«СЕРЫЕ» ГОДЫ БРИТАНСКИХ ПОДВОДНЫХ СИЛ

Помимо довольно экзотических проектов, таких, как, например, огромные паротурбинные субмарины для действий с флотом типа «К», или подводные мониторы типа «М», британский флот продолжал и «правильную» линию развития универсальных подводных «адмиралтейских» лодок дальнего действия, начатую ещё в 1908 году типом «D». Мы помним, что наиболее удачными лодками, вынесшими в основном тяжесть Первой мировой, стали три серии типа «Е», строившиеся с начала войны до её конца. Однако конструкторы отнюдь не собирались останавливаться на достигнутом.

Модифицированный вариант, заказанный в 1916 году (первые единицы первоначально имели обозначения «Е-56» и «Е-57»), сохранил многие основные черты своих предшественниц, но и изменений оказалось настолько много, что в результате он получил собственное обозначение — как раз к этому времени подоспела очередь литеры «L». Именно этим лодкам выпала участь стать мостиком от британских субмарин времени Первой мировой войны к единицам, с которыми империя через 20 лет вступила в войну следующую.

Инженерам прежде всего предстояло выбрать тип конструкции.

Безусловно, вариант с двумя корпусами, прочным внутренним и лёгким внешним, являлся наиболее перспективным и — по идее — более живучим. Однако опыт с постройкой двухкорпусных типов «G» и «J», о которых мы уже рассказывали, оказался не самым удачным. Британцы немало намучились со сложными по поперечному сечению формами и решили пойти дальше проверенным путём, как на типе «Е», то есть строить полуторакорпусную лодку. Этот путь имел свои преимущества. Прежде всего, прочный корпус, который вынужденно принимал на себя всё возросшее давление толщи воды (ведь рабочая глубина погружения неуклонно приближалась к сотне метров), едва ли не обязательно должен иметь круглое поперечное сечение. Зато без излишних конструкторских изысков и максимально дешёвый и быстрый в постройке.

Безопасность обеспечивалась разделением корпуса по длине шестью прочными водонепроницаемыми переборками. Они могли выдержать давление воды даже при затоплении на большой глубине и давали шанс на спасение тех членов экипажа, которые оказались бы в сохранивших герметичность отсеках. Это в значительной мере компенсировало отсутствие внешнего корпуса, от которого остались только «половинки» — були с цистернами для погружения.

Подводная лодка «L-5» (тип «L», серия I), Англия, 1917 г.

Строилась на верфи фирмы «Виккерс» в Барроу. Тип конструкции — полуторакорпусный, с внешними балластными цистернами. Водоизмещение подводное/надводное — 890/1075 т. Размеры: длина — 70,64 м, ширина — 7,16 м, осадка — 4,11 м. Глубина погружения — до 40 м. Двигатели: два дизеля мощностью 2400 л.с. и два электромотора мощностью 1600 л.с., скорость надводная/подводная — 17,5/10,5 уз. Вооружение: шесть 450-мм торпедных аппаратов: четыре в носу и два — по траверзам (10 торпед), одно 76-мм орудие (впоследствии заменено на 102-мм). Экипаж — 36 чел. В 1917- 1918 гг. построено 8 единиц; от «L-1» до «L-8», (первые две заложены как «Е-57» и «Е-58»). Все участвовали в войне, базируясь на Фалмут. Сданы на слом в 1930 — 1931 гг., кроме «L-4» и «L-6», сданных на слом в 1934 и 1935 гг. соответственно

Субмарина «L-7». Над ходовым мостиком рубки натянут силами экипажа временный брезентовый тент от солнца или дождя

Подводная лодка «L-12» (тип «L», серия II), Англия, 1918 г.

Строилась на верфи фирмы «Виккерс» в Барроу. Тип конструкции и характеристики как у серии I, кроме: водоизмещение подводное/надводное 890/1075 т. Размеры: длина — 70,64 м. Вооружение: четыре 533-мм торпедных аппарата в носу (8 торпед), два 450-мм — по траверзам (2 торпеды), одно 102-мм орудие. Экипаж — 39 чел. Заказаны 40 единиц с номерами от «L-9» до «L-49» (кроме «L-13»), в связи с окончанием войны заказы на «L-28» — «L-31» и «L-34» — «L-49» аннулированы. Оставшиеся 17 достроены, из них: «L-14», «L-17» и «L-24» — «L-27» — в качестве подводных минных заградителей. «L-10» потоплена в октябре 1918 г. Остальные сданы на слом, начиная с «L-9» в 1927 г. (первая единица типа «L», сданная на металл) до «L-23», отправленной на разборку в 1946 г.

