В ЧУЖОМ ПИРУ ПОХМЕЛЬЕ…

Мы уже рассказывали о нескольких сериях британских крейсеров, опоздавших к участию в боевых действиях Большой (Первой мировой) войны. Но «владычица морей» и здесь отнюдь не осталась в одиночестве. Другие допустили куда большие и нелепые промахи, оставшись на протяжении всех пяти военных лет совсем без столь нужных боевых единиц, которые потом достраивались «в пустоту» или же вообще так и не появлялись на свет.

Если английские «неудачники» стали таковыми из-за избыточного усердия адмиралтейства, то печальная ситуация с крейсерами в России в значительной мере стала результатом нерешительности и непоследовательности руководства флота и страны. Первоначальный «замах» казался очень впечатляющим. Принятая вскоре после несчастной Русско-японской войны Большая кораблестроительная программа предусматривала возвращение страны в клуб ведущих морских держав мира в течение 10 — 15 лет, причём предполагалось вести постройку кораблей исключительно на отечественных верфях. На каждом из морей должны были появиться мощные однородные эскадры из четырёх дредноутов — линейных крейсеров или линкоров, четырёх лёгких крейсеров и 36 эсминцев. Однако для реализации столь обширных замыслов не хватало ни денег, ни судостроительных мощностей. На смену Большой программе пришла более скромная Малая. Но в 1912 году, когда угроза войны приобрела вполне отчётливые формы, Малую заменили программой так называемого усиленного судостроения на 1912 — 1916 годы. В окончательном «усиленном» варианте на Балтике предусматривалась бригада из четырёх лёгких крейсеров, тогда как на Чёрном море сочли достаточным иметь только пару.

Всё бы неплохо, но пока кипели дебаты по поводу этих стратегических замыслов, реальное дело проектирования крейсеров отходило на второй план. Начались работы ещё в конце 1907 года, когда полковник И.А.Гаврилов представил Морскому штабу первый вариант эскиза лёгкого крейсера. Надо сказать, что после Русско-японской войны действия на вражеских коммуникациях явно отошли на второй, если не на третий план. Новые корабли предназначались для операций в составе боевых эскадр, прежде всего ведения разведки, дозоров, а также отражения торпедных атак лёгких сил противника и поддержки своих эсминцев. По мнению штабистов, это требовало усиленного развития таких характеристик, как скорость и дальность плавания, пусть в ущерб артиллерийскому вооружению и бронированию. В соответствии с названными установками водоизмещение крейсера не должно было превышать 4500 т. Предполагалось, что он будет иметь три или четыре турбины общей мощностью 29 000 л.с. и скорость 28 узлов. Очень любопытно выглядело вооружение, состоявшее из одного 203-мм орудия в башне и шести 120-миллиметровок в трёх спаренных башенных установках, дополняемых двумя торпедными аппаратами. Защита ограничивалась тонкой 25-мм броневой палубой.

Поначалу работы пошли весьма успешно. Совещание Адмиралтейств-Совета вынесло решение разработать ещё три варианта лёгкого крейсера. Первый вариант базировался на разработке Гаврилова с той разницей, что одинокая восьмидюймовка заменялась на ещё одно 120-мм орудие, что превращало новый крейсер в подобие более быстрого и дальнего «Жемчуга» начала XX века. Значительно более солидным выглядел второй вариант, который предусматривал бронирование борта и усиление артиллерии ещё одним 203-мм орудием в башне и доведением числа 120-мм пушек до двенадцати с расположением в парных башнях или казематах. Скорость крейсера увеличивалась до 29 узлов. Третий вариант напоминал второй, но с ограниченным водоизмещением в 6000 т, за счёт частичной «сдачи позиций» в бронировании и вооружении.

И тут набравший ход поезд проектирования сбросил пары. Вполне любопытные проекты воплощались даже на бумаге очень медленно. Сказывались многочисленные пересмотры кораблестроительных программ и загруженность инженеров первоочередными проектами турбинных эскадренных миноносцев и линейных кораблей.

