ФЛАГМАН ФРЕНСИСА ДРЕЙКА, ИЛИ СЛАВНАЯ ИСТОРИЯ ГАЛЕОНА «РИВЕНДЖ»

После завершения знаменитого (второго в истории!) кругосветного плавания Дрейк стал без преувеличения национальным героем Англии. Королева Елизавета по достоинству оценила его успехи — нанесенный Испании значительный ущерб, а также доставленные на родину огромные богатства. И 4 апреля 1581 года в стоящем на Темзе Дептфорде на палубе галеона «Голден Хайнд» отважный капитан был возведен в рыцарское достоинство. Ярость узнавших о королевской милости испанцев трудно описать…

Дрейк, которого после возведения в рыцари полагалось именовать сэр Френсис, не только был причислен к аристократии. Благодаря захваченной во время похода добыче он стал весьма состоятельным человеком. К тому же, к полученному титулу спустя некоторое время добавились и земельные владения. И на некоторое время новоявленный рыцарь зажил относительно тихой и спокойной жизнью. Однако после смерти в 1583 году жены сэр Френсис вновь вернулся к активной деятельности. Он начал заниматься делами Королевского флота, а земляки не только избрали мореплавателя в Парламент, но и доверили ему важный пост мэра Плимута. Согласно всем дошедшим до нас описаниям, горожане об этом не пожалели — капитан оказался весьма толковым администратором, да и собственных денег на нужды Плимута потратил немало.

ВРАГ КОРОЛЯ ИСПАНИИ
В 1585 году сэр Френсис женился вторично. И примерно тогда же в Англии раскрыли заговор, направленный лично против Дрейка. Как оказалось, король Испании Филипп II пообещал огромное вознаграждение тому, кто сумеет доставить в Мадрид «проклятого пирата и еретика» живым или мертвым. Непосредственную организацию взяли на себя несколько испанских купцов и брат казненного на берегу Патагонии офицера — английский дворянин Джон Доути.

К этому времени отношения между Англией и Испанией находились на грани окончательного разрыва. И в том же 1585 году на Туманном Альбионе начали подготовку к очередной корсарской экспедиции — на сей раз планировалось предпринять большой поход к Молуккским островам. Англичане рассчитывали нанести изрядный урон будущему противнику (нужно помнить, что с 1580 года под властью Филиппа II находилась не только Испания с ее обширными владениями в разных частях света, но и Португалия, также располагавшая большими колониальными владениями), а заодно и основательно пополнить собственную казну.

Однако в конце весны случились события, в корне изменившие все планы. Испанские власти проявили даже не коварство, а откровенную подлость — они захватили множество английских торговых судов, отправившихся к берегам Пиренейского полуострова с грузом продовольствия по просьбе самого Филиппа II. Кроме того, до королевы и ее советников дошли сведения о том, что в Испании начата подготовка большого флота для вторжения в Англию. Теперь поход в дальние Южные моря становился не слишком актуальным.

В сентябре насчитывавшая 21 корабль «карательная экспедиция» вышла из Плимута. Командовать этими немалыми силами доверили Дрейку. И он вновь полностью оправдал королевское доверие. Для начала сэр Френсис предпринял нападение на город Виго, и оно увенчалось полным успехом. Затем удар был нанесен по Островам Зеленого Мыса, подвергшимся основательному разорению. После этого эскадра пересекла Атлантику и начала «погром» в Новом Свете. Сперва англичане сумели взять крупный колониальный центр Карибского региона — Санто-Доминго. Здесь Дрейк действовал не только в привычном корсарском стиле, но и показал, что он офицер Королевского флота: по его распоряжению к традиционной охоте за сокровищами добавился сбор и вывоз захваченных артиллерийских орудий.