Наиболее важным изменением стало торпедное вооружение. Напомним, что вооружение типа «Е» образовывало из лодки своеобразного «ежа», «иголки» которого торчали во все стороны. Но опыт войны показал, что самыми полезными являются аппараты, стреляющие по носу: в этом случае наведение субмарины становилось наиболее простым. А вот стрелять из траверзных аппаратов было очень сложно: вместо относительно простого торпедного треугольника приходилось решать непростую геометрическую задачу; плюс к тому, выпуск стальных «рыбок» на скорости становился опасным. Они могли просто сломаться от потока обтекающей корпус воды в момент выхода из аппарата. Промежуточной ценностью обладали кормовые аппараты, целиться из которых было много проще, чем из траверзных, но при том развёрнутая «спиной» к противнику лодка не имела права на ошибку в выборе позиции, исправить которую последующим манёвром было бы практически невозможно, в отличие от варианта со стрельбой носом.

Поэтому на новых единицах решили обеспечить выпуск максимального числа торпед по наиболее предпочтительному направлению. Но шли к этому довольно «кривым» путём. На 1-й серии типа «L» имелось всего шесть 450-мм торпедных аппаратов, лишь четыре из которых располагались в носу. А вот ещё два сохранили ту самую малополезную позицию, что и на «Е» — по траверзам в средней части корабля. Что и неудивительно: ведь изначально новый тип и был модификацией предыдущего, и первые 2 лодки даже получили то же буквенное название — «Е», только в ходе постройки изменённое на «L».

С таким вариантом вооружения строилась первая серия: 8 единиц, от «L-1» до «L-8». Но начиная с «L-9» у четырёх носовых труб увеличили калибр до нового стандарта, 533 мм. Этот шаг стал очень важным, поскольку новые торпеды несли значительно больший заряд взрывчатого вещества (ВВ), имевший к тому же потенциал к дальнейшему увеличению ВВ. После войны он быстро достиг 227 кг — по сравнению с 91 кг в старой 450-мм торпеде. В результате мощность залпа по общему весу ВВ в самом предпочтительном направлении, по носу, увеличился во 2-й серии «L» в 2,5 раза! Причём цена оказалась незначительной: лишь небольшое увеличение длины корпуса, чтобы вместить более длинные трубы и находящиеся в них торпеды. Правда, оставалась ещё пара нелепых траверзных аппаратов, попасть из которых на ходу в движущуюся же цель было крайне проблематично. И, наконец, на 3-й серии, начиная с «L-50», «отрезание хвоста по частям» завершилось. У единиц этой серии так же формально было 6 аппаратов, но все они имели 533-мм калибр и располагались в носовой части корпуса. Это увеличило разрушительную мощность залпа (по содержанию ВВ в торпедах) по носу ещё в полтора раза, или почти вчетверо, по сравнению с лодками первой группы.

Одной мощностью залпа преимущества нового вооружения не ограничивались. 533-мм торпеды имели большую дальность действия, да ещё при более высокой скорости хода. Таким образом, шанс попасть в цель залпом, особенно если стрельба велась с большой дистанции, и к тому же потопить или хотя бы сильно повредить её, многократно повышалась. (Напомним, что в войну германским линкорам и линейным кораблям удавалось достаточно легко отделаться даже при удачных атаках субмарин типа «Е», имевших всего пару 450-мм аппаратов в носу.)

Не менее важные изменения претерпело и артиллерийское вооружение единиц этого типа. Несколько самых ранних лодок 1-й серии первоначально вступили в строй вообще без орудия, или с 76-мм зенитным орудием на убирающейся установке, расположенной на низкой носовой надстройке. Однако тот же боевой опыт показал, что успеть привести зенитку в действие при всплытии до атаки самолёта практически невозможно, а при преследовании судов в надводном положении стрелять из неё на большом ходу становилось очень непросто: сильные брызги мешали расчёту наводить пушку и подавать к ней снаряды. Улучшить ситуацию можно было бы, подняв орудие повыше над уровнем воды и защитив её от потока брызг. Конструкторы предложили создать над настройкой закрытый мостик и водрузить на него пушку в специальном кольцевом щите, за которым мог укрыться расчёт -пусть не от вражеских снарядов, но хотя бы от мешающего стрелять «душа». Так и сделали на большинстве единиц 2-й серии типа «L». Решение оказалось довольно удачным: прислуга могла оказаться у своего орудия раньше, чем на лодках с «артиллерией» на палубе. Пусть на десяток-другой секунд: иногда и такое небольшое время могло решить исход, например, дуэли с вооружённым пароходом или небольшим сторожевиком: ведь именно в момент всплытия субмарина оставалась наиболее беззащитной, уже потеряв возможность стрелять по цели из торпедных аппаратов и ещё не приобретя способность осыпать цель градом снарядов.

