«ЛОСКУТНАЯ МОНАРХИЯ» И ЕЁ НАСЛЕДНИКИ

Говоря об Австро-Венгрии, историки испытывают определённое затруднение — относить или не относить её к числу великих держав. С одной стороны, двуединая монархия заметно уступала остальным политическим монстрам Европы и США и по экономической, и по военной мощи, и по влиянию. С другой — наследница некогда одной из наиболее значительных европейских стран упорно пыталась вести собственную линию во всём, в том числе и в кораблестроении. К сожалению, «лоскутная монархия», как иронически называли её соседи-недоброжелатели за пёстрый состав народов и автономий, отнюдь не блистала наличием больших средств для создания военно-морских сил. В особенности это касалось крейсеров, вовсе выпадавших из сугубо оборонительного «флота береговой обороны», не собиравшегося высовываться за пределы Адриатики. 

На переходе от девятнадцатого века к двадцатому в Австро-Венгрии действовал своеобразный 8-летний «пост», в ходе которого закладка новых единиц практически не предусматривалась. Как ни странно, но это в определённой мере сыграло на руку австрийцам: им удалось проскочить «смутный период», связанный с очень быстрым развитием морской техники и сразу приступить к созданию нового флота. В 1906 году граф Рудольф Монтекукколи, отец современных военно-морских сил страны, сумел включить в программу помимо дредноутов и эскадренных миноносцев ещё и один корабль принципиально нового для этой страны типа. Речь шла о быстроходном лёгком крейсере, снабжённом турбинными механизмами, предназначенном для действия с одновременно запланированными современными эсминцами.

Сильно размахнуться его создателям не дали: водоизмещение ограничивалось всего 3500 тоннами. После рассмотрения в качестве возможных прототипов знаменитого в будущем германского «Эмдена» и куда менее удачного американского «Честера» конструкторы (их состав был столь же пёстрым, как и население самой империи) решили создать свой собственный проект. В итоге получилось что-то похожее на огромный эсминец как по соотношению длины и ширины, так и по архитектуре. Но «австрияк» кардинально отличался от «миноносной братии»: он имел броневую защиту, состоящую из пояса, прикрывавшего механизмы, и 20-мм палубы, закрывавшей его сверху. Погреба защищались только палубой, но они располагались достаточно глубоко под ватерлинией, и, для того, чтобы попасть в них сбоку, снаряду пришлось бы пробить изрядную толщу воды. Удачно подобрали и артиллерию, состоявшую из семи 100-мм орудий завода «Шкода». Небольшие пушки имели, помимо вполне приличной баллистики, клиновой затвор и унитарные патроны, позволявшие развивать отменную для того времени скорострельность — свыше 15 выстрелов в минуту в теории. На практике, при продолжительной стрельбе, конечно, такого достичь не удавалось, но и 10 выстрелов в минуту из каждого ствола обеспечивали колючий стальной град для вражеских лёгких кораблей.

Подкачала у «Адмирала Шпауна» (как назвали новый корабль в честь много сделавшего для имперского флота и недавно ушедшего в отставку бывшего морского министра), разве что турбинная установка. Неопытные в этом деле австрийские инженеры, несмотря на помощь со стороны немцев, явно перемудрили, установив на крейсере шесть турбин, приводивших в движение четыре вала. Впрочем, именно это помогло «Шпауну» развить на испытаниях 27 узлов. Такими достижениями в 1911 году мог похвастаться мало кто из соперников из числа намного более именитых морских держав.

Поэтому неудивительно, что когда в 1910 году возник вопрос о необходимости усиления флота, в качестве прототипа для новых лёгких крейсеров избрали именно «Шпаун». Теперь программа предусматривала постройку сразу трёх единиц. Правда, на пути её выполнения встали проблемы, предсказать которые никто заранее не решился бы — кроме самих обитателей «лоскутной монархии». Первоначально все крейсера должны были строиться на верфи «Кантиери Навале Триестино», находившейся в пригороде Триеста Монфальконе, однако против этого резко возражали венгры. «Вторая голова» империи хотела заиметь свою долю золотого дождя, который, как казалось, должен был пролиться на фирмы, получившие заказ. Австрии пришлось пойти навстречу, поскольку венгерские парламентарии просто блокировали принятие программы. В результате две единицы из трёх урвала для себя верфь «Ганц-Данубиус», расположенная в Фиуме, единственном порту тогдашней «большой Венгрии» (ныне хорватский город Риека).

