«ДЕ ЗЕВЕН ПРОВИНСИЕН» СТАНОВИТСЯ «СУРАБАЕЙ»

К началу Второй мировой войны «Де Зевен Провинсиен» уже несколько лет носил новое название. Как и все остальные броненосцы береговой обороны, построенные до Первой мировой войны и еще сохранявшиеся в составе ВМС разных стран, «голландец» изрядно устарел. Однако он по-прежнему оставался носителем самых мощных орудий в нидерландском флоте, да и по водоизмещению его превосходили лишь три крейсера — «Ява», «Суматра» и «Де Рейтер». После вступления Японии в войну старый корабль принял участие в обороне Ост-Индии, но сыграть сколько-нибудь заметную роль в отпоре агрессору не смог.

ПЕРЕИМЕНОВАНИЕ, «ДЕКЛАССИФИКАЦИЯ» И МОДЕРНИЗАЦИЯ

После возвращения в Сурабаю поврежденный броненосец был отправлен на ремонт, а затем — уже в июле 1933 года — выведен из состава действующего флота. Спустя некоторое время на смену «Де Зевен Провинсиен» из метрополии пришел новый корабль — крейсер «Де Рейтер». Интересно, что командование Нидерландского королевского флота сочло, что гордое и славное название «De Zeven Provincien» корабль, «опозоренный» участием команды в мятеже, носить больше не должен. Здесь уместно вспомнить практику, существовавшую в Российском императорском флоте: «Князь Потемкин-Таврический» после восстания получил наименование «Пантелеймон», «Память Азова» переименовали в «Двину», а самая любопытная история была связана со сменой названия крейсера «Очаков». Через полтора года после подавления на нем восстания корабль переименовали в «Кагул», а уже состоявший в Черноморском флоте крейсер «Кагул» (систер-шип «Очакова») стал «Памятью Меркурия».

Бывший броненосец береговой обороны, впрочем, окончательно списывать из состава флота не собирались. Устаревшую боевую единицу поставили на модернизацию (причем на время проведения работ «понизили в звании», зачислив в класс канонерских лодок), и в 1937 году вновь ввели в строй в качестве учебно-артиллерийского корабля под наименованием «Сурабая» — HR.MS. «Soerabaja». Информация о том, как именно проходила модернизация, весьма противоречива. Обычно указывается, что с «ветерана» демонтировали пять из восьми паровых котлов, а три оставшихся перевели на жидкое топливо.

Однако более достоверными представляются сведения, приведенные в справочнике «Dutch Warships of World War II» (издан в 2010 году, автор — Henk van Willigenburg). Там сообщается о том, что три котла типа «Ярроу» были новыми, а их суммарная паропроизводительность вполне соответствовала прежним восьми угольным котлам. В результате мощность отремонтированной паровой машины не уменьшилась и, согласно тому же справочнику, составляла 8500 л.с. Скорость при этом достигала 17 узлов, превысив не только проектную, но и достигнутую на испытаниях двумя с половиной десятилетиями ранее. Сокращение числа котлов привело к изменению внешнего облика корабля: из двух труб одна -передняя — теперь оказалась лишней и была демонтирована.

Заметно изменился состав вооружения «деклассированного» броненосца. Если орудия главного калибра остались на своих местах, то часть пушек средней и скорострельной артиллерии сняли.

Одновременно, с учетом возросшей опасности атак с воздуха, появилось вполне серьезное по меркам того времени зенитное вооружение. Его основу составляли шесть 40-мм «пом-помов». По состоянию на 1939 год на «Сурабае» значилось:

2 х 1 — 28-см Krupp No.3;

2 х 1 — 15-см Krupp No.5;

2 х 1 — 75-мм Krupp No.1;

6 x 1 — 40-мм Vickers No.1.

Артиллерию дополняли три спаренные установки крупнокалиберных (12,7-мм) пулеметов, а также 12 пулеметов винтовочного (6,5-мм) калибра.