Безусловно, такой вариант размещения лодочной артиллерии обладал не только достоинствами. Прежде всего, поднимался центр тяжести и, соответственно, снижалась остойчивость подводного судна, и без того не отличавшаяся хорошими показателями. Кроме того, на тесном мостике нельзя было достигнуть столь же больших углов обстрела, как на более просторной палубе; к тому же свою отрицательную лепту в возможность разворота пушки вносил и сам громоздкий щит. В связи с этим на единицах 3-й серии появилось сразу два высокорасположенных орудия, одно из которых вело огонь по носу, а другое — по корме, обеспечивая круговой обстрел. Да и калибр возрос до 102 мм: достаточно, чтобы быстро потопить торговое судно средних размеров или побороться со слабовооружённым сторожевым кораблём. Так пушка на высоком мостике с закрывающим её и прислугу кольцевым щитом надолго явилась отличительной особенностью и визуальным признаком британских лодок. Другим характерным признаком стала сильно поднятая над поверхностью в надводном положении носовая часть, своего рода «субмаринный полубак», предназначенный для увеличения мореходности.

Изменения не ограничивались хорошо заметными внешними признаками. Внутри корпуса тип «L» заключал все принятые к тому времени новшества и полезные технические решения, а команда получила более комфортные условия для повседневной жизни. Оборудование на этих лодках заметно улучшилось и включало специальную систему охлаждения аккумуляторных батарей, гирокомпас с репитерами, гидрофоны направленного действия и три перископа, один из которых предназначался для использования ночью.

В общем, от серии к серии данный тип становился всё более и более отработанным и даже «эталонным». Нельзя сказать, что удалось обойтись совсем без проблем. При всплытии лодкам не хватало остойчивости (эффект высокого «орудийного» мостика), а лодки 3-й серии дополнительно страдали от образования потока «взбудораженной» воды, набегающего на гребные винты. Итог оказался крайне неприятным: при попытках увеличить скорость хода свыше 12 узлов развивалась кавитация, «съедавшая» всё приращение мощности.

Но, пожалуй, самым большим «недостатком» нового типа стало слишком позднее время их закладки и вступления в строй. Всего за два года и два месяца, с февраля 1916-го по апрель 1918-го, было заказано аж 60 единиц, с «L-1» по «L-74» («несчастливый» номер 13 и номера с 37 по 49 не использовались).

После окончания войны от заказов многих лодок, ещё не начатых постройкой, Адмиралтейство отказалось. Шесть единиц (под номерами 14, 17 и 24 — 27) достроили в качестве минных заградителей. А незаконченные «L-23», «L-26», «L-27», «L-53», «L-54» и «L-69» передали на государственные верфи, где их постройку очень неспешно завершили уже в устоявшееся мирное время, между 1923 и 1926 годами. В итоге, вместо шести десятков в строй вошло только 36 единиц.

Минный заградитель, достроенный из субмарины «L-26»

Подводная лодка «Н-33», Англия, 1919 г.

Строилась фирмой «Кэммел Лэйрд» в Биркенхеде. Тип конструкции — однокорпусный. Водоизмещение подводное/надводное — 410/500 т. Размеры: длина — 52,12 м, ширина — 4,8 м, осадка — 3,43 м. Глубина погружения — до 40 м. Двигатели: два дизеля мощностью 960 л.с. и два электромотора мощностью 640 л.с., скорость надводная/подводная проектная — 13,5/10,5 уз., фактическая — 12/10 уз. Вооружение: четыре 533-мм торпедных аппарата в носу (8 торпед), один пулемёт (ещё один добавлен на уцелевших в 1941 г.) В 1917 г. заказано 34 единицы, но в 1918 — 1920 гг. построено только 24 единицы: «Н-21» — «Н-34», «Н-41» — «Н-44», «Н-47» — «Н-52», заказы на остальные отменены. «Н-29» затонула в доке в 1927 г., поднята и сдана на слом, «Н-47» и «Н-42» затонули в результате аварий со столкновениями в 1929 и 1922 гг. соответственно, «Н-31» и «Н-49» погибли в начале Второй мировой войны (1941 г. и 1940 г. соответственно), остальные сданы на слом: «Н-28, «Н-32» — «Н-34», «Н-43» — «Н-44» и «Н-50» — во время Второй мировой войны, в 1944 — 1945 гг., остальные — до её начала, начиная с «Н-41», которую разобрали на металл, не вводя в строй

Подводные лодки типа «H»

Из них лишь примерно половину удалось завершить до окончания войны, причём первые из «L» (напомним: далеко не самые лучшие) вошли в состав флота только в самые последние месяцы 1917 года, а основная их часть — в последний год войны. Тем не менее, кое-кому из представительниц этой серии удалось побывать под огнём. Причём не всегда неприятельским: в феврале 1918 года прибывшие «на усиление» в Европу американские эсминцы по ошибке атаковали и едва не потопили «L-2». Наибольших успехов достигли «L-10» и «L-12». Первая из них в октябре 1918 года пустила на дно германский эскадренный миноносец «S-33», но и сама была потоплена эсминцами противника. Вторая в том же месяце утопила немецкую подводную лодку «UB-90».