Тем не менее, неопытный в постройке современных кораблей новичок справился с задачей совсем неплохо (хотя и не быстро), а вот частная фирма из Триеста практически «завалила» свой заказ. Построенная ею «Сайда», хотя и вошла в строй на несколько дней раньше «Гельголанда» и на девять месяцев раньше последней в серии «Новары», получила неудачные и крайне ненадёжные механизмы, из-за чего ей пришлось отставаться в базах гораздо дольше, чем «сестричкам». Да и по скорости «Сайда» уступала тому же «Гельголанду», лишь немного не дотянувшему на испытаниях до 29 узлов. Отличный результат: новые крейсера действительно стали быстроходными и могли на равных действовать вместе с эсминцами.

При всех своих достоинствах, австрийские «скауты» оставались типичными средиземноморскими, даже, точнее — «адриатическими» кораблями. Теснота внутренних помещений приводила к тому, что команда предпочитала, по возможности, есть, отдыхать и даже спать на верхней палубе. Представим себе, как бы такое «квартирное решение» выглядело где-нибудь в Северном море, скажем, зимой или осенью.

Однако, если говорить о своевременности, «гельголанды» пришлись ко двору как нельзя кстати. Головные единицы вошли в строй в роковом августе 1914 года, как раз к началу мировой войны. Правда, в первые месяцы Адриатика оставалась довольно безмятежной. Англичане и французы заходили в неё редко (правда, каждый раз большими силами). Но во время таких «посещений» австрийские корабли благоразумно предпочитали не выходить в море. Ситуация резко изменилась с вступлением в войну на стороне Антанты Италии — бывшего союзника по Тройственному соглашению, находившегося буквально под боком и имевшего совсем недурной флот. Возмущённые австрийцы ответили немедленными действиями, в которых активнейшее участие приняли быстроходные крейсера.

Итальянцы, имевшие в строю также три быстроходных «скаута»: «Куарто», «Нино Биксио» и «Марсала» (о них мы рассказывали ранее) и плюс к ним несколько крупных эсминцев (то есть, как минимум, равные силы), тем не менее, оказались довольно беспомощными перед лицом молниеносно бьющего и столь же мгновенно ускользающего противника. Пришлось призвать на помощь англичан, которые прислали на Адриатику свои «города». В итоге все заметные стычки на море происходили с их участием. Наиболее известной из них являлось нападение на Отранский барраж, малоэффективную, но весьма затратную «дырявую занавеску» для подводных лодок, состоящую из сетей, которые вывешивали британские дрифтеры, пригнанные с Северного моря. Столь заманчивая цель, естественно, привлекала австрийцев, не раз планировавших налёты на беспомощных рыбаков. В мае 1917 года лихая тройка «гельголандов» под командованием капитана 1 ранга Миклоша Хорти в сопровождении эсминцев на подходе к барражу перехватила союзный конвой, но затем сама попала в «интересное положение»: путь домой им преграждали британские крейсера «Дартмут» и «Бристоль», не считая итальянских эсминцев. Разгорелся ожесточённый бой, дистанции иногда уменьшались всего до 25 кабельтовых.

Долго выстоять под огнём шестидюймовок маленькие кораблики не могли, хотя и показали изрядную живучесть. Единственное тяжёлое повреждение получил «Новара»: снаряд перебил паропровод — и крейсер начал быстро терять ход. И здесь австрийцы проявили себя просто отлично: хотя противник усилился за счёт подхода «итальянца» «Куарто», «Сайде» удалось подцепить своего собрата на буксир. Впрочем, судьба обоих была бы незавидной, ели бы не помощь «старших товарищей»: броненосца «Будапешт» и броненосного крейсера «Санкт Георг», подоспевших в самую последнюю минуту. Сами австрийцы выпустили две с половиной тысячи снарядов, но попали всего лишь парой. Правда, это касается только попаданий в «настоящего противника»: для потопления же 14 дрифтеров понадобилось несколько залпов. Вполне благополучно окончилось ещё куда как более безнадёжное приключение лично для «Гельголанда», когда он за два дня до Нового года (1917-го) попал в «клещи» между двумя группами крейсеров. С одной стороны к ПОЛЮ боя спешили «Веймут» и «Нино Биксио», с другой — «Куарто» и «Дартмут». Здесь австрийцам помогла их знаменитая скорость: затопив «хромую утку» (потерявший ход эсминец «Татра»), «Гельголанд» с оставшимися эскадренными миноносцами сумел уйти, пройдя через град снарядов с четырёх крейсеров.

