УРЕЗАННЫЕ «ТЯЖЕЛОВЕСЫ»

Извечный конфликт потребностей и средств их реализации особенно остро проявился после начала постройки «вашингтонских» крейсеров. Десятитысячетонные скоростные корабли зачастую не уступали дредноутам минувшей войны ни по длине, ни по стоимости. Их количество зависело прежде всего от толщины кошелька, а с этим у всех стран в годы великого экономического кризиса дело обстояло совсем не здорово. В особо неприятном положении оказалась «владычица морей». Британии требовалось много крейсеров, не менее 50, замена которых на новый тип требовала фантастической для тех времён суммы в 100 миллионов фунтов стерлингов. Между тем к 1926 г. финансовое положение стало настолько критическим, что пришлось сразу же отказаться от двух из четырёх запланированных «каунти». Судьба двух намеченных к постройке кораблей также оставалась под вопросом. Тогда Адмиралтейство пошло по давнему проторённому пути, попытавшись отказаться от «максимальных» тяжёлых крейсеров в пользу меньшего и более экономного варианта.

Впрочем, слишком сильно урезать боевые возможности единиц «эконом-класса» (получившего, кстати, обозначение «В» вместо класса «А», полноразмерных десятитысячников) тоже не представлялось разумным: ведь в случае войны им предстояло сталкиваться со своими «старшими братьями» из числа противников. Предполагалось ограничиться водоизмещением 8000 тонн за счёт удаления одной из восьмидюймовых башен. Впрочем, наработанный опыт вроде бы позволял заодно усилить бронирование, обеспечив пристойную защиту хотя бы от шестидюймовок.

В итоге проект довольно значительно отличался от плохо защищённых высокобортных «графств». (Оба корабля получили идеологически любопытные наименования, отражавшие их промежуточный статус. Их назвали «Йорк» и «Эксетер»; с одной стороны, это имена городов, традиционно дававшиеся лёгким крейсерам, а с другой — оба города имели статус городов-графств.) «Урезанность» заметно проявилась в их внешнем облике. Прежде всего, крейсера получились заметно более короткими. Вместо массивного гладкопалубного корпуса конструкторы ограничились довольно протяжённым полубаком. От предшественников новым крейсерам досталась энергетическая установка, но число труб сократилось до двух: из обоих передних котельных отделений дым отводился в переднюю трубу. Сохранение той же мощности при меньшем водоизмещении позволило довести скорость до 32 узлов. Цифра довольно скромная, но не лишне напомнить, что англичане к тому времени отказались от «накрутки» дутых скоростей, достигаемых только на испытаниях, ориентируясь на надёжность и стабильность работы механизмов без всякой форсировки. Поэтому неудивительно, что их корабли вполне могли соперничать на службе с формально куда как более скоростными итальянцами и французами.

Парочка оказалась не совсем однотипной. Если головной «Йорк» сохранил многие особенности «каунти» (в частности, наклонные трубы и «трёхэтажную» переднюю надстройку, опоясанную открытыми мостиками), то «Эксетер» обрёл облик, ставший характерным для всех последующих крейсеров британского флота. Прямые трубы и полностью закрытая угловатая надстройка придавали ему более солидный вид, присущий скорее линкору.

Наконец-то на английские крейсера возвратилась бортовая броня. Пусть и не очень солидная: толщина броневого пояса составляла 76 мм, столько же, как и на старых маленьких «С». Прилично защищались погреба боезапаса, имевшие ставшую столь привычной «ящичную» конструкцию. Их стенки достигали толщины 112 мм на головном «Йорке», а на «Эксетере» их усилили до 140 мм. Что касается вооружения, то из полезных новшеств предполагалась установка многоствольных 40-мм «пом-помов», однако с целью экономии массы и денег их при постройке заменили столь же традиционными, сколь и малополезными 12,7-мм пулемётами.