На том мировая война закончилась, но боевые действия англичане продолжали, теперь против своего бывшего союзника — России (теперь уже РСФСР). Три новейших субмарины, «L-12», «L-16» и представительница 3-й серии «L-55» в 1918 — 1920 годах оказались на Балтике и приняли участие в действиях флота «Владычицы морей», поддержавшей белогвардейцев и эстонцев в наступлении на Петроград. Именно там, в Финском заливе, завершила 4 июня 1919 года свою сверхкороткую карьеру «L-55». «Англичанка» попыталась атаковать торпедами советские эскадренные миноносцы, но выскочила на поверхность. Её тут же обстреляли в ответ, и при попытке уйти под воду «L-55» угодила на собственное (выставленное британцами) минное заграждение. Результат известен: мгновенная гибель со всем экипажем, а спустя десять лет — подъём спасательной службой и использование в качестве «сравнительного образца» для совсем юного подводного флота Советского Союза.

Что до остальных, то в 1920-х годах прошлого века новейшие тогда субмарины типа «L» стали основой подводных сил империи. Хотя изначально они проектировались главным образом для действий против немцев в Северном море, из-за отсутствия в то время каких-либо принципиально более подходящих подводных лодок им пришлось поработать далеко от этой «сельдяной лужи». Примерно половина «L» базировалась на другом конце света в зоне ответственности Китайской военно-морской станции, а остальные вошли в состав подводных сил британского Атлантического флота, понеся при этом потери: в августе 1923 года во время тайфуна в Гонконге затонула со всем экипажем «L-9». Через год лодку подняли, отремонтировали и снова ввели в строй. В принципе же, подводные лодки этого типа оказались слишком маленькими для огромного Тихого океана: они имели недостаточную дальность плавания, а их экипажам приходилось совсем несладко в «жестянках» в условиях тропической жары. Впрочем, стоит заметить, с такими проблемами сталкивались и куда более крупные британские корабли, включая линкоры.

В 1930-х годах износ механизмов и ввод в строй единиц новых серий заметно проредили мощный массив типа «L». Тем не менее, до Второй мировой войны дожили три лодки этого типа, за номерами 23, 26 и 27. Впрочем, поучаствовать в боевых действиях им практически не удалось. Лишь в самом начале они выходили в походы; к тому времени у Британии хватало более современных субмарин, и «старушек» разжаловали до учебных. А в 1944 году вся тройка пересекла Атлантику и обосновалась в Канаде, где им нашлась важная в то время задача: они играли роль подводной угрозы для конвоев и были учебными целями для их эскорта.

Впрочем, в любом случае, тип «L» сослужил хорошую службу до самого своего конца для Ройял Нейви. А вот настоящей обузой стали … очередные «холланды». Дело в том, что уже к самому концу Первой мировой, в 1917 году Адмиралтейство вдруг захотело очередного усиления сил береговой обороны. Мотив, на первый взгляд, достаточно странный, поскольку после Ютландского сражения германский Флот Открытого моря предпочитал отсиживаться в собственных базах. А вот «У-боты» действительно создавали реальную и очень сильную угрозу. Английским адмиралам представилось заманчивым иметь значительное число небольших и недорогих подводных лодок, которые могли бы охотиться как за крупными надводными кораблями противника, если те всё-таки осмелятся выйти в Северное море, так и за неприятельскими субмаринами. И выдало заказ ни много ни мало, как на 34 единицы уже не только устаревших, но вообще-то просто древних к тому времени потомков «холландов».

Понятно, что вместо «Электрик Боут» строить их теперь предполагалось на собственных верфях, благо, очень простая конструкция позволяла включить в дело не только «записного специалиста» — «Виккерса», но и другие фирмы и государственные верфи в Пемброке и Девонпорте. Да и проект попытались хоть как-то осовременить. В качестве вооружения сохранились четыре торпедных аппарата в носу, но теперь они имели калибр 533 мм, что давало «старушкам» самый мощный залп по носу — до вступления в строй 2-й серии типа «L». А строить небольшие субмарины можно было очень быстро. Кроме того, подводная скорость в 10 с лишним узлов вполне удовлетворяла требованиям того времени. Живучесть немного повысили, разделив единственный корпус на пять отсеков, вместо четырёх у непосредственных их предшественниц типа «Н-1». Всё это привело к некоторому увеличению водоизмещения — до 400 с небольшим тонн в надводном положении.

Как ни странно, но явно устаревшие лодки пользовались довольно большой популярностью у моряков. Подводники высоко ценили их способность быстро погружаться, быстрее, чем любые другие единицы Королевского флота. Ради этого качества, позволявшего вовремя скрыться от воздушного или надводного противника, члены команд успевших войти в строй до завершения боевых действий восьми единиц были готовы терпеть на службе тесноту в отсеках «малышек». Да и остальные представительницы этого «древнего рода», поступившие на службу сразу после завершения войны, в 1919 году, первоначально стали важным элементом британских подводных сил.