Еще один болезненный удар по владениям испанской короны люди сэра Френсиса нанесли на побережье Южной Америки, где ими было осуществлено успешное нападение на богатую Картахену. У Картахены, как и в других местах, существенную помощь людям королевы Елизаветы оказали люто ненавидевшие испанцев мароны — беглые негры-рабы. После этого поход продолжался еще некоторое время, и вновь испанские владения подверглись разорению. А перед возвращением в Англию корабли Дрейка направились к берегам Северной Америки и забрали из Виргинии англичан-колонистов, не сумевших организовать жизнь на новом месте и оказавшихся на краю гибели. В Плимут эскадра вернулась летом 1586 года. И хотя добыча оказалась несколько меньшей, чем можно было надеяться, она все-таки многократно окупила все расходы на экспедицию. И главное — испанцы получили жестокий удар.

Филипп II испытывал к Англии, мягко говоря, не самые добрые чувства. Ведь помимо того, что островное королевство было опаснейшим конкурентом и соперником, важнейшую роль играла жестокая религиозная вражда. Однажды в адрес своих «неправильных» подданных-голландцев испанский монарх сказал, что предпочтет быть королем мертвых, чем еретиков. Неудивительно его стремление организовать своеобразный «крестовый поход», сопроводив завоевание Англии массовыми расправами над протестантами. Англичане прекрасно понимали, чем для них может обернуться военное поражение, а потому делали все возможное для срыва планов Филиппа II. И в 1587 году последовало решение нанести удар по портам, где шла подготовка кораблей для флота вторжения.

«ОПАЛИВАНИЕ БОРОДЫ ИСПАНСКОГО КОРОЛЯ»

Не приходится удивляться тому, что поход к берегам Пиренейского полуострова возглавил сэр Френсис Дрейк, вполне заслуженно считавшийся самым талантливым из морских начальников страны. Первоначальный план предусматривал нападение на Лиссабон, куда английская эскадра (четыре больших королевских галеона и два десятка вооруженных торговых судов) и отправилась 12 апреля. Но во время плавания от экипажа встреченного «купца» стало известно, что большие работы ведутся в Кадисе — там оснащалось много кораблей, а также были складированы разнообразные припасы. Дрейк немедленно изменил свои планы, и 29 апреля его корабли подошли к Кадису.

Охранявшие порт испанские галеры не смогли оказать достойного сопротивления и, понеся потери, отступили; огонь береговых орудий также оказался не слишком действенным. Англичане ворвались в гавань, где начали уничтожение всего ценного (что не удавалось забрать с собой, разумеется). Сожгли и небоеспособные испанские корабли, работы на которых еще не завершились. На следующий день Дрейк лично повел небольшие корабли на внутренний рейд, где англичанам удалось сжечь еще несколько кораблей. В их числе оказался и большой галеон, которому предназначалась почетная роль стать флагманом Армады. Всего по разным сведениям испанцы лишились от двух с половиной десятков до почти сорока единиц — и это не считая большого количества потерянных припасов.

Далее эскадра Дрейка двинулась вдоль берегов Португалии, уничтожая встреченные в море суда, многие из которых доставляли снабжение для Армады. На берегу же десантный отряд под личным командованием сэра Френсиса штурмом взял хорошо укрепленный Сагриш. Крепость победители разрушили, а часть трофейных орудий забрали на корабли. Подойдя к Лиссабону, Дрейк попытался вызвать на бой находившиеся там морские силы Филиппа II. Но командовавший испанским флотом Альваро де Басан, маркиз де Санта-Круз — очень опытный флотоводец — прекрасно понимал, что его корабли к бою не готовы, а их экипажи укомплектованы лишь частично. Испанцы на бой не вышли, а направившемуся с частью эскадры (другая ее часть ушла на родину с трофеями и донесениями) к Азорским островам Дрейку в полном соответствии с поговоркой «Успешному воину помогает Бог» в очередной раз невероятно повезло. Его добычей стала шедшая из Индии огромная португальская каракка «Сан Филипе» с грузом, стоимость которого превышала 100 000 фунтов стерлингов. После этого можно было с чистой совестью возвращаться в Плимут, куда Дрейк и прибыл 6 июля.

