МСТИТЕЛИ С ЛАСКОВЫМИ ИМЕНАМИ — ОТ «МАЛЮТОК» до «КАТЮШИ»

Как уже отмечалось, в промежутке между мировыми войнами наиболее «престижными» во всех флотах считались большие подводные лодки. И в 1934 году своими подводными крейсерами уже всерьёз вознамерилось обзавестись и руководство ВМС Советского Союза. (Напомним, что первыми субмаринами такого типа можно считать «Правду» и другие «газеты» и что опыт этот вряд ли можно назвать удачным.) Весь год шли предварительные проработки и согласования, и а конце концов за основу приняли проект КЭ-9 (крейсерско-эскадренная лодка, вариант 9), разработанный коллективом под руководством М.А. Рудницкого.

Но до составления рабочих чертежей прошёл ещё один полный год: и морякам, и конструкторам уж очень хотелось. чтобы наша большая лодка оказалась самой … пусть, небольшой, но удачной.

В итоге, в проект буквально напихали все виды оружия, от артиллерии, представленной парой довольно мощных «соток» и таким же числом 45-мм пушек, до мин. (К счастью, от первоначально запланированного самолёта вовремя отказались: это стало бы явным перебором). Причём мины размещались весьма хитро, в специальной минно-балластной цистерне. Впрочем, мощным было и традиционное торпедное вооружение: десять аппаратов с очень большим боекомплектом. В целом получилось что-то отдалённо напоминающее итальянскую универсальную лодку-минзаг «Пьетро Микка», что иногда приводит некоторых наших историков к попыткам «привязать» проект «К» к итальянскому. Однако никаких документальных подтверждений тому не сохранилось, а «общая похожесть» далеко не всегда подразумевает близкое родство.

«Катюши» были не только самыми большими довоенными лодками нашего флота, но и самыми комфортабельными. Свои койки имели все моряки, а офицерский состав получил даже каюты. Впервые у нас в подводном флоте появилась холодильная камера для хранения продовольствия, что было необходимо, учитывая большую автономность «крейсеров». В целом всё как бы получилось: подлодки типа «К» превосходили иностранных одноклассниц в скорости хода, уступая в дальности плавания в надводном положении только германским субмаринам, обладая при этом наиболее мощным вооружением.

Неудивительно, что при воплощении в металл этого амбициозного и весьма дорогого (стоимость определили в 23 млн рублей) проекта в металл пришлось столкнуться со значительными сложностями. Дизели невиданной до того в нашем подводном флоте мощности оказались очень тяжёлыми, да ещё и со смещённым вверх центром тяжести. Вообще у «Катюш», как ласково стали именовать «эскадренные крейсера», нашлось немало статей перегрузки. Пришлось срочно увеличивать ширину корпуса и всячески облегчать его конструкцию.

Большая (крейсерская) подводная лодка типа К, XIV серия

Что не прошло даром. Минное вооружение, планировавшееся в качестве своеобразной «изюминки» наших подводных крейсеров, на самом деле стало источником изрядных неприятностей. При всплытиях и погружениях минные устройства постепенно подвергались коррозии: кроме того, в них зачастую попадал посторонний плавающий мусор и другие предметы. А при очень плохой погоде длинный (и облегчённый, по сравнению с исходным вариантом) корпус буквально скручивался настолько, что мины слетали со своих рельсов. Устройства постоянно дорабатывались, причём уже и в военное время. Тем не менее, на Северном флоте «катюши» сумели поставить четыре сотни мин, большей частью в тяжёлые первые два года войны. И вообще, осуществление проекта подводного крейсера в виде значительной серии в 12 единиц продемонстрировало тот прогресс, который претерпела наша кораблестроительная промышленность всего за две пятилетки.