Шёл год за годом, а ни один из проектов так и не был завершён. Только в 1910 году, с приходом на место главного инспектора кораблестроения известного судостроителя А.Н.Крылова разработка лёгких крейсеров продолжилась. В качестве основного избрали «максимальный» второй вариант, увеличив его скорость до 30 узлов и броню борта до 75 мм. Но военные чиновники и кораблестроители никак не могли остановиться. В середине 1910 г. для облегчения крейсера решили ослабить бортовую броню, хотя как раз в это время англичане и немцы окончательно отказались от бронепалубных единиц. В спорах и дебатах прошёл ещё один год. Чтобы компенсировать отсутствие бортовой брони, Морской штаб предложил значительно усилить артиллерийское вооружение крейсера, установив двенадцать длинноствольных 152-мм орудий в четырёх трёхорудийных башнях. И это при оговоренной скорости кораблей в 32 узла!

Сама по себе идея являлась поистине революционной: аналогичную схему и скорость англичане реализовали на своих «городах» только в середине 1930-х годов. Однако шансов для осуществления её в России в 1911 году практически не имелось, и проектирование пришлось начать заново, проходя ту же дорогу ещё раз — по кругу. Башни решили заменить комбинацией палубных и казематных установок, но зато увеличить скорость до фантастических для того времени 34 узлов. Моряки хотели заодно получить корабль с улучшенной мореходностью, то есть с высоким корпусом, да ещё и с ледокольными обводами носовой и кормовой оконечностей. И вновь одни пожелания вступали в противоречия с другими, тормозя принятие решения о начале постройки.

Пожалуй, наиболее важным отличием новых требований стало снижение калибра орудий. Предполагалось установить не менее пятнадцати 130-мм орудий со щитами или в казематах, а также четыре 63-мм зенитные пушки. Только что разработанные «стотридцатки», в принципе, являлись удачным вариантом: их было удобнее заряжать вручную, чем 6-дюймовки, и скорострельность при хорошей тренировке расчёта достигала 15 выстрелов в минуту. Неплохая баллистика обеспечивала поражение «супостатов», защищённых не слишком толстой бронёй. Но их расположение стало шагом назад по сравнению с перспективными башнями, на борт могло стрелять лишь чуть больше половины — девять стволов. Однако такие же тенденции господствовали в то время и в других флотах. После долгих фантазий и прожектов и у нас пришли к довольно обычному типу лёгкого крейсера, разве что несколько более тщательно проработанному, в соответствии с уроками всё далее отходящей в прошлое войны на Дальнем Востоке. Так, броневая защита представляла собой два «ящика», поставленных один над другим. Верхний, образованный 25-мм бортами и 20-мм бронированной верхней палубой, защищал внутренние помещения от осколков. Наиболее важные с точки зрения боеспособности объекты — механизмы и погреба — прикрывались нижним контуром защиты, состоявшим из 75-мм бортового пояса, 50-мм заднего траверза и 20-мм броневой палубы. Главный пояс выполнили из цементированных плит крупповской стали, а в конструкции корабля в большом количестве применялась высокопрочная сталь. Она позволяла сделать конструкцию более лёгкой и прочной, усиливая боевые качества крейсера. Однако применение высококачественной стали имело и свои не-достатки. Она труднее поддавалась обработке, требуя более мощных станков; специалистов высокой квалификации; строгого соблюдения режимов термообработки, при нарушении которых металл становился хрупким. Но, главное, такая сталь была в два раза дороже обыкновенной судостроительной, что ещё больше увеличивало стоимость будущих крейсеров. И предполагаемая цена «светлан» становилась заоблачной, достигнув 10 млн. рублей — примерно один миллион фунтов стерлингов, что почти втрое превышало затраты на постройку скромных британских «си», которые если и уступали по боевым возможностям, то, конечно же, не в три раза. Помимо дорогих материалов и всевозможных новшеств на стоимости сказывалось и то, что строительством занялись российские частные фирмы, которым пришлось выдавать дотации на модернизацию, и то, что часть средств уходила на оплату помощи, оказываемой иностранцами. Да, несмотря на многолетнюю работу отечественных проектировщиков, поджимающие сроки заставили обратиться за содействием к «заклятым друзьям», а ныне союзникам — англичанам. В условиях всё более жёсткого противостояния главных военных блоков Европы руководство флотов всех стран предпочитало подстраховаться и «замаскировать» все подробности. Прошли славные времена, когда новые проекты публиковались в технических журналах, с чертежами и обширными описаниями, ещё до начала постройки. Теперь же господствовала секретность. Так, в переписке по поводу лёгких крейсеров для Чёрного моря, в создании которых существенную помощь оказывала известная британская фирма «Дж.Браун», применялись условные обозначения: сами крейсера проходили как «проект Балашка», а знаменитый завод в Глазго стал единственным из зарубежных партнёров, согласившихся «таскать каштаны из огня для этих несговорчивых русских». Остальные фирмы теряли интерес к новым российским крейсерам сразу, как только узнавали, что строиться они будут только на отечественных верфях.

