ЛЮБИТЕЛИ СИММЕТРИИ

Казалось бы, нет более безопасного места для корабля, чем родная гавань. Однако немало линкоров нашли свой конец, благополучно стоя на якоре в собственных пунктах базирования. Достаточно вспомнить отечественные «Новороссийск» и «Императрицу Марию», японские «Микасу» и «Муцу», французскую «Йену», британский «Бэлуорк». Не обошла эта печальная судьба и итальянский флот.

Произошло это вскоре после вступления Италии в первую мировую войну на стороне союзников. Теплым утром 27 сентября 1915 года порт Бриндизи, на внешнем рейде которого расположилась 6-я эскадра, уже полностью проснулся. На кораблях были подняты флаги, команды приступили к обычной работе (эта эскадра считалась в то время учебным подразделением), когда ровно в 8 часов на флагманском броненосце прозвучал мощный взрыв. Сдетонировали кормовые погреба: задняя 12-дюймовая башня взлетела на воздух и упала на палубу. Кормовая часть почти мгновенно погрузилась в воду; броненосец стал быстро оседать на дно, пока над поверхностью не остались только верхняя часть труб и мачты. Множество шлюпок с кораблей и из порта усеяли место катастрофы, подбирая уцелевших после взрыва. Но они ничем уже не могли помочь 456 морякам, в числе которых оказался и командующий эскадрой, контр-адмирал барон Эрнесто Рубин-де-Червин. Еще около 140 человек было ранено. В отличие от многих загадочных взрывов, причина которых не ясна до сих пор, происшествие в Бриндизи имеет своих «авторов». Ими стали агенты австрийской секретной службы, установившие «адскую машинку» у погреба броненосца, отомстив тем самым своим бывшим неверным союзникам, покинувшим Тройственный Союз ради Антанты. А итальянский флот лишился броненосца, носившего символическое имя — «Бенедетто Брин».

В конце прошлого и начале нынешнего века Италия не только смогла выдвинуться в ряды главных морских держав, но и дала миру нескольких выдающихся конструкторов и морских теоретиков. Несомненно, звездой первой величины среди них был выдающийся инженер Бенедетто Брин. По его представлениям, молодая средиземноморская держава, только что завершившая свое объединение, не могла соревноваться с Англией или Францией в количестве боевых судов. Поэтому Брин предлагал строить очень крупные корабли, вооруженные пушками максимального калибра и имевшие большую скорость; защита же оставалась менее важным элементом. Такой корабль мог бы уйти от вражеской эскадры, но был способен потягаться силами с любым одиночным противником. В соответствии с этой концепцией со стапелей сошли небронированные гиганты «Италия» и «Лепанто», а также имевшие толстые, но очень узкие броневые пояса броненосцы типов «Дуилио» и «Дориа». Кроме защиты, их недостатком оказались и слишком большие орудия: при калибре 431 мм чудовищные пушки могли стрелять только 3—4 раза в час. Так постепенно, путем «последовательных приближений», Брин подошел к созданию лучших своих кораблей.

В 1883 году итальянское правительство утвердило программу постройки двух огромных броненосцев, водоизмещение которых практически равнялось водоизмещению «Италии» и «Лепанто». А Брин, ставший к тому времени генералом и морским министром, добился постройки еще одного корабля такого же типа. Гиганты получили названия «Ре Умберто», «Сицилия» и «Сарденья».

По сравнению с предшественниками они выглядели гораздо более рациональными и сбалансированными. В носу и корме корпус имел низкий борт, сокращавший цель для огня противника. Борт более чем вдвое поднимался лишь в середине, прикрывая там батарею среднего калибра. Чтобы башенные орудия главного калибра могли стрелять на волнении, их поместили в высоко приподнятых барбетных установках. Место чудовищных «орудий-монстров» заняли четыре 343-мм пушки — все еще самые могущественные в мире и вместе с тем гораздо более скорострельные. Созданные по английским чертежам, они имели существенное преимущество перед британскими образцами (установленными на «адмиралах»): вместо грушевидных барбетов, позволявших заряжать орудие, только расположив его параллельно диаметральной плоскости корабля, итальянцы разместили их в круглых установках, допускавших круговое заряжание. Очень внушительно выглядела и средняя артиллерия: двенадцать 120-мм пушек помещались в центральном каземате под защитой 100-мм брони, а над ними, на палубе надстройки — еще четыре такие же пушки и восемь шестидюймовок в броневых щитах. В результате броненосцы могли обрушить на противника огонь 28 орудий крупного и среднего калибра — больше любых своих современников и более новых кораблей. К сожалению, скорострельные пушки появились уже после спуска на воду этих творений Брина и не были на них установлены. Но зато защита против них оказалась вполне удовлетворительной. На первый взгляд «Ре Умберто» и его собратья заставляют сомневаться, можно ли отнести их к настоящим броненосцам. Действительно, толщина броневого пояса не превышала 100 мм, хотя он прикрывал большую часть борта. Но не следует забывать, что все жизненные части корабля находились под дополнительным прикрытием очень пологой броневой палубы из стали завода Шнейдера, имевшей толщину 100— 75 мм, так что в сумме набиралась достаточная защита. Хотя тяжелые снаряды и имели шанс ее пробить, но главная опасность, возникшая на рубеже веков,—120— 152-мм скорострелки — угрожали кораблям Брина в гораздо меньшей степени, чем, например, высокобортным «французам». Так неожиданно принятая итальянцами схема защиты даже опередила потребности своего времени.