Надо сказать, австрийцы прекрасно понимали, что их изящные и скоростные «скауты» не могут соревноваться с современными крейсерами стран Антанты, прежде всего Британии. С момента вступления в войну Италии конструкторы начали лихорадочно перекраивать чертежи планировавшихся к постройке новых крейсеров. Изначально следующая тройка представляла собой увеличенный «Гельголанд» водоизмещением в 5000 т, вооружённый аж четырнадцатью (!) 120-мм орудиями (из которых, однако, на борт могла стрелять ровно половина). Вновь скорость являлась существенной «изюминкой»; предполагалось, что эти корабли превысят знаковый рубеж в 30 узлов. Для её достижения австрийцы пошли по проторённому пути, выбрав для корпуса очень острые обводы и ненормально большое для крейсера отношение длины к ширине — более 11. Можно почти не сомневаться, что им удалось бы достичь задуманного по-прежнему ценой очень тесной палубы. Но, если артиллерия и скоростные качества были на высоте, защита оставалась скромной: бронирование борта сделало шаг назад и не превышало 20 мм. Основным препятствием являлась 40-мм палуба со скосами.

202. Лёгкий крейсер «Новара» (Австро-Венгрия, 1915 г.)

Строился фирмой «Ганц-Данубиус» в Фиуме (Риека). Проектное водоизмещение — 3500 т, полное — 4010 т, максимальная длина — 130,6 м, ширина — 12,8 м, осадка — 5,3 м. Мощность двух-вальной паротурбинной установки 30 000 л.с., проектная скорость 27 узлов. Бронирование: борт 60 мм, палуба 20 мм, щиты орудий 40 — 10 мм, боевая рубка 50 мм. Вооружение: девять 100/50-мм орудий, одна 47-мм пушка, два 450-мм торпедных аппарата. В 1914 — 1915 гг. построено 3 единицы: «Сайда», «Гельголанд» и «Новара». Модернизированы в ходе Первой мировой войны с установкой одной 66-мм зенитки и трёх двухтрубных 533-мм торпедных аппаратов. Предполагавшаяся замена пяти из 100-мм орудий (в носу и корме) на два 150-мм не состоялась. После войны первые два переданы Италии («Венеция» и «Бриндизи»), третий — Франции («Тионвиль»). «Тионвиль» сдан на слом в 1941 г., итальянские трофеи исключены из списков флота в 1937 г.

203. Лёгкий крейсер «Адмирал Шпаун» (Австро-Венгрия, 1910 г.)

Строился на верфи ВМФ в Поле (Пула). Проектное водоизмещение — 3500 т, полное — 4000 т, максимальная длина — 130,6 м, ширина — 12,8 м, осадка — 5,3 м. Мощность четырёхваль-ной паротурбинной установки 25 000 л.с., проектная скорость 27 узлов. Бронирование: борт 60 мм, палуба 20 мм, щиты орудий 40 — 10 мм, боевая рубка 50 мм. Вооружение: семь 100/50-мм орудий, одна 47-мм пушка, два 450-мм торпедных аппарата. Построена одна единица. Модернизация с заменой двух 100-мм орудий на полубаке на одно 150-мм, предложенная в 1917 г., не состоялась. После войны достался Англии, продан на слом в Италию в 1921 году.

204. Лёгкий крейсер «Далмация» (Югославия, 1927 г.)

Бывший германский «Ниобе». Строился фирмой «Везер». Данные после модернизации: нормальное водоизмещение — 2360 т, полное — 2960 т, максимальная длина — 104,4 м, ширина — 12,4 м, осадка — 5,25 м. Мощность двухвальной паровой установки 8000 л.с., скорость 16 узлов. Бронирование: палуба 20 мм, скосы 50 мм, боевая рубка 80 мм. Вооружение: шесть 83,5/55-мм универсальных орудий, четыре 47-мм пушки. Захвачен Италией в апреле 1941 г., Германией — в декабре 1943 г., сел на мель в том же месяце. Впоследствии уничтожен торпедами.