Все 12 субмарин типа «К» строились в Ленинграде сразу на трёх заводах. Но предназначались они в основном для других театров. Из шести единиц, которые удалось закончить до начала Великой Отечественной войны, две головные («К-1» и «К-2») сразу проследовали на Северный флот, не без труда завершив переход по Балтийско-Беломорскому каналу. Ещё четыре, включая в будущем краснознамённую лунинскую «К-21» и гвардейскую «К-22», последовали за ними вскоре после начала боевых действий. Зато и досталось им больше всех: из шести лодок пять не пережили войны и их судьба даже сейчас не может быть однозначно установлена. По косвенным данным, можно предположить лишь то, что только «К-3» и «К-23», скорее всего, были пущены на дно совсем небольшими немецкими охотниками типа Uj. Уцелела «К-21». одна из наиболее известных наших субмарин Великой Отечественной. Она завершила свой жизненный путь в 1979 году, поочерёдно послужив учебной и вспомогательной станцией для зарядки аккумуляторов и, в конце концов, стала кораблём-памятником в Североморске.

В отличие от многих других типов, большие лодки являлись слишком ценными для того, чтобы их можно было просто «заморозить» на время войны. Из оставшихся шести единиц пять удалось достроить; все они вошли в состав Балтийского флота. Но после войны эти лодки сменили театр, отправившись на Север, но теперь уже не по «Беломор-каналу», а через Балтику и Северное море вокруг Норвегии. Там они соединились с «К-21», образовав однородный дивизион. «Катюши» ещё и тогда считались довольно ценными: их предполагалось модернизировать с установкой современных радио- и гидролокаторов, а также ставшего необходимым устройства для работы дизелей под водой (РДП). Но судостроительные заводы были загружены под завязку новыми проектами, и для «старушек» не нашлось ни материалов, ни средств. И их списали в конце 1950-х как «исчерпавших ресурсы».

Подводная лодка «К-1» (14-я серия) СССР, 1939 г.

Первая советская крейсерская ПЛ океанского типа. Строилась на заводе им. Марти в Ленинграде. Тип конструкции — двухкорпусный. Водоизмещение полводное/налводное — 1490/2100 т. Размеры: длина — 97,8 м, ширина — 7.4 м. осадка — 4.15 м. Глубина погружения — до 100 м. Двигатель: два дизеля мощностью 8400 л.с. и два -электромотора мощностью 2400 л.с. Скорость надводиая/подводная проектная — 22,5/10.5 уз., на испытаниях — 22,5/10.3 уз. Вооружение: десять 533-мм торпедных аппаратов (шесть — в носу, два — в корме, два — в надстройке, стреляли в корму, 20 — 24 торпеды), два 100-мм и два 45-мм орудия. 20 мин. Экипаж — 64 чел. В 1939 — 1942 гг. построено 11 единиц: «К-1» — «К-3», «К-21» — «К-23», «К-51» — «К-56» («К-54» не достроена). «К-1» — «К-3» и «К-2» -«К-23» переведены на СФ. Из них погибло пять, уцелела галько «К-21» (с 1949 г. — «Б-4», выведена из состава флота в 1954 г, с 1979 г. по настоящее время — корабль-памятник в Североморске). Остальные выведены из состава флота в конце 1950-х гг. и сданы на слом

Интересно, что большие крейсерские субмарины со своим сильным артиллерийским вооружением так и не нашли себя в роли «батарей для стрельбы по берегу». На деле в Великой Отечественной войне для этой цели использовались самые различные лодки из числа тех. что были под рукой. Да и то. исключительно в первые два года войны. Рекордсменом в этой области стала «Л-5», выполнившая 60% всех «подводных» стрельб на Чёрном море. Она 11 раз обстреливала береговые цели, причём отнюдь не безобидные: отвечали ей целые полевые батареи. Но это не помешало «Л-5» восемь раз вступать в такие дуэли даже днём, когда, казалось бы, один снаряд мог положить конец её карьере. Однако обошлось. Хотя и сами по себе подобные упражнения не могли нанести противнику особо большого ущерба: наблюдение за результатами обстрела с низкой рубки без корректировки с берега едва ли могло быть полезным. На Балтике в том же деле отличилась одна из «эсок»: «С-7» выпустила по неприятельским объектам 220 снарядов калибра 100-мм. действуя, правда, в основном ночью.