В целом, однако, корабли получились совсем неплохими (некоторые специалисты не без веских оснований считают их лучшими британскими тяжёлыми крейсерами), но вот главную задачу — экономию средств — решить не удалось. Эконом-вариант стоил всего на 10% дешевле полноразмерного «каунти». Простой расчёт показывает, что такое вложение денег едва ли можно назвать рациональным: 10 «эксетеров» могли противопоставить врагу только 60 орудий главного калибра, тогда как девять стандартных десятитысячников — на 12 пушек больше. Выигрыш в одну боевую единицу никак не компенсировал то, что индивидуально каждый корабль из такой десятки уступал в силе огня возможному противнику на четверть или даже на треть. В Адмиралтействе всё это быстро просчитали и решили больше «экономических опытов» не повторять. Следующими тяжёлыми крейсерами предстояло стать «Нортумберленду» и «Сэррею», о которых мы уже рассказывали, полноценным «вашингтонцам» с четырьмя двухорудийными башнями. Однако принятие Лондонского морского договора ставило для «владычицы морей» крест на дальнейшей постройке восьмидюймовых крейсеров — весь отпущенный на них лимит оказался уже выбранным. Так волей случая «неполноценные» «Йорк» и «Эксетер» стали последними представителями этого класса в Британии.

Если англичане историю своих тяжёлых крейсеров завершили созданием «урезанного» варианта, то японцы, напротив, историю своих единиц этого класса с аналогичного проекта начали. Надо сказать, что мотивы появления типа «Како» и близко не лежали к экономическим. Напротив, для 1918 года (а именно тогда началось проектирование нового крейсера-разведчика) водоизмещение 7500 тонн выглядело более чем внушительно. Уже блеснувший своими талантами кораблестроитель Юдзуру Хирага и его молодой тогда помощник Кикуо Фудзимото, впоследствии также ставший знаменитым конструктором, поставили перед собой смелую задачу. Предполагалось, что новые корабли должны по всем статьям превзойти всё тех же пресловутых «елизаветинцев» из Британии, пока ещё остававшейся «сердечным другом» дальневосточной монархии. Однако японцы уже пытались думать на пару десятилетий вперёд и не исключали возможности скрестить шпаги со своими нынешними союзниками, что и случилось через 23 года. И в этом случае Морской штаб хотел бы иметь корабли, превосходящие боевые единицы возможного противника, в данном случае — сильнейшей морской державы мира.

Поэтому-то изначальный вариант крейсера с вооружением из двенадцати 140-миллиметровок (в оригинальном размещении — в шести двухорудийных башнях, расположенных двумя «пирамидками» — по три штуки — в носу и корме), решили усилить за счёт более мощных орудий. Каждую из 140-мм спарок заменили на одноорудийную установку принципиально нового калибра, кстати, оставшегося в истории уникальным. Дело в том, что японцы в то время переходили на метрическую систему мер и делали это, как и многие другие вещи, последовательно и настойчиво. Так появилось 200-мм орудие, во всех справочниках обозначавшееся как восьмидюймовое. Время для создания и пушки, и самого корабля оказалось весьма удачным: до подписания Вашингтонского соглашения оставались считанные месяцы.

Так Страна восходящего солнца первой получила корабли, максимально приближенные к предельным договорным. Дело в том, что проектные характеристики: 35-узловая скорость, 76-мм бронирование борта и шесть 200-мм орудий никак в заявленные 7500 т не укладывались. Инженерам пришлось неоднократно кроить и перекраивать проект. И Хирага с Фудзимото доказали, что являются весьма незаурядными конструкторами. Вместо того чтобы копировать уже приевшиеся британские образцы, они разработали новые формы корпуса, знаменитую «ниспадающую волну». В носу красовался изящный вздёрнутый форштевень, способный разрезать океанские валы. Далее высота борта выбиралась из соображений остойчивости и необходимого объёма внутренних помещений. Иметь высокий корпус в самой корме считалось бесполезным, поэтому там с корабля «срезалось» всё лишнее, лишь бы волны не накрывали палубу. Эти три ключевые высоты соединялись плавными переходами, в результате чего «японцы» отличались от обеих основных схем кораблей «белых людей»: с полубаком и гладкопалубных. Решение оказалось и удачным, и весьма эстетичным: дальневосточные крейсера выглядели очень элегантными, как бы летящими по воде. Новая форма корпуса применялась практически на всех последующих боевых единицах флота микадо, от линкоров до миноносцев.