После начала в сентябре 1939 года Второй мировой войны Нидерланды в течение нескольких месяцев оставались нейтральными, но 10 мая 1940 года германские войска начали широкомасштабное наступление на Западе. Его ключевым элементом стало вторжение в Бельгию, Люксембург и Нидерланды, в обход знаменитой французской Линии Мажино. Собственно Нидерланды (метрополия) вскоре были оккупированы, но королевская семья эвакуировалась в Британию, куда ушла и часть флота, также удалось вывезти некоторые воинские подразделения, а заодно и очень значительные ценности. В отличие от Бельгии, спустя некоторое время после германского вторжения подписавшей капитуляцию, Нидерланды из войны не вышли. И хотя трагические майские события развернулись вдали от Явы, Суматры и Бали, в колониях тоже была объявлена мобилизация. И Королевский флот в Ост-Индии, и Королевскую Нидерландскую Индийскую армию (Koninklijk Nederlands Indische Leger, сокращенно -KNIL) привели в боевую готовность.

Спокойствия на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии не было, и многим представителям как правительства Нидерландов в эмиграции, так и руководству колониальных властей война с Японией казалась неизбежной. И бывший броненосец вновь вернулся к своим «прямым обязанностям»: «Сурабая» стала кораблем береговой обороны в Сурабае. Причем задача определялась вполне конкретно — защита военно-морской базы от возможных японских десантов. В период между маем 1940 года и декабрем 1941-го вооружение корабля претерпело очередные изменения: обе 15-см пушки сняли, судя по всему, отправив их в береговую оборону. По не вполне подтвержденным данным, в это же время число крупнокалиберных пулеметов возросло вдвое (до шести спаренных установок), возможно — за счет сокращения пулеметов винтовочного калибра.

НАЧАЛО ВОЙНЫ С ЯПОНИЕЙ

Вскоре после начала японской агрессии на Тихом океане, в середине декабря 1941 года, правительства Австралии и Нидерландской Ост-Индии приняли решение о совместной оккупации территории португальской части острова Тимор (Восточный Тимор). Союзники опасались, что Португальский Тимор окажется «слабым звеном» в системе обороны архипелага и японцы смогут занять его без сопротивления со стороны португальцев, и решили упредить «самураев». Выделять для осуществления своих планов крупные современные боевые единицы австралийцы и голландцы сочли излишним. А вот устаревший, но достаточно большой и способный принять на борт несколько сот десантников корабль береговой обороны прекрасно подходил для этой цели. Тот факт, что Португалия оставалась нейтральной, никого не смущал…

15 декабря «Сурабая» пришла в Кепанг, являвшийся столицей нидерландской части Тимора. Ночью на старый броненосец погрузились 400 военнослужащих — 200 человек из состава KNIL и столько же австралийцев. На следующее утро «Сурабая» взяла курс на Дили, столицу португальской части Тимора. Вместе с кораблем шло мобилизованное в состав военного флота правительственное судно «Канопус». На его борту находились голландский и австралийский офицеры — уполномоченные для проведения переговоров с португальскими властями.

Маленькое соединение подошло к Дили 17 декабря, но «Сурабая» входить в порт не стала, держась за пределами португальских территориальных вод. «Канопус» же высадил переговорщиков в Дили, где они «вежливо предложили» португальскому губернатору впустить войска союзников без сопротивления. Губернатор попросил час на размышление, но, когда этот час прошел, положительного ответа так и не последовало. Тогда «Сурабая» подошла к берегу, остановившись в 100 метрах от него, и начала высадку десанта.

Найти подробности высадки автору не удалось, но, судя по всему, военнослужащих доставляли на берег с помощью бортовых плавсредств, и на это потребовалось более часа. После того, как все 400 десантников были переправлены на побережье, «Сурабая» заняла позицию перед Дили — чтобы в случае необходимости поддержать их огнем двух своих грозных 28-сантиметровых орудий. Однако 800 человек, находившихся в подчинении у португальского губернатора, не оказали никакого сопротивления. Захват Восточного Тимора прошел вполне мирно, без эксцессов (впрочем, губернатор в соответствии с указаниями из Лиссабона объявил себя военнопленным — это позволяло избежать ненужных осложнений в отношениях с Японией), а выполнившая свою задачу «Сурабая» вернулась на Яву.