Однако то, что было перспективно для развития отечественной промышленности, не всегда оказывалось хорошим для усиления флота. Получив заказы на крейсера незадолго до войны, наши предприятия столкнулись со значительными трудностями. Первой стартовала постройка на Балтике, поскольку в качестве основы утвердили совместный проект флагмана российской промышленности — Путиловского завода и (довольно неожиданно) значительно более скромного предприятия в Ревеле (Таллин). Однако каждый завод самостоятельно приступил к детальной проработке проекта. В ходе проектирования выявились ошибки в расчётах, что привело к увеличению водоизмещения и, что куда хуже, замедлению постройки. А тут ещё неудачно начавшаяся война. Ценой больших усилий в самом конце 1915 года на воду удалось спустить только головной корабль — «Светлану», которую предполагалось включить в состав флота в начале 1918 года.

Последующие, названные именами адмиралов Бутакова, Спиридова и Грей-га, сошли со стапелей почти на год позже. И это при планируемом вводе в строй в середине 1915 года. Дальше — ещё хуже. В дело вмешались обе революции и последовавшие за ними события. В декабре 1917 года угроза немецкого наступления на Ревель заставила отвести недостроенные корабли в Петроград. Затем наступил распад промышленности и послереволюционная разруха. Почти готовый крейсер «Светлана» «завис» на долгие годы. В 1922 году его переименовали в «Профинтерн», но в строй он вошёл только в июле 1928-го, когда началось восстановление и строительство нового, советского флота.

145. Лёгкий крейсер «Омаха» (США, 1923 г.)

Строился на верфи в Сиэтле. Водоизмещение 7050 т, максимальная длина 169,4 м, ширина 16,89 м, осадка 4,15 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 90 000 л.с., скорость 34 уз. Бронирование: пояс 76 мм, палуба 38 мм, казематы и башни 19 мм, боевая рубка 25 мм. Вооружение: двенадцать 152/53-мм орудий, две 76/50-мм зенитные пушки, десять 533-мм торпедных аппаратов (по два трёх- и двухтрубных). Построено десять единиц: «Омаха», «Милуоки», «Цинциннати», «Рэйли», «Детройт», «Ричмонд», «Трентон», «Конкорд», «Марблхед» и «Мемфис». Все исключены из списков в 1945— 1947 гг.