Как и их предшественники, «Ре Умберто» отличались от иностранных современников своим исключительно симметричным силуэтом. Он стал еще одной отличительной особенностью итальянской кораблестроительной школы. Симметричность расположения башен, труб и надстроек, а также единственная мачта в центре корпуса затрудняла не только определение точного ракурса цели, но в ряде случаев могла вызвать сомнения относительно направления движения — пусть хоть и на короткое время, но совсем не лишнее для корабля, который мог спастись от количественно превосходящего противника только за счет своей скорости. А скорость новых броненосцев была впечатляющей: при проектном задании в 18,5 узла «Сицилия» на испытаниях показала 20, причем без форсировки машин. На построенной последней «Сарденье» удалось установить первые на флоте Италии машины тройного расширения, с которыми скорость на испытаниях достигла 20,3 узла. Этот корабль одним из первых в мире получил также новинку тех лет — радиостанцию Маркони.

В общем, эта «троица» явилась несомненным успехом почти во всем, кроме стоимости. Италия, в те времена второразрядная промышленная держава, не могла позволить себе роскошь иметь флот, состоявший из самых больших в мире линкоров. Главным оппонентом Брину по этому вопросу стал другой выдающийся военно-морской специалист: адмирал Симоне ди-Сент-Бон. В очередной раз став морским министром, он не отменил достройку «Сарденьи», но решил, что в качестве основного типа для итальянского флота более подходит боевой корабль средних размеров, вооруженный более легкой и скорострельной артиллерией. Столь резкое изменение концепции, как это ни странно, очень мало сказалось на внешнем виде и внутреннем расположении новых боевых единиц. Предложенный Сент-Боном проект сохранил все черты своих предшественников: низкий борт в оконечностях и высокий каземат в середине, единственную мачту и строгую симметрию, которая стала даже еще более строгой из-за того, что предполагалось установить только две трубы (на «Ре Умберто» их стояло три — две рядом друг с другом ближе к носу, и одна — ближе к корме). После неожиданной смерти министра и адмирала чертежи попали на стол к его «сопернику» Брину, который внес лишь незначительные изменения. В результате со стапелей сошли два броненосца, один из которых был назван в честь своего создателя «Амиральио ди-Сент-Бон». Меньше «Ре Умберто» почти на 5000 т, они были лучше защищены: при столь же большой площади бронирования толщина пояса и башен достигала 250 мм. Платой за это явились калибр главной артиллерии (всего 254 мм вместо 343) и скорость — «всего» 18 с небольшим узлов — очень хорошо для конца XIX века, но мало для Италии! На основе чертежей «Филиберто» и «Сент-Бона» инженер Эдуардо Масдеа разработал проект знаменитых «Гарибальди» — формально броненосных крейсеров, но фактически небольших скоростных броненосцев (около 7000 т и 19,5 узла). Они сохранили все основные черты своих «родителей» — как силуэт, так и расположение бронирования и артиллерии. Не имея возможности подробно останавливаться на этих кораблях, формально не являвшихся броненосцами (они были описаны в «крейсерской» серии «М-К»), стоит все же отметить, что «Гарибальди» произвели настоящий фурор в кораблестроении конца прошлого века, впервые выведя Италию в число «продавцов» боевых судов.

После смерти Сент-Бона вновь настал черед Бенедетто Брина. Неутомимый кораблестроитель смог убедить общественность, что времена аккуратных, сильных, но небольших и нескоростных броненосцев проходят — Италии нужны современные, сильно вооруженные и быстрые корабли, пусть даже ценой ослабления защиты. Все же в угоду экономии размеры были уменьшены. Брин разработал проект в 13 000 т, со скоростью в 20 узлов и вооружением из двух 305-мм и двенадцати 203-мм орудий, при 6-дюймовой броне борта. Но вновь в кораблестроительные планы вмешалась смерть, на этот раз самого Брина. Его «наследник», адмирал Мичели, увеличил число двенадцатидюймовок до 4, а вместо восьми 8-дюймовок установил двенадцать 6-дюймовых орудий. В результате броненосец принял более обычные черты «стандартного» для своего времени типа, хотя сохранил и «итальянский» оттенок — относительно тонкое бронирование и высокую скорость. В соответствии с хорошей традицией, вновь хотя и измененный, проект увековечил своего создателя: второй из заложенных броненосцев получил название «Бенедетто Брин».

