ФЛОТ ОТКРЫТОГО МОРЯ

Уже полгода флот Открытого моря — а именно так официально именовался кайзеровский ВМФ — стоял на якоре в просторной бухте Скапа-Флоу. По условиям перемирия здесь были интернированы 74 немецких корабля, в том числе 11 линкоров и 5 линейных крейсеров. Судьба флота должна была определиться после 21 июня 1919 года — даты официальной капитуляции Германии.

Условия, в которых пребывали небольшие по численности немецкие экипажи, были ужасны. Британское командование запретило всякое перемещение личного состава с корабля на корабль, не говоря уже о посещении берега. Унылое однообразие службы отягощалось и почти несъедобной пищей, доставлявшейся согласно договору из Германии и прибывавшей в испорченном виде. Когда немцы раскладывали полученную провизию для просушки, командам находившихся поблизости английских сторожевых судов приходилось затыкать нос. Недовольство моряков грозило выплеснуться наружу, и командующий флотом контр-адмирал Людвиг фон Рейтер отдавал себе отчет в том, что прошлогоднее восстание может повториться, причем в худшем виде. Поэтому большую часть матросов он отправил на двух пароходах на родину. Теперь, когда на кораблях остался минимум людей, преимущественно добровольцев, адмирал решился на рискованный шаг. Опасаясь, что при любом исходе мирных переговоров его флот неизбежно достанется англичанам, он приказал одновременно затопить все корабли. «Гибель лучше плена» — так Рейтер обосновал свои действия.

Немцам надо отдать должное: подготовку акции они провели блестяще. А ведь сделать это было непросто: их корабельные радиостанции англичане давно конфисковали, а спускать на воду шлюпки им категорически запрещалось. В итоге секретные приказы передавались на английском же пароходике, развозившем почту! Так или иначе, но ни малейшей утечки информации не произошло. И в полдень 21 июня 1919 года на мачте флагманского линкора «Фридрих дер Гроссе» взвился условный сигнал: «11-й параграф сегодняшнего приказа — признание». Немедленно были открыты кингстоны и крышки подводных торпедных аппаратов. Дредноуты один за другим начали крениться, и на них приспустили флаги.

Англичане спохватились слишком поздно. Их сторожевые суда приблизились к агонизирующим стальным колоссам и открыли огонь, требуя от экипажей закрыть кингстоны. Но тщетно… Из линейных кораблей и крейсеров на мелководье удалось отбуксировать только «Баден» и «Гинденбург». Все остальные дредноуты пошли ко дну…

Германия оказалась единственной страной мира, где переход к «дредноутной» эпохе мало отразился на ходе выполнения кораблестроительных программ. Гросс-адмирал Тирпиц и не подумал отменять принятый с его подачи «морской закон 1900 года», и теперь вместо предполагавшихся к закладке броненосцев приступили к постройке такого же числа дредноутов. Единственная поправка, принятая в 1908 году, касалась лишь срока службы кораблей: теперь линкоры должны были заменяться новыми через 20 лет, а не через 25, как планировалось ранее.

Первые 4 корабля концепции «all-big-gun» немцы заложили на разных верфях почти одновременно — летом 1907 года. Они разительно отличались от своих предшественников — броненосцев типа «Дойчланд»,- однако требуемые сроки строительства наложили свой отпечаток на их конструкцию. Так, понимая, что внедрение общепринятых 305-мм орудий задержит ввод кораблей в строй, пришлось смириться с установкой 11 -дюймовок — таким образом, линкоры типа «Нассау» стали единственными в мире дредноутами с главным калибром менее 12 дюймов (разумеется, если не принимать в расчет германские же линейные крейсера). К тому же размещение артиллерии было явно неудачным: из двенадцати башенных орудий на один борт могли стрелять только восемь, в то время как английские линкоры уже давали 10-орудийные бортовые залпы. Пришлось смириться и с применением в качестве главной энергетической установки обычных паровых машин тройного расширения и котлов с угольным отоплением, что в итоге делало эти корабли не только слабо вооруженными, но еще и самыми тихоходными в своем классе.

Вместе с тем, несмотря на скромные показатели боевой мощи, линкоры типа «Нассау» обладали и определенными достоинствами, характерными именно для германской кораблестроительной школы. Прежде всего это относится к защите и средствам обеспечения живучести. Более слабые орудия «Нассау» тем не менее могли поразить бортовую броню первых британских дредноутов с большей дистанции, чем те — броневой пояс «немцев». Хорошо продуманная противоторпедная защита была, несомненно, лучше английской. Это подтверждает хотя бы такой факт: «Вестфален», получивший в августе 1916 года торпеду с английской подлодки Е-23, принял 800 тонн воды, но сохранил 14-узловой ход и благополучно вернулся в базу. Другое важное нововведение — металлические гильзы вместо применявшихся ранее шелковых картузов: несколько сот тонн лишнего веса в данном случае с лихвой компенсировались уменьшением риска взлететь на воздух от одной попавшей в погреб боезапаса искры…

Параллельно со строительством первой четверки дредноутов Германия осуществила и другое давно назревшее мероприятие — реконструкцию Вильгельмсхафенских шлюзов, под объем которых немцам приходилось «подгонять» размерения своих броненосцев. Сложившуюся ситуацию Тирпиц справедливо сравнивал с положением, в котором оказались голландские кораблестроители XVII века: мелководные гавани Нидерландов и Фландрии не позволяли им строить крупные корабли, что в конечном счете и привело к поражению в противоборстве с Англией. Теперь кайзеровский флот действительно начал оправдывать данное ему в 1907 году имя «Хохзеефлотте» — «Флот Открытого моря».