146. Лёгкий крейсер «Адмирал Нахимов» (Россия, 1913 г. (проект)

Строился на заводе «Руссуд» в Николаеве. Водоизмещение 7600 т, максимальная длина 163,2 м, ширина 15,71 м, осадка 5,58 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 55 000 л.с., максимальная скорость 29, 5 уз. Бронирование: пояс 25 — 75 мм, палубы (верхняя и броневая) по 20 мм, казематы 63 мм, боевая рубка 75 мм. Вооружение: пятнадцать 130/55 мм орудий, четыре 63/45-мм зенитные пушки, два 457-мм торпедных аппарата, до 100 мин. Заложены четыре единицы: «Адмирал Нахимов», «Адмирал Лазарев», «Адмирал Корнилов» и «Адмирал Истомин». «Адмирал Нахимов» достроен в 1926 г. в СССР как «Червона Украина», погиб в ноябре 1941 г. в результате авианалёта, «Лазарев» ввели в 1932 г. как «Красный Крым», два других разобраны на стапелях.

147. Лёгкий крейсер «Ламотт-Пике» (Франция, 1914 г. (проект)

Предполагалось заложить на верфи ВМС в Тулоне. Проектные данные: водоизмещение 4500 т, максимальная длина 138,0 м, ширина 13,8 м, осадка 4,80 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 40 000 л.с., скорость 30 уз. Бронирование: палуба 28 мм, траверсы 14—16 мм, казематы 20 мм. Вооружение: восемь 138/45 мм орудий, две 47-мм салютные пушки, четыре 450-мм торпедных аппарата. Планировалось построить десять единиц.

Не лучше обстояли дела и на юге. Совместный проект Путиловского и Ревельского заводов стал основой для создания лёгкого крейсера на черноморских заводах. Заказы получили Общество Николаевских заводов и «Руссуд» ухитрившиеся «задрать» (не без помощи «Балдовища») водоизмещение и так уже не маленького корабля ещё почти на тысячу тонн. Длина увеличилась на 8,4 м, корпус стал также немного шире. Единственное, в чём государству удалось достичь успеха, это в цене: стоимость единицы определялась в 8,6 млн. рублей.

Далее всё пошло известным чередом. Спущенный на воду практически одновременно со «Светланой» головной «Адмирал Нахимов» застрял у заводского причала. Руководству флота пришлось согласиться со скорректированными сроками, в соответствии с которыми «Нахимов» должен был войти в строй в марте 1917 года. Но и этот срок не стал окончательным: «Руссуд» известил Петроград о том, что не сумеет завершить работы до июля 1917 года. Черноморцам не удалось сделать даже того, что было осуществлено на Балтике: увести недостроенных «Нахимова» и «Лазарева» до прихода в Николаев немцев. Для спуска на воду «Корнилова» и «Истомина» не добыли даже необходимого количества сала, а без этого продукта корабли просто не могли покинуть стапель.

В последующей чехарде перемены властей у «Адмирала Нахимова» менялись и «владельцы», впрочем, исключительно формально: ни немцы, ни белогвардейцы не хотели и не могли завершить работы. При наступлении Красной Армии отступавшие белые отбуксировали крейсер в Одессу, откуда надеялись увести его в Крым, а затем в Константинополь. «Адмирал Лазарев», как менее готовый, оставили в Николаеве. Но и «Нахимов» не ушёл далеко. Заняв Николаев, войска красного Юго-Западного фронта устремились к Одессе. Перед сдачей города белогвардейцы снова попытались увести на буксире крейсер «Адмирал Нахимов», но в спешке посадили его на мель в нескольких милях от Одессы. Красные сняли крейсер с мели и вернули в Николаев для продолжения постройки. Однако завершить её удалось только в 1927 году, практически одновременно с бывшей «Светланой».

Судьба остальных крейсеров сложилась по-разному, но ни один из них уже не достраивался по первоначальному проекту, уже и не соответствовавшему послевоенным требованиям. Меньше всего повезло «Адмиралу Грейгу» и «Адмиралу Спиридову»; их судьба стала довольно унизительной и нелепой. Острый дефицит в наливных судах, предназначенных для вывоза вечной палочки-выручалочки России — нефти, заставил советские власти выискивать для этого любые готовые корпуса. Под руку попались недоконченные крейсера, которые решили переоборудовать… в танкеры.