Но идеи Брина пережили самого автора. Их воплотил следующий всемирно известный итальянский кораблестроитель, вдохновитель идеи дредноута, инженер Витторио Куниберти. В 1899 году он получил задание создать новый «экономичный» проект в 13 000 т, имеющий скорость больше любого английского или французского броненосца и вооруженный сильнее самых мощных из проектируемых броненосных крейсеров. Итог оказался очень близким к исходному варианту «Филиберто», созданному Брином. Следующие 4 линейных корабля, последние додредноуты Италии, также имели два 305-мм и двенадцать 203-мм пушек в двухорудийных башнях. Они несомненно стали бы очень удачными, если бы не долгое время постройки: головной броненосец «Регина Элена» строился шесть с половиной лет, а второй, «Витторио Эманюэле»,— почти семь. Вступив в строй в 1908 году, со своей скоростью в 21—22 узла они действительно были быстрее любого додредноута, а их вооружение и бронирование позволяло разделаться с каждым из броненосных крейсеров: но к этому времени и те, и другие оказались устаревшими в принципе. Появление линкоров-дредноутов и линейных крейсеров поставило крест на любых броненосных единицах предшествующих типов.

Сохранилась только давняя любовь итальянских конструкторов к симметрии. Глядя на силуэты итальянских линкоров — и традиционных броненосцев, и заменивших их дредноутов — часто трудно определить, где у них нос, а где корма. Это стремление к геометрическому совершенству продержалось до начала тридцатых годов, уступив место новому облику, также ставшему «фирменным знаком» кораблей, сконструированных на Апеннинском полуострове.

История итальянских броненосцев бедна яркими событиями. Исключение составляет первая мировая война, до которой дожили все типы от «Ре Умберто» до «Регины Элены». Первая «тройка» к этому времени уже совершенно потеряла значение в качестве боевых судов, но союзники попытались извлечь какую-нибудь пользу и из них. С «Ре Умберто» сняли всю артиллерию, кроме главного калибра, и превратили его в плавучую батарею, защищавшую сначала Бриндизи, а с 1917 года — албанский порт Валону. Уже под самый конец войны, в апреле—октябре 1918 года старый броненосец прошел свое последнее переоборудование. Предполагалось использовать его для атаки главной базы австрийского флота в Поле, куда он должен был «вломиться», сметая боновые заграждения: в проделанный проход должны были устремиться 40 торпедных катеров, которые попытались бы уничтожить австрийские корабли. Для этой последней миссии на корабле установили восемь 76-мм пушек в щитах и несколько крупнокалиберных минометов, сняв все остальное вооружение. В носу появились пилы и ножницы для форсирования заграждений. Окончание войны не дало нам увидеть последнее «дело» «Ре Умберто». «Сарденья» сменила своего собрата на охране Бриндизи, а затем была переведена с тем же заданием в Таранто. «Сицилия» использовалась исключительно как вспомогательное судно: в качестве плавучей казармы и склада на базе в Таранто.

Следующую пару, «Филиберто» и «Сент-Бон», предполагалось исключить из списков в 1915 году, но вступление Италии в войну продлило их службу. Впрочем, в активных боевых действиях они не участвовали, довольствуясь вспомогательной «работой».

Зато последние корабли Бенедетто Брина постигла жестокая судьба: оба они не пережили войны. О гибели «Брина» в сентябре 1915 года от внутреннего взрыва мы уже упоминали, а «Регина Маргерита» затонула в последний месяц следующего, 1916 года. Крейсируя у албанского побережья в условиях плохой видимости, вечером 11 декабря броненосец наткнулся сразу на две австрийские мины и быстро затонул. Сопровождавшие его эсминцы «Индомито» и «Арденте» спасли только 275 человек из почти тысячного экипажа.

Четыре «Регины Элены» понюхали пороха еще в итало-турецкую войну, когда они были самыми новыми кораблями своего класса и входили в состав 1-й дивизии итальянского флота. Броненосцы тогда приняли участие в обстреле Триполи и захвате острова Родос. Оттесненные на второй план дредноутами, они также не смогли проявить себя в первой мировой войне.

После войны уцелевших ожидала великая чистка: начиная с 1920 года, всего за три года, на слом отправились 7 кораблей из 9. Дольше других (до 1927 года) в строю оставалась «Рома»; после исключения из списка действующего флота она еще некоторое время служила в качестве учебного судна, стоящего на приколе.

В. КОФМАН