Однако постепенно они становились всё менее и менее полезными. Берегам Британии никто не угрожал, а маленькие корпуса и оригинальная простая конструкция «холландов» не позволяла их сколь-нибудь заметно модернизировать.

(Вряд ли можно считать серьёзным улучшением добавление второго ручного(!) пулемёта Льюиса.) Кроме того, лодки этого типа на службе постоянно попадали в неприятные инциденты; некоторые из них стали фатальными. Ветерана войны «Н-24» в 1922 году протаранил во время манёвров собственный эсминец «Ванкувер». По счастью, он снёс только рубку, и весь экипаж успел спастись. Гораздо меньше повезло «Н-42», потопленной в том же году «систершипом» «Ванкувера» эскадренным миноносцем «Версэтайл». Однокорпусная конструкция при таране делала членов команды настоящими смертниками. Причём в роли «убийцы» выступали самые различные корабли, включая подводную лодку «L-12». В столкновении с «Н-47» более крупная и безопасная полуторакорпусная субмарина уцелела, а вот представительница не современного однокорпусного проекта (на самом деле, спущенная на воду практически одновременно со своим «палачом») пошла на дно, унося с собой весь экипаж, кроме трёх моряков, находившихся в рубке. Ещё два «холланда» погибли вообще в странных обстоятельствах: «Н-41» -после тарана собственной плавбазы «Вулкан» ещё даже до приёмки флотом, а «Н-29» — прямо в доке Девонпорта в 1926 году.

Её потом подняли, но в строй вводить не стали, что являлось очевидным свидетельством отношения к прибрежным субмаринам, становившимся постепенно обузой для океанского флота. Их одну за другой выводили из состава Ройял Нейви. Тем не менее, до начала Второй мировой войны дожили девять единиц -втрое больше, чем намного более совершенных «L». И, что самое удивительное, в первые два года действий на море их использовали в боевых порядках. При том, что «старушки» сильно страдали от многочисленных «немощей»; запчастей для механизмов не было, на них при сотрясениях буквально осыпалась электропроводка, оставляя субмарины в беззащитном состоянии. А ведь прежний противник, германский флот, и в этой войне был очень опасным. Тем не менее, в 1940 году «холландам» удалось потопить охотник за подводными лодками и транспорт. По прихоти судьбы, как раз оба победителя, «Н-31» и «Н-49», не вернулись из боевых походов, причём точно известна только судьба последней, ставшей жертвой вражеских самолётов.

Впрочем, маленькие «холланды», несмотря на свою поразительную историческую выживаемость, в любом случае оставались тупиком на общей дороге развитии субмарин «Владычицы морей», которой требовалось развивать собственные типы дальних автономных лодок, пригодных для действий в любом уголке любого моря или океана. Однако послевоенная ситуация вовсе не способствовала такому развитию. Империя вышла из «Великой войны» формальным победителем, но фактически уже вступила на «обратный склон холма», который вёл её к закату. Всё это сказалось и на Королевском флоте. У страны просто не хватало денег на содержание колоссального числа кораблей всех классов. Отсюда многочисленные сокращения, проведённые сразу после войны. А затем — активное участие в конференции по ограничению морских вооружений, состоявшейся в Вашингтоне и завершившейся соглашением, ограничившим для всех основных держав, прежде всего, главную силу (как тогда представлялось) — тяжёлые надводные корабли.

Что касается подводных лодок, то, конечно же, первая по морской торговле страна мира, наиболее сильно пострадавшая от германских «У-ботов» и едва ли не поставленная ими на колени, всячески пыталась максимально ограничить, а лучше — совсем запретить «варварское оружие». Впрочем, прекрасно понимая, что это невыполнимая задача, англичане потихоньку сами продолжали думать о той роли, которую будут играть субмарины в ближайшем будущем. Адмиралы и аналитики пришли к согласию, что наиболее предпочтительным является новый, так называемый «патрульный» класс лодок. Больших, способных находиться в море длительное время, и достаточно универсальных, пригодных и для разведки, и для действий против вражеских кораблей. А ранее представлявшимися столь перспективными «флотские» и «крейсерские» субмарины, предназначенные соответственно для действий вместе с главными силами и борьбы с судоходством, отходили на второй план. В 1924 году Адмиралтейство приняло новый план для своих подводных сил, которые через десять лет должны были состоять из 60 патрульных, 12 крейсерских и всего шести флотских единиц. Однако это являлось только прикидкой, сильно зависящей от ситуации в мире. Так, за разрывом Англо-японского союза тут же последовало требование флота иметь только на Дальнем Востоке 70 подводных лодок!