Линкоры второй серии типа «Гельголанд» являлись прямыми потомками «Нассау». «Доросшие» до обычных «дредноутских» размеров и впервые оснащенные 50-калиберными 12-дюймовыми пушками, они сохранили компоновку и конструкцию своих предшественников, включая и такой явный анахронизм, как все те же паровые машины тройного расширения и угольное отопление котлов. Условия работы кочегаров на этих кораблях были столь тяжелыми, что неудивительно, почему инициаторами восстания на кайзеровском флоте в 1918 году стали именно машинные команды «угольных» дредноутов.

Новая артиллерия на несколько лет стала основной ударной мощью Хохзеефлотте. 305-мм пушки обладали прекрасными баллистическими характеристиками и могли посылать в противника 445-кг снаряды с интервалом в 24 секунды — значительно быстрее, чем их английские аналоги. Дальность стрельбы первоначально составляла 18 км, а при увеличении (в ходе модернизации) угла возвышения ствола с 13,5 градуса до 16 превысила 20 км.

Как и предшественники, «гельголанды» имели удовлетворительную мореходность и хорошую маневренность. Корпус разделялся по длине на 17 водонепроницаемых отсеков, не считая многочисленных герметичных отделений вдоль бортов, входящих в систему противоторпедной защиты. В целом живучесть кораблей этого типа оценивается очень высоко: это подтвердили подрыв на мине «Остфрисланда» в июне 1916 года и его бомбардировка с воздуха пять лет спустя.

Следующая серия линкоров типа «Кайзер» ознаменовала собой резкое изменение кораблестроительной политики. Если поначалу немцы были верны своим традициям и строили первые дредноуты так же, как и броненосцы, лишь немного увеличивая и улучшая предыдущий тип, то в «кайзерах» внедрили столько новаций, что вообще затруднительно говорить о их преемственности с «гельголандами». Разве что артиллерия главного калибра осталась прежней, хотя формально тоже получила новое обозначение.

Прежде всего немцы отказались от невыгодного расположения башен: несмотря на уменьшение их числа, носовой залп сохранился прежним, а бортовой и кормовой увеличились на два ствола. Для улучшения мореходности был внедрен полубак, высота надводного борта при нормальном водоизмещении теперь составила почти 4 метра. Силовая установка осталась трехвальной, но вместо паровых машин наконец-то применили турбины. Один из кораблей — «Принц-регент Луитпольд» — имел двухвальную установку, а на третий винт должен был работать шестицилиндровый дизель фирмы «Германия» мощностью в 12 тыс. л.с. Последний, правда, так и не установили, и «Луитпольд» оказался единственным двухвинтовым немецким дредноутом, 16 паровых котлов (14 на «Луитпольде») системы Шульца- Торникрофта получили смешанное отопление, хотя основным видом топлива по-прежнему оставался уголь: его максимальный запас составлял 3200-3600 т, а нефти — всего 200 т.

Бронирование «кайзеров» стало еще более внушительным: теперь 350-мм главный пояс имел ширину 2,1 м и простирался по ватерлинии между концевыми башнями; выше него располагалась 200-мм и ниже — 180-мм броня. Противоторпедная переборка толщиной 40 мм (на «Кайзерине» и «Луитпольде» 50 мм) выше ватерлинии превращалась в 30-мм противоосколочную и доходила до верхней палубы.

В июне 1912 года рейхстаг утвердил третью поправку к «Морскому закону». Все ускоряющаяся гонка вооружений в преддверии мировой войны внесла свои коррективы: теперь Германия предполагала строить не два, а три линейных корабля в год, а к 1920 году Хохзеефлотте должен был включать в себя 5 эскадр линкоров и эскадру линейных крейсеров численностью по 8 кораблей каждая. Численность флотов Германии и Англии немцы стремились привести к соотношению 2:3, в то время как «владычица морей» долгое время придерживалась политики двукратного превосходства своего флота над следующим по силе противником — будь то Германия, Франция или США.

Последними «12-дюймовыми» линкорами гросс-адмирала Тирпица стала серия кораблей типа «Кениг». Они представляли собой существенно улучшенный вариант «кайзеров». Все пять башен теперь располагались в диаметральной плоскости, бронирование в основном осталось прежним, но в оконечностях было несколько усилено. Из 15 котлов Шульца-Торникрофта три были чисто нефтяными, запас жидкого топлива увеличился до 690 т (запас угля — 3540 т). Первоначально вместо третьей турбины предполагалось установить 12000-сильный дизель; но от такого решения своевременно отказались: промышленность оказалась не в состоянии наладить выпуск надежных двигателей столь большой мощности. Любопытно, что на испытаниях в «тепличных условиях» «кениги» показали довольно умеренную скорость — 21,0-21,3 узла (для сравнения: «кайзеры» развили 22,1-23,4 узла и даже «инвалид» «Луитпольд» — 21,7 узла), но в экстремальных обстоятельствах они могли «выжать» значительно больше. Так, в ходе Ютландского боя «Гроссер Курфюрст» кратковременно достиг 24 узлов! Здесь мы имеем редкий случай, когда эксплуатационная скорость кораблей фактически превышала паспортную.