Зато «катюши» с их мощной артиллерией не раз вступали в настоящие артиллерийские бои с «охотниками» -германскими малыми кораблями ПЛО. Началось всё ещё в начале декабря тяжёлого 1941 года. «К-3», на которой находился командир дивизиона, будущий Герой Советского Союза и один из известнейших наших подводников Магомед Гаджиев, после того, как торпедами поразила транспорт, всплыла на поверхность и занялась кораблями охранения. Точнее, сначала они попытались расправиться с традиционной «дичью», но 100-мм снаряды, попавшие в «и]’-1706», быстро убедили двух других противников бежать с поля боя. Сама «К-3» получила лишь небольшие повреждения лёгкого корпуса и рубки, не повлиявшие на её способность погружаться.

Примеру этой «катюши» последовали и другие единицы из состава дивизиона Гаджиева. В течение полугода они неоднократно мерялись силами с небольшими эскортными кораблями, пока в середине мая 1942 года накатанная схема не дала сбой. «К-23» всплыла и вступила в артиллерийский бой с парой сторожевиков, однако на этот раз вражеские снаряды пробили прочный корпус и поразили один из дизелей. И здесь лодка проявила все отрицательные черты подводного корабля. Она стала практически беспомощной: погружаться нельзя, а большой ход на одном моторе не разовьёшь. И наутро германские самолёты решили судьбу «К-23», тем самым поставив точку на попытках наших подводников использовать артиллерию в открытом бою со специализированными эскортными кораблями противника. Сколь бы слабыми они не выглядели: очереди 37-мм и даже 20-мм снарядов могло хватить, чтобы лодка потеряла возможность стать подводной.

Ограждение рубки подводной лодки типа К

Однако крейсерские субмарины в любом случае нельзя было сделать особо массовыми: не хватало ни средств, ни производственных мощностей. Тем более, что даже без военного опыта специалисты понимали, что таким крупным «рыбам» не место в «мелком пруду» — Балтике. Но здесь имели своё решение задачи, которые и позволили Советскому Союзу к началу войны выйти на первое место в мире по числу субмарин. Ведь ещё в середине 1930 года начались работы над созданием малой позиционной лодки, как раз и предназначенной изначально для действий в затейливых шхерах у берегов Финляндии и Швеции. Требования к характеристиками являлись если и не минимальными, то крайне скромными. Число торпедных аппаратов сокращалось по сравнению со «щуками» до четырёх, по паре в носу и корме. На поверхности оставалось надеяться только на 37-миллиметровку — полуавтоматическую пушку, способную в теории стрелять и по воздушным целям (хотя, как оказалось, практически без заметного успеха). Надводный и подводный ход ограничивались 10-12и8-9 узлами соответственно. Ввиду мелководности будущего театра действий не нужна была и особая глубина погружения: в техническом задании признавалось желательным иметь 50 метров.

Не обошлось и без некоторой экзотоки: вполне серьёзно и даже настоятельно требовалось оборудовать субмарину «устройством для ползания по фунту» -привет от Лэйка с его «подводными колесницами»! Более осмысленными выглядели требования иметь устройство для прорезания противолодочных сетей и средства для отвода минрепов при прохождении заграждений. Действительно, именно такие опасности и поджидали в основном наши подлодки в будущей войне.

Пока готовились первоначальные проекты, вдогонку последовало ещё одно «предложение, от которого нельзя было отказаться»: «малютку» (это ласковое название уже тогда прилипло к малой субмарине) следовало сделать в таких габаритах, чтобы её можно было переводить по железной дороге без разборки. Это, конечно, сильно увеличивало гибкость в распределении судёнышек по нашим разбросанным театрам военных действий (ТВД), но одновременно накладывало жёсткие ограничения на их размеры. Водоизмещение сократилось с исходных 200 до 130 — 140 тонн, силовая установка ужалась до одновальной. Излишне говорить, что ни о какой возможности иметь второй корпус или хотя бы внешние балластные цистерны и речи не шло. Завершало букет требований финальное: лодке предписывалось стать дешёвой, простой и технологичной.

