КРЕЙСЕРА ПОД «РАКЕТНЫМ ТРЕЗУБЦЕМ»

В отличие от Британии, Соединённые Штаты вышли из Второй мировой войны не только без сколь-нибудь существенных потерь в крейсерском составе, но, наоборот, с изрядным избытком. Несмотря на немедленное урезание кораблестроительных программ сразу, как только забрезжили признаки победы над Японией, уже готовых и достраивавшихся единиц хватило бы на послевоенные флоты всего мира. Соответственно, вставал вопрос: что же делать со всем этим «добром»? Для противостояния с Советским Союзом с запасом хватало и половины, но отправлять на слом действительно весьма совершенные корабли не поднималась рука. Оставалось попытаться интегрировать их в новый мир и новые реалии. И здесь задачей номер один становилось оснащение их новомодным оружием — ракетным.

Началась история ракетных крейсеров США с появления… крылатых ракет. Да, это считающееся более чем современным сейчас оружие разрабатывалось ещё во время Второй мировой войны, а по её завершению вылилось в нечто странное и устрашающее, названное «Регулус-1». Этот здоровенный «огурец» имел жидкостной реактивный двигатель и небольшую скорость полёта, не больше, чем истребители того времени. Тем не менее, адмиралы захотели использовать свои многочисленные бронированные «коробки» — тяжёлые и лёгкие крейсера — под их носители, придав им новый статус ударных кораблей флота. В 1955 году «регулусы» получили четыре тяжёлых крейсера типа «Балтимор»: «Лос-Анджелес», «Хелена», «Толидо» и «Мейкон». На них в кормовой части на спонсонах разместили по пусковой установке («Мейкон» удостоился даже двух), несколько напоминающей катапульту для гидросамолёта. Место же крылатых машин в ангарах заняли крылатые ракеты. Пуск представлял собой хлопотливое и небыстрое дело, вряд ли осуществимое без помех в условиях боя. Да и собственно ракета не блистала ни скоростью, ни точностью.

Так что первый блин «оракечивания» оказался комом. (Американцы предпочитают называть его более благообразно — экспериментом.) Спустя шесть лет комплексы с крейсеров тихо демонтировали и предпочли о них забыть.

Куда как более серьёзной оказалась программа обеспечения противовоздушной обороны флота с использованием ракет. Американцы не без оснований опасались дальних самолётов советской морской авиации, способных нести тяжёлые ракеты класса «воздух» — «земля» (точнее, «поверхность моря»), которые могли нанести огромные повреждения главной мощи — авианосцам, и даже пустить их на дно. Прекрасно помнились дела не столь давних лет, когда у Анцио и Салерно корабли союзников буквально терроризировала германская авиация со своими планирующими бомбами, прообразом нового оружия. Требовалось отодвинуть рубеж ПВО как можно дальше от охраняемых авианосцев. Из-за принципиально ограниченной дальности артиллерия для этого не годилась. Единственным решением здесь становились ракеты. И самая могущественная страна мира приступила к делу основательно, решив ставить не на одну «лошадку», а сразу на три. В начале 1950-х годов стартовала разработка «американского ракетного трезубца ПВО флота», включавшего ракетные комплексы «Тэйлос», «Терьер» и «Тартар», соответственно дальнего, среднего и ближнего действия.

Первым на вооружение флота поспел «Терьер». Американская «собачка» могла поражать цели только в прямой видимости, да и то не далее 20 км — ракета наводилась по радиолокационному лучу. Тем не менее, по тогдашнему уровню техники её сделали двухступенчатой, в результате чего получилась она и длинной — 8,3 м, и довольно тяжёлой — 1,3 тонны.