В любом случае, начинать надо было с концепции. Чего же ожидали британцы от своих новых «патрульных»? Поскольку главная опасность на море, со стороны Германии, теперь, как считалось, ушла в прошлое, требовалось улучшить многие характеристики, связанные с применением английских субмарин прежде всего в водах Северного и Балтийского морей, неглубоких и не особо протяжённых. Для океанов же требовались и большая дальность, и увеличенная глубина погружения: мало ли, по каким причинам лодке может потребоваться лечь на дно или хотя бы не быть раздавленной водой при случайном излишнем погружении.

Подводная лодка «Оберон», Англия, 1927 г.

Строилась на госверфи в Чатаме. Тип конструкции — полуторакорпусный. Водоизмещение подводное/надводное — 1490/1890 т. Размеры: длина — 82,21 м, ширина — 8,53 м, осадка — 4,73 м. Глубина погружения: максимальная проектная -150 м, практическая — до 60 м. Двигатели: два дизеля мощностью 2950 л.с. и два электромотора мощностью 1350 л.с. Скорость надводная/подводная проектная — 15/9 уз., фактическая — 13,7/7,5 уз. Вооружение: восемь 533-мм торпедных аппаратов — шесть в носу и два в корме (16 торпед), одно 102-мм орудие, два пулемёта. Экипаж — 56 чел. Прототип нового подкласса «патрульной подводной лодки». Изначально имел обозначение «O-1», имя получил при спуске. Участвовал во Второй мировой войне, сдан на слом в 1945 г. Две практически идентичные единицы, «Оуксли» и «Оутуэй», были построены в том же году для Австралии. «Оуксли» погибла в августе 1939 г., «Оутуэй» сдана на слом в 1945 г.

Подводная лодка «Оуксли»

Подводная лодка «Пандора», Англия, 1931 г.

Строилась на госверфи в Чатаме. Тип конструкции — полуторакорпусный. Водоизмещение подводное/надводное — 1760/2040 т. Размеры: длина — 88,16 м, ширина — 9,11 м, осадка — 4,84 м. Глубина погружения: максимальная проектная — 150 м, практическая — до 90 м. Двигатели: два дизеля мощностью 4340 л.с. и два электромотора мощностью 1320 л.с. Скорость надводная/подводная — 17,5/8,5 уз. Вооружение: восемь 533-мм торпедных аппаратов: 6 — в носу и 2 — в корме (14 торпед, или 18 мин для постановки через ТА), одно 120-мм орудие (на трёх единицах 102-мм, впоследствии также перевооружены и остальные), два пулемёта. Экипаж — 56 чел. В 1930 — 1931 гг. построено шесть единиц: «Пандора», «Партиан», «Персеус», «Феникс», «Посейдон» и «Протеус». Все, кроме последней, погибли: «Посейдон» — в 1931 г. после столкновения, остальные в годы Второй мировой войны. «Протеус» и поднятая «Пандора» сданы на слом сразу по завершении войны, в 1945 — 1946 г.

Подводная лодка «Ровер», Англия, 1931 г.

Строилась фирмой «Виккерс-Армстронг» в Барроу. Тип конструкции — полуторакорпусный. Характеристики — как у «Партиан», кроме: длина — 87,56 м. Скорость надводная/подводная — 17,5/9 уз. В 1930 — 1932 гг. построено четыре единицы: «Рейнбоу», «Риджент», «Регулус» и «Ровер». Ещё две, «Роялист» и «Руперт», были заказаны, но заказ отменён, причём «Роялист» не была спущена на воду, а «Руперт» даже не закладывалась. Все, кроме последней, погибли в годы Второй мировой войны. «Ровер» сдана на слом в 1946 г.

Надо заметить, что британские лодки Первой мировой, в общем, не испытали давления противолодочных сил противника. Субмарине было достаточно вовремя погрузиться на глубину, чтобы спастись от гибели при атаке. Да, англичане потеряли в войну более полусотни лодок, однако при том ни одна из них не была потоплена неприятельским ПЛО в подводном положении. Но сама Британия значительно больше преуспела в разработке соответствующих средств обнаружения, таких как гидролокатор (знаменитый «Асдик» сыграл важную роль в переломе борьбы с «У-ботами» в последние месяцы войны), и поражения — глубинных бомб. Адмиралтейство прекрасно понимало, что ему никак не удастся сохранить монополию на эти средства, тем более, что многое передавалось союзникам, которые теперь могли оказаться будущими противниками. И при создании новых подводных единиц имело прямой смысл такие опасности учесть заранее. Значит, требовалось и более совершенное оборудование на борту самой субмарины, и большая прочность корпуса, и лучшее его разделение на отсеки, чтобы лодка могла погружаться на большую глубину и сохраняла боеспособность после её «обработки» противником глубинными бомбами.