И коллектив под руководством А.Н. Асафова, недавно выпущенного из «шарашки», в целом практически справился с непростым заданием. Причём быстро, всего за несколько месяцев. В августе 1932 года последовала закладка первых единиц из запланированной большой серии в 30 «Малюток». И тут начались проблемы. Полностью сделать корпус сварным не успели, пришлось частично применять клёпку. Но ягодки были впереди. Первые же испытания продемонстрировали, что спешка создала массу проблем. Время погружения оказалось практически вдвое больше требуемого, заметно «просела» и скорость. (Во многом эти проблемы были связаны как раз с повышенным сопротивлением плохо пригнанных клёпаных соединений). Кроме того, выявились и те недостатки, которые можно отнести скорее к собственно концепции малой субмарины, чем к её исполнению. Крохотная рубка заливалась водой уже при умеренном волнении. При торпедном залпе лодка выскакивала на поверхность: вес четырёх 533-мм торпед был слишком значительным по сравнению с водоизмещением. Экипажу приходилось очень несладко из-за плохой вентиляции и тесноты внутри всех четырёх отсеков корпуса, под завязку забитых механизмами и оборудованием.

Но «флотоводцы» предпочли свалить всё на создателя проекта. Итог оказался трагическим для Асафова, его арестовали по тому же обвинению: 58-я статья, раздел «вредительство». Конструктор не смог выдержать ещё одного жестокого испытания и в следующем году ушёл из жизни. Тем более, что о многих последствиях он сам предупреждал «потребителей». (Подробности его смерти так и не выяснены до сих пор; от самоубийства в камере до гибели, ещё до ареста, при аварии судна, на котором он возвращался из командировки в Германию).

А между тем даже не совсем подходящие по своим характеристикам «малютки» пошли в серию. По исходному проекту Асафова были построены все 30 единиц 6-й серии. Они закладывались на Чёрном море, в Николаеве, но подавляющее большинство, 28 из 30, отправились по железной дороге в путешествие через всю страну, на Дальний Восток. Оставшиеся две, «М-51» и «М-52», участвовали в Великой Отечественной войне, но успехов не имели. Зато проявились те самые «дурные» качества, отмеченные при испытаниях. «М-51» попытались применить в качестве корабля обеспечения при высадке в Феодосии в сентябре 1943 года, но при переходе из надводного положения в позиционное волна захлестнула в не закрытый люк и лодка пошла ко дну, унося с собой восемь человек (остальным удалось выбраться). Её подняли, отремонтировали и ввели в строй, но в боевые походы более не выпускали. А в следующем году пять «малюток» под номерами 23 — 26 проделали обратное путешествие: с Тихого океана на Чёрное море. (В соответствии с принятой системой нумерации, «малюткам» на Балтийском и Чёрном морях соответственно резервировались номера с 1 по 50 и с 51 по 7.0, а на Тихом океане — с 70 по 100. На Севере их изначально держать не предполагалось). Надо сказать, что переброска по железной дороге проходила вполне успешно, и через три месяца все оказались в строю на вполне боевом театре.

Подводная лодка типа К. Вид с ходового мостика

Вернёмся, однако, в середину 1930-х. Было понятно, что в исходный проект необходимо вносить изменения. Так и поступили. Для ускорения погружения ввели цистерну быстрого погружения. (Напомним, устройство, к тому времени уже вполне «штатное» в большинстве иностранных проектов). Поработали и над обводами; в совокупности с новым винтом это позволило увеличить надводную скорость на два узла, а подводную — почти на узел, что благотворно сказалось и на дальности, которая также стала несколько больше. Модифицированный вариант получил обозначение «серия 6-бис» и был запущен в серию сразу на Балтике и в том же Николаеве. Любопытно, что часть черноморских лодок, точнее, «конструктор» для их сборки, отправляли с Чёрного моря в тот же Ленинград, где их и приводили в пригодное для использования состояние. А другие собранные субмарины переезжали уже обкатанным путём на Дальний Восток. В итоге, там оказалось шесть единиц, 12 обосновались на Балтике и оставшиеся две — на Черноморском флоте.