В литературе и Интернете нередко высказываются сомнения в том, оставались ли орудия главного калибра «Сурабаи» боеспособными ко времени начала войны на Тихом океане. Например, авторы одного из весьма обстоятельных материалов по истории «Де Зевен Провинсиен» сообщают, что 28-см установки, возможно, не были способны действовать (в оригинале -«possibly inoperable»). Но намерение нидерландско-австралийского командования использовать для поддержки десанта в Дили именно тяжелую артиллерию можно считать явным свидетельством того, что башни главного калибра в конце 1941 года содержались в исправности, а имевшийся боезапас считался пригодным для стрельбы.

Интересно, что впоследствии португальские власти Восточного Тимора, хотя и не оказали сопротивления японскому вторжению на остров (высадка десанта началась в ночь с 19 на 20 февраля 1942 года), по мере сил помогали действовавшим на острове голландским и австралийским частям. Союзники при поддержке тиморцев вплоть до февраля 1943 года продолжали партизанскую войну, сковав довольно значительные силы японцев. Когда же борьба стала безнадежной, партизан эвакуировали голландские и австралийские корабли.

ПЕЧАЛЬНЫЙ ФИНАЛ

Важнейшую роль в успешных действиях японцев в первый период войны играло превосходство в воздухе. Японская авиация наносила удары и по кораблям союзников в море, и по военно-морским базам, и по аэродромам. Первый налет на Сурабаю состоялся 3 февраля 1942 года; в тот день летчикам Страны восходящего солнца удалось уничтожить свыше полутора десятков самолетов союзников, включая 13 летающих лодок. Вообще же, из февральских налетов наибольшую известность получила осуществленная 19-го числа бомбардировка Дарвина (подробно она описана в выпуске «Морской коллекции» № 10 за 2019 год). А вот состоявшаяся накануне бомбардировка Сурабаи осталась как бы «в тени». Однако события 18 февраля заслуживают внимания и потому, что в тот день японцы получили достаточно серьезный отпор, и в силу результатов налета.

Атаку Сурабаи должны были осуществить бомбардировщики G4M (у союзников они имели кодовое название «Бетти») из состава кокутая «Такао». Для сопровождения 21-й ударной машины были выделены истребители «Зеро», но по какой-то причине «Бетти» с ними разминулась. В результате над Сурабаей оставшиеся без прикрытия бомбардировщики оказались атакованы американскими истребителями Кёртисс Р-40, которые претендовали на шесть воздушных побед. На самом деле «супостатов» удалось сбить меньше: достоверно подтверждена потеря «Такао» пяти самолетов, из которых два числятся на боевом счету голландских зенитчиков, а два — пилотов Р-40. Один поврежденный G4М при возвращении на базу совершил вынужденную посадку на воду; вероятно, он также был подбит американцами. Еще несколько «Бетти» получили повреждения, среди их экипажей имелись убитые.

Увы, но атаки истребителей и зенитный огонь не смогли сорвать бомбардировку военно-морской базы, и флот Нидерландов понес ощутимые потери. На дно пошли подводная лодка К-ХІІ, эсминец «Ван Несс» и корабль береговой обороны / плавбатарея «Сурабая». Японская бомба попала в районе трубы — иногда даже пишут, что угодила прямо в трубу -пробила корабль и взорвалась у днища, после чего старый броненосец сел на грунт на мелководье. Экипаж «Сурабаи» потерял свыше 20 человек убитыми и ранеными (число погибших и умерших от ран автору статьи выяснить не удалось -по различным описаниям оно колеблется от трех до тринадцати). Поскольку затонувшая на небольшой глубине «Сурабая» практически не имела крена, пулеметы оставались в боеспособном состоянии и обслуживались расчетами вплоть до захвата базы японскими войсками. Поэтому в литературе, в частности, в справочнике «ВМС малых стран Европы 1914 — 1918» («Морская коллекция» № 3 за 1999 год) в качестве даты гибели корабля порой указывается: 2 марта 1942 года.