Рейд, который получил у англичан шутливое название «опаливание бороды испанского короля» (Singeing the King of Spain’s Beard; авторство приписывают самому Дрейку) помимо прямого урона привел к целому ряду печальных для испанцев последствий. Знающий, энергичный и авторитетный командующий Альваро де Басан впал у короля в немилость, да и вызванное неудачей нервное потрясение сказалось на его здоровье — 61-летний маркиз умер в феврале следующего года. И возглавить Армаду Филипп II поручил человеку, вообще не имевшему представления о морском деле. «Самый титулованный кастильский дворянин» Алонсо Перес де Гусман, герцог Медина-Сидония пользовался известностью как отменный наездник и храбрый охотник. Но он не обладал военным опытом, был лишен административных способностей и отличался полным отсутствием честолюбия. О своей полной неспособности командовать флотом герцог честно сообщил королю, но тот решения менять не стал. И еще: в дополнение к прочим потерям на нескольких из примерно сотни уничтоженных англичанами торговых судов погибли материалы, предназначенные для изготовления бочек. Вроде бы пустяк, но в результате на многих испанских кораблях возникли проблемы с питьевой водой — в негодных бочках она быстро портилась, в результате чего люди массово болели.

Несмотря на все проблемы, трудности и неурядицы, Филипп II смог собрать большой и формально очень сильный флот, получивший официальное название «Великая и славная Армада» (считается, что «Непобедимой» ее стали в шутку называть англичане — уже после провала испанских замыслов завоевания Англии). Но и подданные королевы Елизаветы после успешных рейдов на лаврах не почивали. В дополнение к немногочисленному, но хорошо подготовленному Королевскому флоту на средства аристократов, купцов и даже простых горожан было подготовлено множество вооруженных судов. В результате по числу единиц преимущество оказалось на стороне англичан, правда, в основном их корабли уступали неприятельским по размерам. Зато команды от капитанов до юнг отличались лучшей подготовкой, да и в бой они шли не за деньги; очень уж не хотелось островитянам видеть на своей земле завоевателей, да еще и с инквизицией.

НОВЫЙ ФЛАГМАН СЭРА ФРЕНСИСА

Лордом-адмиралом к лету 1588 года был Чарльз Говард, лорд Эффингем, а вице-адмиралом и начальником Плимутской эскадры, то есть вторым человеком после командующего, — Дрейк. Флагманом сэра Френсиса в эту кампанию стал королевский галеон «Ривендж» (название «Revenge» в переводе означает «Месть»). Корабль построили в Дептфорде на Королевской верфи под руководством мастера Метью Бакера; закладка состоялась в 1575 году, а спуск на воду — спустя два года. В то время кораблестроением руководил Джон Хокинс, оказавшийся прекрасным организатором и не замеченный в казнокрадстве. А потому строили на королевских верфях качественно, да и по конструкции пополнявшие флот единицы отличались от своих зарубежных «собратьев» в лучшую сторону. К примеру, «Ривендж», как и все галеоны, имел высокую корму, а вот носовые надстройки у английских галеонов в то время старались делать заметно меньшими, чем у испанских представителей этого класса. Вообще, по сравнению с «испанцами» корабли английской постройки отличались быстроходностью, лучшей маневренностью и могли ходить круче к ветру.

