БУДУЩЕЕ НАЧИНАЕТСЯ В ПРОШЛОМ

Исследование космического пространства имеет свое начало, но конца этим трудам нет, как нет конца вселенной, где они ведутся. Но, когда бы в будущем мы ни обратились к теме проникновения землян в космос, мы неизбежно будем оглядываться назад, искать истоки.

В. Севастьянов, летчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза

Циолковский, Цандер, Королев, Тихонравов… С этими именами связана мечта человечества о будущем. Они стояли у истоков космической эры. С них начинались «Востоки», «Союзы», «Луны», «Венеры». Проходят годы, новые корабли уносятся к звездам. И все дальше уходит начало…

В комнате над письменным столом — портрет Сергея Павловича Королева. Напротив на стене — картина, написанная Михаилом Клавдиевичем Тихонравовым. На книжной полке теснятся книги: «Орбиты главного конструктора», «Адмирал вселенной», «Конструктор космических кораблей»… Много книг. Среди них ставшая библиографической редкостью — «Полет птиц и машины с машущими крыльями». На титульном листе надпись: «Дорогим Виктору и Лёле на память не только об авторе, но и о совместном исследовании некоторых явлений в природе, упоминаемых в этой книге. 1950 г. М. Тихонравов».

Смотрю на огромного жука в стеклянном футляре, на коллекцию бабочек с красивыми названиями «Павлиноглазка грушевая», «Медведица госпожа», «Зорька».

Виктор Алексеевич Андреев, хозяин дома, перехватывает мой взгляд и говорит:

— Этого жука мне Тихонравов подарил. А бабочек сам поймал. От Михаила Клавдиевича, верно, передалось увлечение. Признанным считался специалистом по энтомологии. Все рассматривал, изучал их — проблема полета орнитоптера его волновала. Вообще, он уж если брался за что-то, то фундаментально. Вот и тогда, в тридцать втором…

Виктор Алексеевич вспоминает те времена, которые мы теперь считаем истоком. Первые ракеты, первые их испытания, работа с Королевым, Цандером, Тихонравовым, знаменитый ГИРД — Группа изучения реактивного движения.

— Но я погрешил бы против истины, заявляя, что уже тогда думал о космических полетах я решил посвятить этому всю жизнь, — говорит он. — Конечно, какие-то фантастические проекты возникали, но так… абстрактно. А подлинным толчком к увлечению космонавтикой стало знакомство с Сергеем Павловичем Королевым. Эта встреча оказала огромное влияние на всю мою жизнь…

В те годы Виктор Андреев по окончании спецшколы «Книгоуч» работал библиографом и одновременно учился на курсах чертежников-конструкторов. Узнал, что инженеру Королеву нужны чертежники для работы у него дома. Короче, начало было прозаичным — пошел немного подработать. А случилось, на всю жизнь прикипел к этому человеку и его большому делу.

Первое конструкторское бюро, в котором начал служить Андреев, располагалось на квартире Сергея Павловича. Тут и столовая, и комната отдыха. Чертил нервюры и лонжероны, детали самолетов и сборные узлы. Иногда «шеф» брал помощника на испытательные полеты на подмосковную станцию Планерная. Там и познакомил его однажды с авиаконструктором Борисом Ивановичем Черановским, автором «планера-треугольника» без хвоста.

…Королев сел в планер, разогнался па амортизаторах. «Треугольник» рванулся, как дикая лошадь, выписал в воздухе синусоиду и стал стремительно терять высоту. К счастью, в долине производились ирригационные работы, земля была взрыхлена… Увидев подбежавшего испуганного и растерянного Андреева, Королев принялся успокаивать его. И вдруг сказал решительно: «Ему мала такая скорость. Поставим-ка мы на него реактивный двигатель».

Потом Андреев за чертежной доской долго «кромсал» внутренности «треугольника», чтобы разместить в них реактивный двигатель Цандера ОР-2. Черановский вздыхал, умолял поменьше резать конструктивные элементы машины, а Королев торопил. Цандер же предлагал вначале опробовать маленький двигатель на велосипеде, потом на мотоцикле и автомобиле, и уж если все будет удачно, поставить на «бесхвостку». «Катайтесь, пожалуйста, на велосипеде сколько угодно, — горячился Королев, — а мне поскорее дайте двигатель на планер!»

И вот испытания ОР-2 в Нахабине. На станке устанавливается двигатель, по команде подается горючее. Слышно шипение, а зажигание не срабатывает. При очередной попытке раздается оглушительный взрыв. Брезентовый навес вздувается горбом и вспыхивает. А в зоне огня — баки с жидким кислородом и спиртом. Сергей Павлович бросается на крышу блиндажа, стаскивает горящий брезент. Андреев вместе с остальными спешит ему на помощь. Слесари пытаются отсоединить баки с горючим, но безуспешно. Тогда они кусачками свертывают трубки и оттаскивают баки в безопасное место. Все обошлось благополучно.

Во всяком деле, кроме труда, нужна удача. Королев, Цандер, Тихонравов, все гирдовцы эту удачу создавали сами. Нельзя было опереться на чей-либо опыт, неоткуда было ждать совета. Они первые.

Судьба словно проверяла Андреева. В ноябре тридцать первого его на год призвали на срочную службу в армию. Писал письма, звонил Королеву, все боялся, что порвется ниточка, связавшая его с таким человеком. А когда вернулся — Королев… категорически отказался брать его в ГИРД. Предлагал хорошую работу в авиационной промышленности, доброжелательно, но упрямо, повторял: «У нас тяжелые условия, материально будет сложно». Но Андреев твердил: «Согласен на все. Вы сами меня учили быть упрямым в достижении цели!»