Броневая защита по своим характеристикам весьма напоминала таковую у итальянских «Тренто», «Триесте» и «Больцано»: 76-мм бортовой пояс закрывался сверху 35-мм палубой. Если вспомнить первые упражнения англичан, французов и американцев, то её можно счесть вполне приличной. Конструкторы попытались втиснуть в проект ещё и подводную защиту, но пришлось ограничиться небольшой наделкой — булем, отказавшись от броневой противоторпедной переборки. Проблемы возникли и с аппаратами для новых 610-мм торпед, которые оказались слишком длинными для того, чтобы разворачиваться в узком корпусе. Хирага вообще не желал видеть торпедные аппараты на больших артиллерийских кораблях, считая, что они представляют большую опасность для самого крейсера, нежели для противника, учитывая большие дистанции будущих сражений. Однако новые доктрины Морского штаба требовали обратного: как можно больше торпед на крейсерах, призванных вести в атаку свои эсминцы. В итоге аппараты сделали неподвижными, причём смещёнными друг относительно друга на правом и левом бортах своеобразной «лесенкой». Зато на палубе нашлось место даже для небольшого ангара для гидросамолётов, новомодного атрибута новых океанских кораблей.

172. Тяжёлый крейсер «Йорк» (Англия, 1930 г.)

Строился фирмой «Палмер». Водоизмещение стандартное 8250 т, полное 10 350 т, максимальная длина 175,25 м, ширина 17,37 м, осадка 6,17 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 80 000 л.с., скорость 32,25 узла. Бронирование: пояс 76 мм, погреба 76 — 112 мм, палуба 37 мм, башни и барбеты 25 мм. Вооружение: шесть 203/50 мм орудий, четыре 102/45-мм зенитные пушки, восемь 12,7-мм зенитных пулемётов, два трёхтрубных 533-мм торпедных аппарата. Сел на грунт в марте 1941 г. в результате атаки итальянского взрывающегося катера. Впоследствии повреждён германскими самолётами. Разобран на металл в 1952 г.

173. Тяжёлый крейсер «Эксетер» (Англия, 1931 г.) (данные по состоянию на начало 1942 г.)

Строился на верфи ВМФ в Девонпорте. Водоизмещение стандартное 8390 т, полное 10 500 т, максимальная длина 175,25 м, ширина 17,68 м, осадка 6,17 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 80 000 л.с., скорость 32 узла. Бронирование: пояс 76 мм, погреба 76 — 140 мм, палуба 37 мм, башни и барбеты 25 мм. Вооружение: шесть 203/50 мм орудий, четыре 102/45-мм зенитные пушки, два 40-мм автомата, два трёхтрубных 533-мм торпедных аппарата. Модернизирован в начале 1941 г. с установкой восьми 102/45-мм зенитных пушек в спаренных установках и двух восьмиствольных 40-мм автоматов. Полное водоизмещение увеличилось до 11 000 т. Потоплен в марте 1942 г. в Яванском море артогнём и торпедами японских кораблей. Тяжёлый крейсер «Аоба» (Япония, 1927 г.)

Строился фирмой «Мицубиси» в Нагасаки. Водоизмещение стандартное 8300 т, нормальное 9850 т, максимальная длина 185,17 м, ширина 15,83 м, осадка 5,71 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 102 000 л.с., скорость 34,5 узла. Бронирование: пояс 76 мм, палуба 35 мм, башни и барбеты 25 мм. Вооружение: шесть 203/50 мм орудий, четыре 120/45-мм зенитные пушки, шесть двухтрубных 610-мм торпедных аппаратов. В 1927 г. построено две единицы: «Аоба» и «Кинугаса». В 1938 — 1940 гг. вместо неподвижных торпедных аппаратов установлены два четырёхтрубных поворотных, а также восемь 25-мм и четыре 13,2-мм зенитных автомата. Стандартное водоизмещение возросло до 9000 т, скорость упала до 33 узлов. К концу войны «Аоба» имел сорок два 25-мм автомата. «Кинугаса» потоплен авиацией в ноябре 1942 года, «Аоба» затонул на мелком месте на стоянке в Курэ и разобран на металл в 1948 г.

Всё это было замечательно, кроме одного. Водоизмещение росло как на дрожжах и в итоге достигло в нормальном грузу 8500 тонн — ровно на тысячу тонн больше проектного. С полными запасами оно возрастало ещё на одну тысячу тонн. Такие проектные и строительные перегрузки характерны скорее для кораблей начала века, когда построечная дисциплина совсем лежала в руинах. К чести проектировщиков надо сказать, что их детище выдержало все издевательства над массой и осадкой, сохранив скорость и большинство боевых качеств. Но вот с погружением пояса и более низким надводным бортом поделать, конечно, ничего было нельзя. Неприятным последствием стала и стремительная качка, присущая скорее эсминцам, сильно мешавшая действиям артиллерии.