С началом мировой войны ядро Хохзеефлотте составили линкоры первых трех серий (из «кенигов» к осени 1914-года успел вступить в строй только «Гроссер Курфюрст»). Поначалу все они использовались довольно вяло. Ситуация резко переменилась в январе 1916 года — с назначением командующим флотом вице-адмирала Шеера. Апогеем его активности стало знаменитое Ютландское сражение, в котором участвовали не только все германские дредноуты (кроме «Кенига Альберта»), но и шесть броненосцев типа «Дойчланд» и «Брауншвейг».

В бою наиболее сильно пострадали корабли, возглавлявшие 3-ю эскадру линкоров. Флагманский «Кениг» получил 10 британских 381-мм и 343-мм снарядов, сильно повредивших носовую часть корпуса и вызвавших пожар в погребах боезапаса 150-мм орудий. Экипаж корабля потерял 72 человека, внутрь поступило 1600 т воды, но линкор благополучно вернулся к родным берегам. В «Гроссер Курфюрст» попало 8 тяжелых снарядов, в «Маркграф» — 5.

В ноябре 1916 года «Гроссер Курфюрст» и «Кронпринц» были торпедированы британской субмариной F-1, но противоминная защита ограничила объем затопленных помещений, и линкоры сохранили ход в 17-19 узлов. Год спустя все тот же «Гроссер Курфюрст» и «Маркграф» в Рижском заливе подорвались на русских минах, но опять-таки приняли не более 260-280 т воды и полностью сохранили боеспособность.

Меньше повезло «Рейнланду». В апреле 1918 года, следуя в Гельсингфорс (по заключенному в марте Брестскому соглашению Россия вышла из войны), он сел на камни у Аландских островов, да так основательно, что в ходе спасательных работ с него пришлось снять всю артиллерию и часть брони. С большим трудом «Рейнланд» удалось отбуксировать в Киль, однако поврежденный корабль решили не восстанавливать и превратили его в блокшив. В 1920 году он был продан на слом вместе со своими систершипами.

После восстания в германском флоте, вспыхнувшего перед самым заключением перемирия, кайзеровские дредноуты разделились: корабли типа «Нассау» и «Гельголанд» остались на родине, а остальные ушли в Скапа-Флоу. Моряки последних наивно полагали, что англичане встретят их, свергших власть кайзера, с распростертыми объятиями, но сильно просчитались…

После «самоубийства» Флота Открытого моря британское Адмиралтейство продало лежащие на дне корабли предприимчивому инженеру Э. Коксу. Тот после полосы неудач все же ухитрился в 1929-1938 годах поднять все линкоры, за исключением «Кенига», «Маркграфа» и «Кронпринца». Последние были разрезаны под водой и извлечены по частям только в 60-е годы. Разумеется, ни один из поднятых кораблей не восстанавливался, а тотчас же отправлялся в металлолом.

Оставшиеся в Германии кайзеровские дредноуты союзники по Антанте поделили между собой. Часть из них сразу же пошла на слом, а «Гельголанд», «Тюринген» и «Остфрисланд» использовались в качестве мишеней (соответственно англичанами, французами и американцами). Наиболее знаменательна судьба последнего. В июле 1921 года морское командование США решило на практике проверить, насколько опасны для линкора атаки тяжелых бомбардировщиков. Поставленный на якоря у мыса Генри «Остфрисланд» в течение двух дней «утюжили» двухмоторные самолеты «Мартин» и «Хендли-Пейдж». Всего было сброшено свыше 90 бомб весом от 115 до 1000 кг, достигнуто 16 прямых попаданий. Но роковым стал взрыв 1000-кг бомбы рядом с бортом: мощнейший гидродинамический удар разорвал обшивку, и многострадальный корабль затонул в течение 10 минут. На следующий день в газетах появилось сообщение: «Корабль, построенный за 40 миллионов долларов, потоплен бомбами, которые несли машины стоимостью всего по 25 тысяч долларов». Сторонники линейного флота возражали, обращая внимание на то, что корабль-мишень был без экипажа, на нем не было электроэнергии, не проводилась борьба за живучесть, наконец, он не сопротивлялся, а ведь даже нескольких пулеметов могло быть достаточно, чтобы заставить бомбардировщиков сбрасывать свой груз с большой высоты и тем самым еще снизить процент попаданий… Так или иначе, но «Остфрисланд» стал первым линкором, потопленным авиацией, — этот факт предвосхитил собой новую эпоху в войне на море, которая наступит два десятилетия спустя.

С. БАЛАКИН