И началось. Чертил, перечерчивал, подгонял отдельные узлы. Работали сутками. Сотни раз повторяли одни и те же эксперименты. Переносили насмешки окружающих. Какая же вера в свои идея должна быть у людей, чтобы буквально на пустом месте — все оборудование ГИРДа поначалу состояло из ручного точила — меньше чем за два года созвать и запустить первую ракету!

Теперь, через много лет, из документов и записей тех лет до удивления лаконично формулируется программа гирдовцев. Из моря проблем ракетной техники были выделены главные: создание небольших экспериментальных ракет и жидкостных ракетных двигателей для них, разработка ЖРД большой мощности с насосной подачей горючего, постройка сверхзвуковой аэродинамической трубы и воздушно-реактивных двигателей и, наконец, осуществление ракетного полета человека.

После 12 апреля 1961 года, после «звездного часа» Гагарина эта программа воспринимается буднично и деловито. Но тогда…

Кивая с усмешкой на Фридриха Артуровича Цандера, соседи говорили: «Вот дет тот, который собирается на Марс…» Чудак? Фанатик? Нет, его фантазии не витали в облаках. Он был блестяще эрудированным инженером. Железной логикой математики. Цандер первым в нашей стране вывел ракетную технику, космонавтику в ряд прикладных, практических наук. О, как нелегко было поверить тогда, что он действительно собирается на Марс!

Виктор Алексеевич Андреев нет-нет да и читал во взгляде даже своего отца, человека образованного, серьезного: «Да, мол, два-то сына у меня ничего, а вот третий…» А сын-«неудачник» в те дни уже работал в бригаде Тихонравова и чертил контуры и узлы «нольдевятой» — первой в СССР жидкостной ракеты, которая 17 августа 1933 года на полигоне в Нахабине поднялась в воздух.

Трудно все-таки людям в сознании своем перешагнуть барьер между фантастикой и реальностью. Но заметим, с какой легкостью претворенные в жизнь мечты становятся будничными. Выход человека в космос, полет на Луну, к Венере…

Виктор Алексеевич словно угадывает мои мысли и говорит:

— Когда я выступаю перед ребятами и взрослыми с лекциями по истории космонавтики, говорю, что скоро человек будет жить в космосе. Сомневается кое-кто, но ребята — никогда. Как Член жюри Всесоюзного конкурса «Космос» я вижу, какие модели ракет делают юные техники, куда устремляются их фантазии. Между прочим, сегодня модели мальчишек летают повыше, чем наша «09» в тот первый полет…

Тот первый полет… С волнением читаю написанный на листе из какой-то бухгалтерской книги документ, который просто и без всякой торжественности рассказывает об этом историческом событии.

Для гирдовцев это был не просто старт, не просто техническая победа, а настоящий восход, осветивший всю бесконечную перспективу их дела. Байконур начинался в Нахабине…

Это уже потом становится все возможным, все доступным, когда создал, испытал, доказал. Может быть, даже и хорошо, что в жизни есть скептики, они своим неверием создают сопротивление фантазерам, заставляют их пошевелиться, рассердиться, воплотить свою мечту.

Люди, заложившие основы отечественного ракетостроения… Кто они? Мечтатели, фантазеры? Реалисты, взвесившие все «за» и «против»? Математики, строгой логикой выверившие траектории космических дорог? Мастера, изучившие свойства материи и подчинившие себе ее законы?

Сергей Павлович Королев однажды сказал; «Цандер мечтал о полете к Марсу, и именно эта большая цель позволила ему решить очень много неотложных практических задач».

Королев, Цандер, Тихонравов, Андреев, Душкин, Галковский, Ефремов, Круглова, Матысик, Меркулов, Паровина, Победоносцев, Снегирева (жена Андреева — Елена Ивановна), Якайтис и еще десятки людей — гирдовцы, принесшие на Садово-Спасскую свой энтузиазм, молодую энергию, свои руки, которыми, собственно, и создавались те первые ракеты. Как сказала позднее О. К. Паровина-Тихонравова, они пережили огромное счастье и вместе со взлетом ракеты будто и сами выросли на ту же высоту…

В недавно вышедшей книге нахожу строки: «…К середине 1937 года конструкторы А. С. Попов и В. А. Андреев закончили опытный образец пусковой установки для стрельбы ракетами РС-82 с истребителей». Я знаю, что это те самые «эрэсы», что через два года, установленные на самолетах И-15, участвовали в сражениях на Халхии-Голе. Позднее — «катюши», баллистические ракеты и в их создании принимали участие гирдовцы. Как эхо — Нахабино!

Взошла бы без них, без этих людей, заря космической эры? Вполне вероятно. Но так ли стремителен был бы этот путь? Все-таки удивительно вовремя пересеклись пунктиры их судеб с траекторией нашего века!

…Совсем недавно Виктор Алексеевич Андреев посетил художественную выставку «Мир завтрашнего дня». Ребята рисуют будущее. Монтажники в открытом космосе строят космическую станцию, земляне встречаются с инопланетянами, будни космонавтов на спутнике Юпитера… А одна картина даже названием кружит воображение — «Голубая звезда — энерговидеоэкран системы планет «всегалактического» разума». Чуть было не улыбнулся Виктор Алексеевич смелой фантазии художника, но спохватился, вспомнил взгляды вслед Цандеру, ухмылки в адрес гирдовцев и, прищурившись, еще раз подошел к картине. Задумался.

Е. КРЫЛОВ