В таком виде «австрияки», будь они построены, вполне могли бы сражаться с итальянскими «Куарто», «Марсала» и «Нино Биксио», но вот британские «тауны» второго поколения с солидным бортовым поясом уже были им не по зубам. Поняв эту нехитрую истину из результатов первых боёв между англичанами и немцами, дунайские флотоводцы и конструкторы начали ломать голову над тем, как же можно преодолеть отставание одним скачком, не задерживая процесс и не тратя слишком много денег. Последовало решение о перепланировке, которое можно посчитать просто фантастическим. 120-миллиметровки уступали своё место паре грозных 190-мм орудий, способных пробить броню любого лёгкого крейсера того времени практически на всех дистанциях боя, и шести также вполне «существенным» 150-мм пушкам. Новый вариант имел, к тому же, и мощную противосамолётную батарею, состоящую из четырёх ещё только разрабатывающихся 90-мм зенитных пушек. Но главный «гвоздь» заключался в защите: преполагалось утолстить пояс всего-то до… 150 мм, сохранив ту же броневую палубу. В таком варианте «крейсера К, L и М» выглядели очень грозно. И это ещё мягко сказано; если бы их удалось построить, как планировалось, к 1918 году, австрийцы оказались бы вдруг обладателями самых сильных лёгких крейсеров в мире. А англичане тогда могли бы уж точно сказать, что их «елизаветницы» с 190-миллиметровками строятся исключительно по делу.

Самое любопытное, что чешские и немецкие инженеры, создававшие усовершенствованный проект, рассчитывали не слишком сильно превысить исходное водоизмещение. Было бы, конечно, крайне любопытно, как им удалось бы осуществить своё сверхмускул истое и сверхтолстокожее творение на практике, однако проверить это так и не удалось. Ситуация в судостроительной промышленности империи к тому времени оказалась совсем грустной. Немногочисленных квалифицированных рабочих и мастеров как метлой вымели с верфей на фронты: Австро-Венгрии приходилось сражаться «на два дома», с «русским колоссом» и «клиентом для битья» — Италией. Поэтому планировавшуюся на июль 1914 года закладку головного крейсера сначала отложили на год, чтобы попытаться начать его одновременно с двумя другими, а потом просто похоронили за явной невозможностью реализации. К концу 1915 года не хватало уже не только рабочих рук, но и необходимых материалов.

Аналогичная судьба постигла и так называемые «китайские крейсера». В 1913 году Австро-Венгрия довольно неожиданно выиграла заказ на четыре единицы для Китая; две из них были чуть больше другой пары. Их предполагалось вооружить теми же 120-миллиметровками. Понятно, что готовый проект, да и собранные к тому времени для его осуществления материалы просто взывали о постройке, естественно, уже не для Китая, а для себя. В марте 1915 года состоялась закладка головного «большого» крейсера, который так и не получил своего имени. Главная причина состояла в том, что фронт проходил практически рядом с Триестом и его верфями. И стапель, и зачатки корпуса получили повреждения. После двенадцати (!) сражений на реке Изонцо австрийцам наконец удалось отодвинуть фронт на безопасное расстояние. На их удивление, все четыре «заготовки» оказались во вполне приличном состоянии, в основном потому, что разрушать, собственно, было нечего: они состояли только из киля и нескольких шпангоутов. Соблазн продолжить начатое преследовал имперских кораблестроителей до самого конца войны, благо треть материалов для корпусов также уже находилась на складах. Планы «начать снова» дебатировались по апрель 1918 года. «Большой китайский вариант» предполагалось вооружить восемью 150-миллиметровками, дополненными девятью 90-мм зенитками, которые, без сомнения, очень даже годились и для стрельбы по эсминцам. Турбины мощностью 37 000 л.с. позволяли надеяться на скорость около 30 узлов. В целом «китайцы» могли бы составить хорошее и, что важно, однородное в тактическом отношении дополнение к «крейсерам К, L и М». Но дополнили они лишь список нереализованных проектов «лоскутной монархии», существовать которой оставалось уже считанные месяцы.