Четырехмачтовый галеон обошелся казне примерно в 4000 фунтов стерлингов. Его водоизмещение по так называемой «старой системе измерения» составляло около 440 т, наибольшая длина — 140 фт (92 фт по килю) при ширине 32 фт. Экипаж «Мести» в первые годы службы насчитывал 121 моряка, 70 солдат и 30 артиллеристов. Позднее число моряков выросло до 153, а всего на борту находилось до 260 человек. «Ривендж» нес весьма мощное артиллерийское вооружение, состоявшее из 46 орудий. Из этого числа 20 наиболее мощных бронзовых полупушек, кулеврин и полукулеврин (англ, demi-cannon, culverins and demi-culverins) располагались на артиллерийской палубе, а еще 26 различного типа и калибра — на верхней палубе и в надстройках. Надо сказать, что «разномастность» артиллерии в ту эпоху была просто невероятной, а для целого ряда принятых в западноевропейских языках названий типов орудий даже нет русских аналогов. И еще один немаловажный момент: английская морская артиллерия по сравнению с испанской отличалась техническим совершенством. Орудия были надежнее, дальнобойнее и скорострельнее — даже при равноценной подготовке артиллеристов, а в последнем превосходство также оказалось на стороне англичан.

В свой первый боевой поход галеон отправился в сентябре 1578 года, когда он вместе с кораблями «Свифтшур», «Эйд», «Мерлин», «Тайгер» и «Ачатес» вышел для действий против ирландских повстанцев, поддерживаемых испанскими войсками и добровольцами. В дальнейшем «Ривендж» продолжал нести службу в водах Ла-Манша (англичане называют его Канал или Английский Канал — English Channel). В каких-либо примечательных событиях он не участвовал, хотя в море выходил регулярно. Например, в сентябре 1586 года «Ривендж» в составе эскадры из пяти кораблей был отправлен для встречи экспедиции, возвращавшейся от берегов Нового Света.

ПОРАЖЕНИЕ «ВЕЛИКОЙ И СЛАВНОЙ АРМАДЫ»

Согласно дошедшим до нас рассказам современников, в момент, когда в конце июля 1588 года наблюдатели с английского берега заметили корабли испанской Армады, Дрейк играл в шары с Хокинсом и другими английскими командирами. Перед решающим броском сэр Френсис сказал: «У нас достаточно времени, чтобы выиграть эту партию, а также разбить испанцев». И это не было пустой бравадой…

Первое боевое столкновение англичан с Армадой состоялось 31 июля. Эффингем и Дрейк во главе примерно 80 кораблей двинулись на врага. Испанцы построились полумесяцем и приготовились к битве, причем многие их флагманы и капитаны надеялись сойтись с «еретиками» в ближнем бою и взять их на абордаж. Однако англичане сближаться с грозным противником вовсе не стремились, а их орудия поражали цели с дистанций, на которых ответный огонь был совершенно неэффективным.

В течение некоторого времени ни одна из сторон не могла добиться сколько-нибудь заметных успехов. Английские ядра наносили врагу не слишком серьезные повреждения, а решительные действия испанского флагманского галеона «Сан Мартин» помогли Армаде сохранить строй, восстановив нарушенный было порядок. Но ближе к вечеру военное счастье испанцам изменило: галеон «Санта Каталина» протаранил флагмана Андалузской эскадры «Нуестра Сеньора дель Росарио» и почти одновременно на флагмане другой эскадры «Сан Сальвадор» по невыясненной причине (без непосредственного воздействия противника) произошел взрыв пороха.

И тут герцог Медина-Сидония по совету своего начальника штаба Диего Флореса принял решение, которое историки называют «странным», а современники, в том числе сами испанские моряки — «низким и отвратительным». Командующий оставил свои поврежденные корабли на произвол судьбы. Существует вполне обоснованное предположение, что таким образом Флорес попросту сводил счеты со своим дальним родственником и давним недругом Педро де Вальдесом — начальником Андалузской эскадры. Поскольку рангоут галеона «Нуестра Сеньора дель Росарио» серьезно пострадал, корабль практически лишился хода. И англичане не преминули этим воспользоваться.