К, несомненно, положительным моментам ситуации принадлежала возможность воспользоваться всеми усовершенствованиями и техническими решениями, введёнными поверженным противником и бесспорным лидером в этом деле — Германией. Мы уже видели, что в большинстве стран-союзников получение трофейных немецких лодок вызывало настоящий скачок в развитии собственных: США, Франция, Япония и Италия активно внедряли у себя германские идеи и новшества. И Британия не осталась в стороне от этого процесса, переняв немало полезных «мелочей», заметно улучшивших свои наработки.

В соответствии с новыми идеями изменилась и система обозначения подводных единиц. Буквенное обозначение типов первоначально сохранилось; «новую эру» планировалось считать с начала алфавита, но такой принцип уже применялся для эскадренных миноносцев, «занявших» буквы «А» и «В». Чтобы ненароком не спутать в сообщениях и рапортах принципиально разные классы кораблей, особенно в боевой обстановке, решили стартовать с литеры «О», до которой эсминцам было ещё очень далеко. (Как известно, они её всё же достигли и даже прошли дальше, но уже только в годы Второй мировой войны. Но к тому времени британские субмарины уже получили персональные имена, первая буква которых вначале строго соответствовала «типовой» букве.)

«Сборы на охоту» оказались не быстрыми. Наконец, в программу 1923 — 1924 годов удалось включить «патрульную субмарину». Но только единственную: тип «О» пока сводился только к прототипу, в соответствии с новыми правилами носившему красивое шекспировское имя «Оберон». Этот любопытный сплав предыдущего типа «Б» и германских «У-ботов» номинально имел очень неплохие характеристики. Наиболее впечатляющим для англичан являлась дальность плавания: 10 тысяч миль в надводном положении на экономической скорости. Не менее желательной для подводников являлась и максимальная глубина погружения — 150 м. Такие качества достигались прежде всего за счёт толстого 19-мм корпуса из хорошей стали. Корпус по длине разделялся на семь отсеков переборками, которые по проекту должны были выдерживать давление воды на значительных глубинах, что обеспечивало живучесть при повреждениях. Вполне неплохой, хотя и без каких-то претензий на рекорды, представлялась и скорость хода: 15 и 9 узлов на поверхности и под водой соответственно. Отлично выглядела и скорость погружения, не превышавшая 30 — 40 секунд, а через минуту «Оберон» уже находился на глубине 10 метров.

И всё это при вполне приличном вооружении, представленном восемью торпедными аппаратами (шесть из них — «на главном направлении» — в носу) с полным дополнительным боезапасом, и 102-мм скорострельной пушкой, установленной во вращающемся кольцевом щите, аналогично установке типа «L». Очень неплохо выглядело и оборудование, включавшее «Асдик» и очень чувствительные пассивные гидрофоны, хорошее радиооборудование и даже собственный радиопеленгатор. Улучшились и перископы, в один из которых теперь можно было наблюдать обоими глазами. А их длина в почти 12 м гарантировала лодку от тарана практически любого надводного корабля. Конечно, для всех новшеств потребовалось соответствующее увеличение водоизмещения, но оно оставалось в достаточно разумных пределах: 1300 т — «стандартное» и 1500 т — полное в надводном положении, и чуть менее 1900 т — в подводном.

В общем, на бумаге всё выглядело красиво. Но, несмотря на уже достаточно большой опыт проектирования и постройки субмарин, «Оберон» вышел не особо удачным. Прототип «недотягивал» практически по всем параметрам, кроме разве что скорости ухода под воду. Максимальная безопасная глубина погружения не превышала 80 м, дальше даже особо прочный корпус начинал потрескивать, и, что много хуже, течь. Основная причина заключалась в методе крепления листов обшивки: их, по традиции, приклёпывали. Несмотря на тщательную чеканку, заклёпки в ходе службы немного расшатывались от вибрации мощных дизелей и начинали потихоньку пропускать воду. Ну, а в случае чрезвычайных обстоятельств, таких, как взрывы глубинных бомб, пусть и на удалении, фонтанчики воды от расшатывающихся заклёпок из неприятных становились угрожающими. В результате, приёмные испытания ограничили погружением всего на 60 — 65 метров. И всё равно, клёпаные же топливные цистерны вне прочного корпуса также активно подтекали, приводя сразу к двум крайне неприятным последствиям. Во-первых, за лодкой на поверхности тянулся ясно видный масляный след, выдающий её местонахождение, а во-вторых, топливо убавлялось без пользы. И вместо 10 тыс. миль «Оберон» мог пройти едва ли 2/3, около 6,5 тыс.

Проблемы наблюдались и со скоростью хода, которая оказалась примерно на полтора узла меньше проектной. Основной причиной являлись, как и ранее, главные механизмы отечественного проекта и сборки.