Ясно, что для применения такой солидной «игрушки» требовалась крупная «платформа», пригодная для размещения не только самих пусковых установок, но также и для хранения солидного ракетного боезапаса. Корёжить свои линкоры в ходе первых экспериментов американцы не захотели, причём даже не столько из почтения перед бывшей «главной силой флота», сколько из чисто финансовых соображений. А вот многочисленные тяжёлые крейсера выглядели вполне привлекательными для переделки в первые ракетоносцы ПВО. Изначально головным должен был стать ещё довоенный крейсер «Уичита», на котором все три башни главного калибра предполагалось заменить спарками «Терьеров». Однако столь масштабную перестройку «старикана» с ограниченным сроком возможной службы совершенно справедливо отвергли. В итоге первенцами стали и более новые, и более солидные «бал-тиморы» — «Бостон» и «Канберра». На них сняли только кормовую башню, вместо которой по традиционной артиллерийской линейно-возвышенной схеме воздвигли две спаренных стартовых установки для запуска ракет. Корабли приобрели любопытный вид: их носовая «артиллерийская» часть осталась без особых изменений, за исключением разве что массивной решётчатой мачты с поисковым радаром, тогда как кормовая «ракетная» надстройка была переделана полностью, с установкой не только самих ракет, но и двух радиолокаторов для их наведения на высоких постаментах. Всего на «Бостоне» и «Канберре» размещалось 144 ракеты, по 72 на каждую спарку. Конструкторы декларировали для ракет почти что «пушечную» скорострельность — два залпа в минуту. Однако на практике такие частые пуски оказались невозможными, так как каждую ракету нужно было заботливо «провожать» радиолокационным лучом до попадания в цель. В противном случае, она превращалась в «полууправляемую» или совсем неуправляемую. Впрочем, предусматривался и такой вариант, для стрельбы по надводным целям. Так, вдобавок к оставшимся шести восьмидюймовкам крейсера приобрели оружие, представлявшее собой некое подобие здоровенного фугасного снаряда массой 600 кг, летящего со скоростью около 700 м/с. Вроде бы ничего особенного, но соль заключалась в том, что скорость эта на протяжении полёта не падала, а даже увеличивалась, а «снаряд» управлялся.

Впрочем, пробные пуски показали, что не всё идёт так гладко. Конструкторам пришлось разрабатывать новую модель ракеты, «Терьер-11», пришедшую на флот в 1960-м году. Здесь уже предусматривалось самонаведение на конечном участке, что благотворно сказалось как на «скорострельности», так и на возможности поражать надводные цели.

Однако новой модели ракеты дожидаться не стали. На первой паре превращение артиллерийских крейсеров в гибриды не остановилось. В качестве следующей «жертвы» командование избрало уже не тяжёлые крейсера, число которых могло, на его взгляд, слишком уменьшиться, а лёгкие. Для этого из резерва извлекли шесть «кливлендов», находившихся в наиболее приличном состоянии. Их разделили на две одинаковые по численности группы: одну, в составе «Провиденса», «Спрингфилда» и «Топики» вооружили уже проверенным «Терьером», тогда как вторая тройка — «Галвестон», «Литтл-Рок» и «Оклахома Сити» — получила другой, самый мощный «зубец» американского противовоздушного «трезубца» -«Тэйлос».

Эта двухступенчатая ракета дальнего (по тем временам) действия поступила на флот в 1957 году и имела весьма внушительные характеристики. Она могла настичь воздушную цель на расстоянии до 120 км при практически неограниченном потолке. Понятно, что такие данные можно было обеспечить только за счёт значительных размеров. Длина обеих ступеней ракеты достигала почти 10 м- высоты трёхэтажного дома, а масса превышала три тонны. Наведение ракеты на начальном участке полёта осуществлялось по радиолокационному лучу, а на конечном — с помощью полуактивной радиолокационной системы.

Американцы гордились своим «гигантом», отмечая, что «Тэйлос» на первом же испытании без труда уничтожил обе скоростные цели на дистанции более 60 км — действительно, очень хороший результат для того времени. Однако большие размеры создали столь же значительные сложности при размещении комплекса на кораблях. На «галвестонах» «тэйлосы» хранились в разобранном виде: первая и вторая ступени — отдельно. Перед стартом ракету монтировали, пристыковывая ступени друг к другу. Понятно, что в военное время такая операция могла стоить очень дорого: вряд ли самолёты противника стали бы благородно ждать, пока американцы подготовят и запустят свой «ответ». При этом запас ракет для спаренной пусковой установки составлял всего 46 штук, тогда как носители «терьеров» (также имевшие всего одну установку в корме) имели почти втрое больше — 120 ракет, к тому же не требовавших предполётной сборки.

 Тем не менее, даже «терьероносцы» сильно страдали от недостатка места. Всё-таки, лёгкие крейсера изначально уступали по размерам и объёмам помещений тяжёлым, а тут ещё конструкторы и адмиралы попытались сохранить полностью артиллерийское вооружение в передней части — по образцу «Бостона» и «Канберры». Опыт оказался неудачным, и такие «формы» приобрели только первые единицы — «Галвестон» с «Тайфуном» и «Топика» с «Терьером». По остальной четвёрке «нож хирурга» прошёлся значительно решительнее. На них осталась только одна башня главного калибра и две 127-мм установки в носу. Передняя надстройка подверглась существенной переделке, разбухнув ввысь и вширь, захватив ещё и место, ранее занятое 127-миллиметровой артустановкой, которая, в свою очередь, вытеснила возвышенную башню главного калибра. Надо сказать, что это отнюдь не украсило «гибриды», которые и без того выглядели довольно-таки хаотичным нагромождением разностильных надстроек, радиолокаторов и мачт. Над этим всем гордо возвышалась расположенная в самом центре огромная решётчатая конструкция — новая мачта с антеннами радиолокаторов. Некрасивые корабли часто бывают одновременно и неудачными. Переделки «кливлендов» исключением не стали.