В целом же «Како» и «Фурутака» настолько отличались в положительную сторону от предшественников, не только японских, но и всех главных морских держав, что их не раз провозглашали первыми «вашингтонцами». На самом же деле японцы прекрасно понимали, что их первый «тяжёлый» опыт далёк от совершенства. Так, пресловутые полубашни, выстроенные в «пирамидки», оказались крайне неудобными с точки зрения подачи боезапаса и заметно уступали полноценным башенным установкам, прочно занявшим своё место на 10 000-тонных крейсерах.

Поэтому проект второй пары, «Ки-нугаса» и «Аоба», к постройке которых уже приступили, подвергся значительным изменениям. Место оригинальных, но громоздких пирамид заняли три обычные двухорудийные башни: две в передней части корпуса и одна в корме. Усилилась и зенитная артиллерия, появилась полноценная катапульта. И всё это в дополнение к более массивным надстройкам.

И вновь ценой стала перегрузка, достигшая по сравнению с первоначальным заданием 1300 т! Надводный борт стал ещё ниже, остойчивость — ещё меньше. Все эти далеко не однозначные изменения пришлось проводить Фудзимото, заменявшего Хирагу, находившегося в длительной зарубежной командировке. По возвращении шеф задал своему заместителю порядочную головомойку, хотя у того просто не оставалось запаса для «весового манёвра». Более того, первую пару в 1936 —1939 годах перестроили по типу второй, затратив немалые средства. В результате вся четвёрка приобрела похожий вид и составила однородную дивизию для грядущих боёв.

А военная судьба «тяжёлых малышей» оказалась поистине тяжёлой: ни один из англичан и японцев не дожил до окончания военных действий в боеспособном состоянии. Все они весьма активно участвовали в боях, не раз вступая в артиллерийские дуэли. У британцев особенно отличился «Эксетер», в начале войны вошедший в состав небольшого отряда из трёх крейсеров под командованием коммодора Харвуда. 13 декабря 1939 года отряд вступил у берегов Южной Америки в бой с опасным противником — германским «карманным линкором» «Адмирал граф Шпее». Немцы сочли пусть и «усечённый», но всё же тяжёлый крейсер наиболее опасным противником и в начале сражения вели огонь в основном по нему. Результат поединка только зафиксировал предвоенные прогнозы специалистов. «Эксетер» сумел добиться двух попаданий, не причинивших «карманнику» особых неприятностей, а сам «уловил» семь 280-мм снарядов. Полностью лишённый артиллерии и систем управления стрельбой, набравший несколько сот тонн воды и потерявший почти 100 человек экипажа, британский крейсер с трудом смог покинуть поле боя 16-узловым ходом, управляясь по компасу, снятому со спасательной шлюпки. Добравшись до Фолклендских островов и немного подлатавшись там, «Эксетер» направился на родину, где его ждал торжественный приём: ведь «Шпее» удалось, в конце концов, одолеть, не силой, так хитростью. В Англии крейсер не только полностью отремонтировали, но ещё и основательно модернизировали, установив спаренные 102-мм зенитные установки и грозные 8-ствольные «пом-помы», а также радиолокатор. Обновлённый корабль отправился на Дальний Восток, где в начале 1942 года его ждали суровые испытания. В конце февраля пёстрая англо-голландско-американо-австралийская эскадра встретилась в Яванском море с сильными и прекрасно подготовленными японскими тяжёлыми крейсерами. 203-мм снаряд, выпущенный «Хагуро», с дальней дистанции, попал в машинное отделение «Эксетера». Ход упал до 11 узлов; британскому крейсеру снова, как 14 месяцев назад, пришлось ковылять в базу для ремонта. Команда и рабочие трудились не покладая рук и смогли за три дня ликвидировать повреждения. Как оказалось, совершенно напрасно. При попытке выбраться из моря, ставшего ловушкой для союзников, пришлось снова вступить в бой со старыми знакомцами — тяжёлыми крейсерами «Хагуро» и «Нати». По роковому стечению обстоятельств одно из первых попаданий пришлось практически в то же самое место, с аналогичным результатом. На сей раз окружённому противником кораблю спасаться было некуда, и после короткого неравного боя «Эксетер» пошёл ко дну.