Дрейк, как будто забыв, что он уже не корсарский капитан, а вице-адмирал большого флота, на «Ривендже» покинул общий строй и в сопровождении еще двух кораблей бросился к невезучему «андалузцу». Ничего не знавший о намерениях своего помощника лорд Эффингем, не обнаружив Дрейка на следующий день пришел в ярость и в письмах к королеве обвинял своего «ближайшего сподвижника» едва ли не в прямом предательстве. Однако победителей, да еще и взявших столь богатые трофеи, не судят. И Ее Величество сочла действия Дрейка вполне оправданными и обвинений не поддержала — ведь значительная доля немалой добычи пополнила королевскую казну (не остались в накладе и непосредственные участники захвата испанского галеона, которым суд постановил выплатить изрядные суммы призовых денег).

Трофейный галеон после ремонта пополнил состав Королевского флота и под «сокращенным» названием «Росарио» довольно долго служил новым хозяевам. А Педро де Вальдес, которого Дрейк принял весьма учтиво и с которым в плену обращались вполне прилично, позднее с горечью отметил, что враги оказались к нему милосерднее собственного командующего. Кстати, изувеченный взрывом «Сан Сальвадор» англичане тоже успешно захватили. Но в этом случае обошлось без полукриминальных приключений.

История с оставлением поврежденных галеонов имела далеко идущие последствия: теперь ко всем военным и организационным проблемам Армады добавилось откровенное недоверие большинства ее офицеров к своему командующему и его ближайшему помощнику. Дело даже доходило до прямого неподчинения и оскорблений в адрес Медины-Сидонии. В противовес этому лорд Эффингем решил, что в интересах дела устраивать «разборки» с Дрейком не стоит, и в дальнейшем они действовали вполне согласованно.

Окончательный крах испанского предприятия начался в ночь с 6 на 7 августа, когда стоявшую на якоре около французского Кале (его комендант был ревностным католиком и к испанцам относился благожелательно) Армаду атаковали английские брандеры. Восемь небольших судов, нагруженных всевозможными горючими веществами и пущенных по ветру, могли стать легкой добычей для испанских шлюпок. Но испанцы боялись, что против них будут использованы «антверпенские бомбы» — начиненные порохом плавучие снаряды, способные взорваться в любое мгновение — и эскадру охватила паника. В полной неразберихе корабли обрубали якорные канаты и в совершеннейшем беспорядке уходили в море, иногда сталкиваясь друг с другом. В результате одного из столкновений потерял руль и затем оказался выброшен на берег крупный и хорошо вооруженный галеас «Сан Лоренцо».

Утром появились англичане. Они вновь избегали близкого боя, расстреливая врага на расстоянии. 8-го и 9-го числа сражение продолжилось, и теперь английские корабли нередко атаковали неприятеля с малых дистанций. Однако в абордажные схватки они по-прежнему не вступали. «Ривендж» под флагом Дрейка действовал очень успешно, от огня его орудий пострадало несколько вражеских кораблей, немало ядер поразило и флагманский галеон «Сан Мартин». Правда, и сам «Ривендж» не избежал ответных ударов: он получил около 40 попаданий, но при этом серьезных повреждений и больших потерь в людях избежал. Всего же потери испанских экипажей только убитыми достигли 600 человек (у англичан — примерно в 20 раз меньше), раненых было около 800. При этом победители остались практически без боезапаса, но их порты находились неподалеку: восполнить израсходованные порох и ядра было делом несложным. Медина-Сидония о возникших у противника проблемах не знал, да и его канонирам тоже стрелять уже было практически нечем. На следующий день Армада потеряла три сильно поврежденных в бою больших галеона…

Герцог смирился с поражением и решил, что флоту следует уходить в Испанию. Но маршрут для отступления он выбрал крайне неудачный — вокруг Британских островов. Предстояло преодолеть большой путь — в условиях начинавшихся осенних штормов, через неизвестные испанцам и опасные воды. Англичане отступавшего врага преследовать не стали. Как оказалось, это действительно было не нужно: Армада рассеялась, а многие ее корабли и суда погибли в штормовом море или на прибрежных скалах.

Борис СОЛОМОНОВ