Теперь стоит вспомнить про третий «зубец» американского трезубца ПВО. Им стал «Тартар», самый маленький из всех «Т». По сути дела, он представлял собой вторую ступень «Терьера-ll», лишённую ускорителя. Это сделало ракету весьма лёгкой (680 кг) и пригодной для установки не только на крейсерах, но и на эсминцах и фрегатах, где «тартары» прочно заняли свои позиции, став через некоторое время универсальным оружием для всех крупных флотов стран НАТО. На крейсерах же комплекс применялся в качестве оружия самообороны, поскольку поражать цели первые модели могли не далее 12 км.

Место сразу для пары «тартаров» нашлось на трёх тяжёлых крейсерах типа «Олбани», прошедших наиболее серьёзную «ракетную» перестройку в начале 60-х годов XX века. На этот раз конструкторы, выполняя заказ адмиралов, постарались от души. По сути дела, от старых кораблей остались только корпуса, причём в основном в роли «оболочки». Все «внутренности» в носу и корме были полностью «выпотрошены». Место бывших артиллерийских погребов и небольших помещений — пунктов управления и кладовок — заняли обширные «залы», хранилища огромных «тэйлосов», которые на сей раз уже не надо было состыковывать перед стартом. Ракеты в готовом виде подавались в массивные надстройки, откуда поступали непосредственно на споенные пусковые установки. По срав нию с этими более чем солидным вооружениями, размещённые по бокам от передней надстройки пара «тартаров» выглядела типичными «ракетными лилипутами». Более почётное место в самом центре корпуса занял ещё один представитель наступившей ракетной эры: противолодочный комплекс с ракетами-торпедами «АСТОР». Это был огромный стальной ящик, в котором таились 8 ракет-торпед, предназначенных для борьбы с субмаринами. Система работала просто: чтобы доставить торпеду к быстроходной атомной лодке как можно ближе и скорее, применялась ракета, «приводнявшая» свою смертоносную начинку поблизости по наводке РЛС. Затем торпеда начинала поиск цели по данным имевшей небольшой радиус акустической головки самонаведения. В целом же крейсера стали совершенно неузнаваемыми: пусковые установки ракет, РЛС наведения на высоких постаментах, огромные надстройки делали их похожими на те корабли будущего, которые порождала самая буйная фантазия футурологов 1930-х годов. Немаловажную роль в новом облике супер-ракетоносцев играли впервые введённые мачто-трубы, или «маки» (mack, от mast + stack), как их называли американцы. С виду монструозные конструкции служили одновременно и в качестве дымоходов, и в качестве основания для монтажа многочисленных антенн радиолокаторов. Нельзя сказать, что выглядело всё это красиво, но, как это не противоречит восприятию «на глаз», давало выигрыш в массе по сравнению с раздельными трубами и мачтами, которые для выполнения тех же функций пришлось бы громоздить на палубе.

Понятно, что при таком массированном наступлении ракетной техники места для артиллерии уже не оставалось. Единственными её представителями являлись две 127-миллиметровки надёжных довоенных моделей, перекочевавшие с эсминцев. Зато на крейсера вернулись торпеды в лице двух трёхтрубных аппаратов. Однако предназначались они теперь не для атак неприятельских линкоров или «коллег по классу», а для борьбы со всё теми же подводными лодками. Такая узкая специализация вызвала некоторое недоумение у президента Джона Кеннеди, который после успешных пусков ракет задал сопровождавшим его чинам флота простой вопрос: а чем же отражать атаку, к примеру, торпедных катеров на малой дистанции? Это был вопрос специалиста: во Вторую мировую Кеннеди сам командовал таким небольшим судёнышком. Адмиралам и офицерам, не совсем готовым к наличию специальных знаний у своего верховного главнокомандующего, оставалось лишь изображать немую скульптурную группу.