Свою роль в крушении Австро-Венгрии сыграли и реально построенные «гельголанды». Экипажи «Новары» и «Гельголанда» приняли участие в восстании моряков на стоянке в заливе Каттаро в феврале 1918 года, после которого флот практически прекратил своё существование. Последующий распад империи привёл к весьма своеобразному «разделу имущества». Венгрия потеряла свой узенький выход к Адриатике вместе с возможностью иметь морской флот, получив зато бывшего командующего, адмирала Хорти, в качестве верховного правителя-регента. Австрия лишилась всего, также полностью оставшись без морского побережья. А корабли достались победителям после нелёгкой и местами даже скандальной делёжки. Любопытно, что наиболее востребованными из их числа оказались именно лёгкие крейсера. На разделку пошёл только «Адмирал Шпаун», отошедший к англичанам, которые лишь вяло осмотрели полностью устаревший, на их взгляд, «скаут». Итальянцы и французы, вынужденные униженно просить «владычицу морей» прислать свои лёгкие крейсера на Адриатику, так не считали. Оставшиеся три единицы вошли в состав флотов («Сайда» стала «Венецией», «Гельголанд» — «Бриндизи», а «Новара» — французским «Тионвилем»), став в них наиболее современными единицами до начала постройки принципиально новых межвоенных типов. Итальянские «австрияки» находились на активной службе до 1930 года, а в 1937-м их окончательно вычеркнули из списков и отправили на слом. «Тионвиль», как единственный «ребёнок», получил большую дозу внимания. Его даже перевооружили и держали в качестве учебно-артиллерийского корабля до 1932 года. Потом некогда стремительный корпус использовали в качестве плавучей казармы вплоть до поражения Франции в 1940 году, когда на следующий год его разобрали из-за острого дефицита металла в полуоккупированной стране.

По идее, реальным наследником морских традиций империи должно было стать Королевство сербов, хорватов и словенцев, впоследствии преобразованное в Югославию. Действительно, всё побережье, оставшееся после отнятия Триеста и окрестностей итальянцами, принадлежало теперь «южным славянам». Однако преемственности не получилось: распался крепкий офицерский корпус, в значительной мере состоявший из австрийских немцев, да и союзники не расщедрились, выделив «новообразованию» лишь жалкие остатки. Пришлось покупать корабли у Германии. Самой крупной единицей стал единственный югославский крейсер, бывший старик «Ниобе», купленный правительством королевства в 1925 году и переименованный в «Далмацию». Немцы несколько «освежили» безнадёжно устаревший корабль, хотя изменения коснулись в основном внешнего вида. Крейсер получил новый наклонный форштевень, более современные мачты, надстройки и полубак. В 1926 году «Далмация» прибыла в Адриатику и формально вошла в строй. Формально — потому что вооружения она ещё не имела. Только в следующем году на палубе появились 83,5-мм орудия, изготовленные в другом «наследнике» империи — Чехословакии, благо знаменитая «Шкода» практически полностью вооружала те же «гельго-ланды». В итоге югославский крейсер стал своеобразным рекордсменом, имеющим наименьший калибр артиллерии (если не считать британские «скауты» первых серий и итальянские «Агордат» и «Коатит», принадлежащие к совсем другой эпохе). Впрочем, у шкодовских пушек было одно существенное достоинство: они являлись универсальными. Так что «Далмация» служила не только в роли учебного судна, но и в качестве корабля ПВО.

Впрочем, судьба первого и последнего крейсера «южных славян» оказалась столь же печальной, как и страны в целом. В апреле 1941 года итальянцы захватили его в Которе и тут же переименовали в «Каттаро», как и сам город. В руках новых хозяев кораблик находился всего два года, после чего попал к первоначальным владельцам. Немцы возвратили ему исконное имя — «Ниобе», но поплавать под ним удалось всего несколько дней. 19 декабря 1943 года вновь обретённый крейсер (давно уже таковым не являющийся) сел на мель, после чего его, на всякий случай, прикончили торпедами британские катера. Так полностью закрылся занавес над адриатическими крейсерами Австро-Венгрии и её наследников.