Из пары «черноморок» «М-54» провоевала до декабря 1942 года, когда «малютку» просто выбросило штормом на берег. Её напарница «М-55» благополучно прошла через войну, но тоже не имела никаких успехов. На Балтике ситуация с малыми субмаринами этой серии оказалась едва ли не хуже. Ровно половина, шесть «малюток» из двенадцати. погибла буквально в первые недели войны, в конце июня — начале июля 1941 года. По большей части они находились на ремонте в Либаве и были взорваны своими командами. Ещё четыре, которым повезло проходить аналогичные ремонтные работы в Ленинграде, законсервировали в августе 1941 года, сначала до конца блокады, а потом и на остаток войны. В итоге для боевых действий осталось только две единицы из 12-ти. «М-77» и «М-79» пришлось поработать за «подружек», причём в весьма специфическом варианте. Для атаки кораблей и судов их не привлекали, зато обе совершили по несколько походов с разведчиками и диверсантами, которых малозаметные «малютки» скрытно высаживали в тылу у противника. (Интересно, что «М-77» вполне успешно занималась этим на Ладожском озере).

На модификации исходного проекта дело постройки «малюток» не остановилось. Уж больно много преимуществ (во всяком случае, на взгляд наших флотских стратегов) они имели: дешёвые, приспособленные к производству на второстепенных заводах, пригодные для перевозки по железной дороге практически в любое место нашей огромной страны. Поэтому уже в 1935 году было принято решение продолжить производство малых субмарин. И не просто продолжить, но и значительно расширить.

Новый вариант «малютки», способной «работать» не только в собственных прибрежных водах, но также и в аналогичных зонах у берегов, занятых противником, разрабатывался уже другим конструкторским коллективом под руководством П.П. Сердюка. В итоге, проект 12-й серии хотя и являлся преемником 6-й и 6-бис серий, но отличался от них весьма значительно. Лодки получили новые дизели и электромоторы, аккумуляторы вдвое большей мощности. Удалось уменьшить время экстренного погружения, одну из наиболее неприятных в боевой практике «дыр» исходного проекта. Несколько лучше стало и экипажу: условия обитаемости теперь позволяли провести те самые десять суток если и не в комфортных, то хотя бы в человеческих условиях. Удалось кое-что предпринять и в отношении живучести (насколько это вообще возможно для столь малых подводных кораблей). Число отсеков возросло до шести вместо четырёх, причём аккумуляторные батареи размещались в двух из них, что позволяло новым «малюткам» не попадать в безвыходное положение в случае аварии с «батарейками». Всё это касалось только выживаемости в надводном положении, а вот прочные полусферические переборки, отделявшие центральный отсек от остальных, позволяли морякам надеяться выжить и в случае подводной аварии.

Подводные лодки К-53 и К-56 Краснознамённого Балтийского флота

Конечно, перечисленные меры привели к росту размеров и водоизмещения. «Эмки» 12-й серии стали на 50 тонн тяжелее и на семь метров длиннее. Но и в таком виде они всё ещё подходили для транспортировки по железной дороге в полностью собранном виде — качество, от которого руководство страны и флота отказываться категорически не хотело.

Зато оно позволило развернуть строительство лодок в столь «не морском» городе, как Горький. Известный завод «Красное Сормово» выдал 32 единицы, тогда как ленинградский «Судомех» -только 14. Причём постройка продолжалась и после начала Великой Отечественной. В итоге ценой больших усилий удалось ввести в строй до конца войны 45 из 46 единиц. Но вот непосредственно в боевых действиях приняли участие только 39 лодок — зато на всех театрах от Чёрного моря до Арктики.

Правда, и потери оказались тяжёлыми. После окончания боевых действий флоты не досчитались свыше половины «малюток». Даже на Тихом океане погибли две лодки, «М-49» и «М-63», причём ещё в мирном для тех мест августе 1941 года, что очень обидно: скорее всего, на собственных минах. Вообще, мины стали настоящим бичом этой серии: 17 лодок, вероятно, погибли на них, хотя многие случаи до сих пор остаются неподтверждёнными. Неудивительно: шансов выжить хоть кому-то после взрыва такой скорлупки в открытом море на нескольких сотнях килограммов взрывчатки почти не оставалось.

В. КОФМАН

(Продолжение — в следующем номере журнала)