Нефтеналивное судно с узким и длинным корпусом скоростного крейсера выглядело довольно дико. Идея в какой-то степени, возможно, окупалась бы, если бы такие танкеры предназначались для снабжения топливом быстроходных кораблей в море. Но при скорости 10 — 12 узлов новоявленные «купцы» являлись просто нерентабельными. Переоборудование стало вынужденной мерой, принятой под давлением политических и экономических обстоятельств. Но всё же, после достройки танкеры «Азнефть» и «Грознефть» вступили в строй в 1926 году и ещё несколько лет бывшие гордые крейсера возили «чёрное золото».

Четвёртый балтийский крейсер, «Адмирал Бутаков», вначале тоже планировали достроить по старому проекту и переоборудовать в учебный корабль. Но работы велись очень медленно, и хотя в 1926 году он даже получил новое название — «Ворошилов», планы пришлось отменить. В 1928 году всё ещё мёртвый корпус без механизмов отбуксировали в Кронштадт, где он долго простоял в качестве блокшива. Мозоливший глаза высших лиц флота изуродованный крейсер вызывал периодические попытки вернуться к достройке его в качестве учебного корабля, но уже с современным вооружением. Последняя попытка относится к 1940 году, но тогда все судостроительные заводы СССР были настолько заняты постройкой новых кораблей, что и этот проект отменили. Бывший «Бутаков» сумел пережить войну под немецкими бомбами; его разобрали уже после 1946 года. Больше повезло «Адмиралу Лазареву», который в начале 1930-х годов достроили по сильно изменённому проекту в качестве «полутяжёлого» крейсера «Красный Крым», но это уже другая история. Оставшуюся черноморскую парочку тихо разобрали на стапелях.

Однако даже тяжёлая судьба русских лёгких крейсеров опоздавших во всех отношениях, не является пределом исторических неудач такого рода. Ещё больше отличились французы. Хотя у них не было Цусимы, крейсерские силы к 1910 году находились в едва ли менее плачевном состоянии. Имея много броненосных крейсеров, почти столько же, сколько Британия, французский флот оказался полностью лишённым мало-мальски современных лёгких разведчиков. «Бронированным черепашкам» под трёхцветным флагом в случае войны оставалось бессильно взирать на быстроходных противников и подставлять свои борта под торпеды подводных лодок, как это случилось с «Леоном Гамбеттой».

Нельзя сказать, что в Морском совете Франции не понимали всей неприятности ситуации. В 1907 — 1909 годах из-под перьев чиновников и адмиралов неспешно «выползла» 20-летняя программа усиления флота, столь же массивная и претенциозная, как русская. Естественно, что в состав «бумажных эскадр» входили бумажные же «эскадренные разведчики» — лёгкие крейсера нового типа.

Как и в России, нужное (и вовремя начатое) дело потихоньку шло ко дну в прожектах и переписке. Только к июню 1914 года, когда до первых «августовских залпов» мировой войны оставался месяц с небольшим, проект наконец-то оформился. «Конвойер д’эскадр» представлял собой небольшой 4500-тонный крейсер, способный развивать 29 узлов — новый стандарт скорости того времени. По сравнению со «Светланами», «француз» выглядел поистине убого. Его защита ограничивалась тонкой броневой палубой, а вооружение состояло из восьми 138-мм орудий, почти вдвое меньше, чем у русских аналогов. Единственным полезным новшеством являлись линейновозвышенные артустановки в носу и корме. Заметим, что одноорудийные французские специалисты по-прежнему считали, что двух- или, не дай Бог, многоорудийные конструкции для среднего калибра просто противопоказаны.