Впрочем, реальный ответ подразумевался: такие корабли не предназначались для самостоятельных одиночных действий и всегда сопровождались «братьями меньшими»: эсминцами и фрегатами, способными отогнать неприятельских «москитов». Более того, по тому же типу предполагалось переоборудовать ещё три единицы, доведя дело до конца. На взгляд заокеанских флотоводцев, ракетным монстрам до полного набора не хватало ударного вооружения. Первоначально, ещё на стадии проектирования, на «Чикаго», «Олбани» и «Колумбусе» предполагалось установить разрабатывающиеся в то время ракеты «Регулус-ll», по идее сильно превосходившие явно неудачную первую модель. Однако ракета опять «не задалась», и в строй «Олбани» с компанией вошли без ударного оружия. На следующих единицах решили не мелочиться и разместить стратегические ракеты «Поларис» с ядерными боеголовками. Но и тут идее универсального ракетного крейсера воплотиться не удалось. Ещё до завершения работ на «полных переделках» программа ракетной модернизации крейсеров… пришла к завершению. Прикинув затраты, в Морском министерстве вынесли вердикт: прекратить. Модернизация действительно влетала в копеечку, а вот то, сколь долго можно будет содержать старые «бронекоробки» с большими экипажами, являлось большим вопросом. Впрочем, ранее модернизированные корабли продержались в строю довольно долго. Любопытная трансформация произошла с первенцами, «Бостоном» и «Канберрой». В 1968 году их переклассифицировали … обратно в тяжёлые артиллерийские крейсера, подкрепив «бюрократию» действием: вскоре ракетные установки с них сняли, оставив только восьмидюймовки. В таком виде новые старые крейсера пригодились для обстрела берега: во Вьетнаме вовсю шла уже нешуточная война.

В ней пригодились и чисто ракетные «переделки», прошедшие модернизацию с полной заменой электронного оборудования и пользовавшиеся изрядной популярностью за свою способность встречать ракетным «мечом» вьетнамские самолёты на самых разных дальностях и высотах. На их счету числится немало сбитых самолётов; так, только один из офицеров-ракетчиков на «Чикаго» записал на свой счёт дюжину уничтоженных «мигов»! Сложно сказать, насколько преувеличены его «личные достижения», но что они преувеличены, так это более чем вероятно.

Тем не менее, даже «любимцам публики» с течением времени пришёл закономерный конец. Первым из состава флота вывели «Колумбус», на модернизацию которого решили не тратиться. Два других дожили до правления президента Рейгана, который, вместе со своими не менее воинственными советниками, никак не желал отправлять грозные корабли на переплавку. В результате они пробыли ещё несколько лет в резерве, хотя уже со снятыми «тэйлосами», считавшимися на то время окончательно устаревшими.

Несложно заметить, что перестройки и модернизации бывших артиллерийских крейсеров в ракетные одновременно кардинально изменили их роль в рядах флота. Вместо гордых одиночек — рейдеров или охотников за ними «переделки» стали типичными кораблями эскорта, в основном авианосных ударных соединений. Действительно, их зенитные ракеты требовались прежде всего для предполагаемой борьбы с дальней морской авиацией СССР, которая, в свою очередь, предназначалась для атак американских авианосцев, единственного и очень важного компонента морской мощи, отсутствовавшего в то время у Советского Союза. Окончательно статус кораблей сопровождения подтвердила не слишком заметная модернизация, осуществлённая с «террьерными» и «тэйлосными» «кливлендами» в начале 1960-х годов. Тогда на крейсерах установили мощные гидролокаторы и беспилотные вертолёты системы DASH, сделав их «последним барьером» между драгоценными авианосцами и новыми советскими атомными подводными лодками, которые могли «просочиться» через многослойную защиту эскорта.

И всё же судьба «переделок» была предрешена. Уже вошли в строй или находились на стапелях специализированные корабли нового поколения, лучше оснащённые, более удобные для экипажей, в конце концов, меньшие по размерам и лишённые таких «излишеств», как броня. «Старики» постепенно уступали им место. Первыми, что закономерно, со сцены сошла неудачная пара «полуартил-лерийских кливлендов», «Топика» и «Галвестон», отправленная в вечный резерв в 1969 — 1970 годах. Немногим дольше прослужили два других носителя «терьеров». Затем строй покинули «кливленды» «Оклахома Сити» и «Литл-Рок»; последний американцы решили сохранить в качестве корабля-музея. Он остаётся уникальным образцом «перестроечного» ракетно-артиллерийского гибрида, в своё время казавшимся важным элементом американской противовоздушной обороны флота.