Его «сводный брат» «Йорк» протянул ещё меньше. Летом 1940 года он попал на Средиземное море и успел прикончить итальянский эсминец, но в марте 1941 года на стоянке в бухте Суда на острове Крит сам стал мишенью для итальянских морских диверсантов. Взрывающийся катер МТМ поразил цель, и «Йорк» сел на грунт на относительно небольшой глубине так, что над водой оставалась вся палуба и орудийные башни. В результате он стал объектом для атак германских бомбардировщиков, уложивших в неподвижную и по сути уже мёртвую мишень несколько бомб. Немцы и итальянцы до сих пор спорят, на чей счёт отнести этот лакомый кусок, а вот англичане … не считают «Йорк» потопленным. «Полунадводный» крейсер причислили к странной категории «total loses» — боевых единиц, не подлежащих восстановлению. По сути же, конечно, его смело можно причислить к погибшим: к восстановлению не проявили интерес ни немцы, ни итальянцы, ни сами англичане — уже после освобождения острова.

Не менее активно вступили в войну японские «мини-вашингтонцы». Вся четвёрка участвовала в массе операций на начальной стадии японского наступления, когда корабли и десанты захватывали одну территорию за другой. Критическим для них стал «крепкий орешек» — остров Гуадалканал. Все вместе они составили ядро отряда адмирала Гото в блестящем по результатам ночном бою у острова Саво 9 августа 1942 года, завершившемся разгромом союзников, потерявших четыре тяжёлых крейсера, как минимум три из которых можно отнести на счёт «тяжёлых малышей». Но «Како» стал своеобразным «козлом отпущения» за эту победу: при возвращении домой он получил три торпеды с американской подводной лодки и через пять минут скрылся под водой. А через два месяца кара постигла и его «систершип». 11 октября уже японское соединение попало под внезапную ночную атаку американцев у мыса Эсперанс. «Фурутака» принял почти сотню снарядов самых разных калибров и торпеду, после чего команде пришлось оставить его пылающие останки.

В отличие от «Фурутаки» «Кинугаса» благополучно пережил бой у мыса Эсперанс, став единственным кораблём, избежавшим серьёзных повреждений. Но протянул он всего на месяц больше. Походы к Гуадалканалу становились настоящей «русской рулеткой», в которой 11 ноября 1942 года крейсеру выпала заряженная ячейка револьверного барабана. Американская авиация лишила его хода, а затем добила беспомощный корабль.

Дольше других противостоял американцам упорный «Аоба», претерпевший много приключений и получивший массу повреждений. У злосчастного мыса Эсперанс он вёл японскую колонну и принял на себя внезапный первый удар. Из-под града снарядов крейсер вышел примерно в том же состоянии, что и «Эксетер» после боя у Ла-Платы и также едва добрался до базы. Отремонтированный корабль продолжали преследовать неприятности. Сначала на якорной стоянке он подвергся атаке американских «летающих крепостей» и получил прямое попадание бомбой. От взрыва собственных торпед возник сильнейший пожар, и японцы сочли за благо сами притопить крейсер на мелком месте. После починки сильно изуродованный «Аоба» использовали в основном на вторых ролях — для конвойной службы и доставки подкреплений. При высадке американцев на Филиппины его торпедировала подводная лодка; крейсер опять лишился хода и едва не затонул. С огромными сложностями отбуксированный в Манилу, он подвергся атакам авиации и едва добрался до отечественных вод на скорости всего около пяти узлов. Совсем уже «калека», «Аоба» прочно обосновался на базе в Курэ, где начальство сочло его восстановление нецелесообразным. Последний аккорд в судьбу страдальца внесли американские палубные бомбардировщики, неоднократно атаковавшие неподвижный крейсер весной и летом победного 1945 года. Всего крейсер (уместно прибавить — «бывший») получил не менее девяти прямых попаданий, не считая массы близких разрывов. Небольшая глубина и то, что он сел на грунт на относительно ровном киле, позволяют считать его своеобразным «побратимом» «Йорка», тоже «полностью потерянным для восстановления», но формально не потопленным.

Так закончилась карьера последнего «вашингтонского недомерка». Надо заметить, что ни одна из основных морских держав не пыталась повторить японо-английский опыт. И, наверное, поступили они правильно. Ведь результатом небольшой экономии водоизмещения и денег становилось слишком значительное количественное ослабление артиллерии: на 25 — 40%. Однако то, что не годилось «сильным мира сего», привлекло внимание других стран. Но об этом — в дальнейших выпусках.