результате аргентинские линкоры стали очень похожими на североамериканские, за исключением заимствованного у европейцев линейно-эшелонного расположения артиллерии главного калибра. Настолько похожими, что специальная американская инспекция, осмотревшая достраивавшиеся дредноуты в 1913 году, констатировала, что после незначительных модификаций они могли легко войти в состав флота США.

Но аргентинцы предпочли не отдавать свои линкоры, имевшие ряд весьма интересных технических решений, в частности самую многочисленную в мире вспомогательную артиллерию — почти четыре десятка шести- и четырехдюймовок и огромный запас снарядов главного калибра — полторы тысячи штук. В любом случае «Ривадавия» и «Морено» более чем уравновешивали «Сан-Паулу» и «Минас Жераис».

Аргентина и Бразилия могли чувствовать себя удовлетворенными, но ущемленным оказался их третий соперник за господство в Южной Америке — Чили. По другую сторону Анд не успели забыть опаснейшее противостояние с аргентинцами на рубеже нашего и прошлого веков. Решение могло быть только одно — строить свои дредноуты.

Сомнений в том, кто именно возьмется за постройку, практически не оставалось. В Чили всегда предпочитали «английский товар». И «Армстронг», получивший заказ на два «адмирала» — «Альмиранте Латорре» и «Альмиранте Кохране»,— постарался вовсю. Заложенные чуть позже аргентинских, чилийские линкоры получили самую современную артиллерию. Их четырнадцатидюймовки не имели аналогов не только среди своих южноамериканских соперников, но превосходили даже 343-мм орудия самих англичан. Впервые дальность стрельбы ограничивалась лишь пределами видимости. Пушки оказались настолько удачными, что послужили основой для главного калибра новейших британских линкоров типа «Кинг Джордж» четверть века спустя. Сам линкор имел приличную защиту и скорость.

Просчитались чилийцы только в одном — в ненасытной потребности в дредноутах самих строителей. С началом мировой войны кораблей лишились не только склонные к германскому влиянию турки, но и более чем лояльные южноамериканцы. Адмиралтейство с извинениями и не без выгоды для Чили перекупило вначале почти готовый «Альмиранте Латорре», а нескольно позже — и второй линкор, постройка которого в 1914 году была почти полностью приостановлена. «Латорре» вошел в состав Г ранд Флита под названием «Канада» и принимал активнейшее участие во всех операциях. «Кохране» постигла более оригинальная участь. Почти полностью перестроенный, он стал одним из первых английских авианосцев — «Игл».

После войны британцы вернули «Латорре» первоначальному заказчику, предварительно приведя его в отличный вид. Чилийцы не отказывались и от своего второго дредноута, но «обратная рокировка» из авианосца в линкор стала бы настоящим «проектом века». К тому времени страсти на юге Американского континента окончательно поутихли, и после некоторых раздумий самый маленький из претендентов на лидерство решил удовольствоваться одним символом морской мощи. Англичане постарались замолить старые грехи, полностью переоборудовав «Латорре» в 1929—1931 годах. Корабль перевели на нефтяное отопление, установили на нем противоминную защиту в виде специальных наделок — булей и оборудовали современными системами управления огнем.

Впрочем, все это уже не имело особого значения. Угроза морской войны в Южной Америке миновала, и всем оставшимся в строю дредноутам Аргентины, Бразилии и Чили была уготована мирная, но зато длинная жизнь. Они благополучно пережили вторую мировую войну, неоднократно модернизировались (впрочем, без сколь-нибудь существенного улучшения боевых характеристик) и отправились на слом только в 1950—1960-х годах. «Сан-Паулу» при этом попал в список жертв Бермудского треугольника. В некоторых не слишком профессиональных книгах отмечается, что бразильский линкор пропал в этом роковом месте «со всем своим экипажем». Авторы забывают добавить (или просто не знают), что бывший мощный дредноут тащили на буксире на место разборки, а на его борту находилось менее двух десятков человек.

Так или иначе, «дредноутская вспышка» кораблестроительной активности в Южной Америке внесла свой вклад и в историю мирового кораблестроения, и в историю этого континента. Последовавший за этим «антракт» продлился четыре десятилетия, до тех пор, пока латиноамериканские линкоры уже не могли от старости держаться на плаву.

В. КОФМАН