Во время оккупации японцы подняли «Сурабаю» и использовали в качестве блокшива и несамоходной зенитной плав-батареи в западном судоходном канале в Сурабаю, так называемом «Вестерва-арватере». Японское название и состав вооружения в этот период неизвестны, предположительно на корабле новые владельцы установили несколько зенитных автоматов и / или пулеметов. Можно встретить информацию (в том числе в ряде российских изданий) о том, что бывшего «голландца» во время одного из налетов на Сурабаю в 1943 году потопила союзная авиация. Однако это не соответствует действительности, и находившийся в отвратительном техническом состоянии экс-броненосец был затоплен самими японцами для блокирования подходов к Сурабае. Точная дата затопления неизвестна (разнится даже год, 1944-й или 1945-й) в отличие от места. Корабль лежал на мелководье в пяти милях от Джамоканг-рифа.

В 1950-е годы по решению властей независимой Индонезии одну из башен главного калибра с остова сняли. «Артефакт» с мятежного броненосца экспонируется в Морском музее Морокрембангане, недалеко от Сурабаи.

Нередко пишут о том, что броненосцы береговой обороны Нидерландов, а также Скандинавских стран к середине 1930-х годов утратили всякое боевое значение. И действительно, их бессмысленно сравнивать с «вашингтонскими» крейсерами и, особенно, линейными кораблями новой постройки. Но ведь и в более мощных флотах зачастую сохранялись в строю далеко не новые корабли, не раз успешно поддерживавшие действия войск на берегу. Трофейные голландские, норвежские и датские броненосцы береговой обороны немцы превратили в плавбатареи ПВО. Не стоит забывать и о том, что первые выстрелы Второй мировой войны были сделана старым германским броненосцем «Шлезвиг-Гольштейн», чьи 28-см орудия главного калибра отнюдь не превосходили пушки «Де Зевен Провинсиен».

Можно только добавить, что после Второй мировой войны состав Королевского флота Нидерландов пополнил крейсер С802 «De Zeven Provincien», вступивший в строй в 1953 году и проданный Перу в 1976 году. А в настоящее время название в честь Семи Провинций носит фрегат с бортовым обозначением F802, официально «принятый на службу» 26 апреля 2002 года.

Борис СОЛОМОНОВ

ПАМЯТИ А.Ю. ЗАИКИНА (1954 — 2020)

6 ноября не стало Александра Юрьевича Зайкина — одного из лучших российских маринистов, члена Союза художников Российской Федерации. За свою жизнь он создал около 1000 картин и рисунков с отечественными и иностранными кораблями. Репродукции его работ размещены более чем на 200 обложках книг по истории военного флота и судостроения. Не раз они публиковались в журналах «Моделист-конструктор» и «Морская коллекция».

С раннего детства Александр Заикин увлекся морем, кораблями и историей судостроения. Он читал книги по истории флота, изучал справочники, собирал статьи. Много лет проработал в архивах и внимательно исследовал подлинные чертежи кораблей, материалы по их конструкции, истории создания и службы. Это позволило ему с исторической достоверностью воссоздавать «портреты» кораблей — ведь именно они были главным объектом в творчестве художника. Он переносил на полотно характерные индивидуальные особенности, присущие конкретному броненосцу, линкору, земинцу, подводной лодке, старинному паруснику или кораблю советского океанского ракетно-ядерного флота. Всех работ Александра Юрьевича даже не перечислить! И еще не одно десятилетие они будут украшать лучшие книги и журналы о флоте. Уже без него…