6-цилиндровые дизели не достигали «табельной» мощности; на больших оборотах они очень сильно тряслись, расшатывая корпус и выдавая место лодки неприятельским «слухачам». По некоторым соображениям, в этом повинны британские рабочие, на права которых, прежде всего, заработную плату, в годы послевоенного экономического кризиса началось наступление. И в солидной Британии даже в традиционно столь же солидной кораблестроительной отрасли имели место даже случаи намеренного вредительства, не говоря уже о снижении качества. Сложно сказать, насколько упрёки такого рода справедливы, ведь «Владычица морей» постепенно отставала и в технологиях, и в разработках.

Ещё до того, как прототип «патрульной субмарины» проявил все свои «детские болезни» (которые так и не удалось полностью вылечить до конца службы!), его запустили в серию. Экономия правительства лейбористов в 1924 году вызвала решение о замораживании постройки базы в Сингапуре, что весьма обеспокоило австралийцев, которых вполне удовлетворяли проектные характеристики «Оберона». Они настояли на постройке двух таких же единиц для своего флота. «Оуксли» и «Оутуэй» практически полностью повторяли прототип (за исключением формы форштевня) и, к сожалению, получили в наследство те же «болячки». Первый же поход, к заказчикам в Австралию, закончился на Мальте ремонтом дизелей с усилением их фундаментов, причём за счёт фирмы-строителя — «Виккерс» признал свою вину. А уже по приходу на место службы правительство доминиона тут же отправило совершенно новые единицы в резерв, пусть и первой очереди. Причины были, впрочем, чисто экономического характера. Как раз наступил 1930 год, — тяжилейший год мирового кризиса. Через год обе субмарины снова ввели в строй, но уже под британским флагом: у Австралии не было денег на их содержание и ей пришлось просто подарить их метрополии.

А годом позже после закладки австралийских «О» англичане приступили к постройке собственных. К тому времени уже выявились некоторые недостатки «Оберона», так что на шести единицах типа «Орфеус» (их иногда называют тип «Один» — по имени первой лодки, вступившей в строй) уделили больше внимания качеству клёпки и дизелей. Глубина погружения на испытаниях увеличилась до 90 м, но попытки «Отус» погрузиться за 100 м привело к деформации корпуса в корме, где он имел не столь выгодное овальное поперечное сечение. Да и 8-узловая подводная скорость не особенно утешала. К тому же предпринятые меры привели к некоторому увеличению водоизмещения, особенно подводного, и пришлось отказаться от запасных торпед для кормовых аппаратов. В общем, первое серийное воплощение патрульных лодок оказалось не много лучше прототипа.

Как, впрочем, и следующее. Формально шестёрка лодок с названиями, начинающимися на английское «Р», как бы соответствовала новому типу, но, по сути, являла лишь незначительные различия с «О». Они заключались в бульбообразной форме носа, ставшей впоследствии ещё одним отличительным признаком патрульных «англичанок», да ещё установкой на половине единиц более мощного 120-мм скорострельного орудия вместо 102-мм. (На «Персеусе» первоначально даже попытались попробовать экспериментальную пушку нетрадиционного для Англии калибра 150-мм, по образцу германских, но опыт признали неудачным.) Вновь несколько увеличилась дальность, но проектные 10 000 миль всё ещё оставались недостижимыми: топливные цистерны продолжали потихоньку течь.

Проблему попытались кардинально решить на следующем типе, «R». Все конструкции вне прочного корпуса, в том числе цистерны, заметно усилили, удвоив их толщину, достигшую теперь полудюйма — 12,7 мм. Но более важным стало применение электросварки для монтажа обшивки топливных хранилищ. Первый опыт такого рода в подводном кораблестроении Британии нельзя признать полностью успешным, хотя дальность и скорость хода под водой и глубина погружения опять немного улучшились. Вроде бы окончательно утвердилась и 120-мм пушка, но, на самом деле, с ней вошли в строй только первые три единицы из шести запланированных. Четвёртая, «Ровер», вновь получила 102-мм, что позволяло в сумме с боезапасом и установкой сэкономить довольно «увесистые» семь тонн. Отныне именно это орудие стало стандартным для английских субмарин, и им перевооружили и первую тройку. А последняя пара, «Роялист» и «Руперт», пала жертвой всё того же экономического кризиса и «Великой депрессии» 1930-х: их постройку просто отменили всё те же лейбористы ещё до закладки.

На том и завершилась история первого варианта британских патрульных субмарин. Их, конечно же, сложно признать удачными; в ходе последовательных улучшений так и не удалось достичь проектных характеристик, которые и сами по себе не являлись чем-то исключительным и претенциозным. Первые послевоенные 15 лет стали для подводных сил Англии явно «серыми годами», годами экономии и замедленного развития. Требовался новый скачок, для которого, в свою очередь, были нужны побудительные причины.

В. КОФМАН