В конце концов, «Ламотт-Пике» и девять его «братцев» всё равно могли бы стать очень полезным добавлением для флота и, уж точно, их востребованность в войне на Средиземном море не составляет никаких сомнений. Закладка лёгких крейсеров намечалась на ноябрь 1914 года, однако ход боевых действий первого года войны для Франции оказался таким же неблагоприятным, как и для России. Постройку так и не начали, хотя конструкторы продолжали работать карандашами и резинками, перечерчивая проект в соответствии с противоречивыми пожеланиями адмиралов. Так и прошла вся война, в ходе которой французские крейсера проявили себя полностью беспомощными целями.

Аналогичная история разворачивалась и за океаном. Второй в мире (готовый бороться за звание первого) флот Соединённых Штатов также имел множество огромных броненосных крейсеров при почти полном отсутствии лёгких. Конечно, присутствовало и понимание в необходимости последних. И столь же естественно наличествовали колебания и бесконечные дебаты и согласования. В отличие от европейских держав, США наслаждались всеми преимуществами нейтралитета, причем защищённого океаном. Но в 1916 году стало ясно, что вступления в войну вряд ли удастся избежать. И в том же году последовала гигантская кораблестроительная программа, насчитывавшая многие сотни единиц всех классов. Нашлось там место 4 и десятке «быстроходных скаутов» (любопытно, что в том же количестве, как и у Франции).

Но, в отличие от завязших в кровопролитных сухопутных сражениях французов, американцы имели на руках все козыри: самую мощную в мире промышленность и деньги. Явно не хватало одного, но весьма важного фактора — времени. Поэтому конструкторам пришлось работать быстро. Тут сказался ещё один недостаток: отсутствие традиций и единой линии в крейсерском судостроении. Прагматичные американские инженеры избрали оригинальный, можно сказать, парадоксальный путь. В стране набирала силу постройка многочисленных четырёхтрубных гладкопалубных эсминцев. Вот их и взяли в качестве прототипа. Так появился проект эсминца-переростка водоизмещением 7000 т, имевшего всё тот же гладкопалубный корпус без полубака, постепенно понижающийся от носа к корме, и всё те же четыре трубы. С вооружением поступили ещё проще, установив по одному 6-дюймовому орудию побортно в середине — как и на эскадренных миноносцах — и вставив в длинный корпус в носу и корме по две группы двухэтажных казематов, хорошо отработанных на больших крейсерах типа «Сент-Луис». Понятно, что такое вооружение (на борт могла стрелять только половина всех орудий) выглядело архаичным и даже нелепым для конца Первой мировой войны. Внимательно приглядевшись через океан на рациональные, буквально «вылизанные» британские и германские крейсера, американские конструкторы пошли на существенные переделки. Сначала с середины корпуса убрали неуместные открытые пушки, а затем, уже в ходе постройки, пошли на важный и решительный шаг, добавив в носу и корме по двухорудийной установке в лёгких башнях (защищавших в основном от брызг и волн). Так, бортовой залп «омах» практически удвоился, и вначале изрядно «бестолковые американцы» неожиданно грозили стать сильнейшими кораблями этого класса в мире. Тем более, что скорость не просто впечатляла, но просто устрашала: 34 узла, столько же, сколько предполагалось у гигантских линейных крейсеров типа «Лексингтон» и у гладкопалубных эсминцев. Впервые американский флот строился строго системно и сбалансированно.

Конечно, вместить все эти достоинства без единой потери в «семитысячник» не представлялось возможным. Жертвой стала защита. 76-мм броневой пояс прикрывал только котлы и турбины, хотя имел значительную высоту. Остальная защита ограничивалась броневой палубой. В сущности, американский послевоенный крейсер по боевым качествам не превосходил довоенную «Светлану», опережая её только по скорости. Да, и американская шестидюймовка являлась очень мощным орудием, с большой начальной скоростью и тяжёлым снарядом, но русской 130-миллиметровки вполне хватало для того, чтобы пробить «хилую» крейсерскую броню, а по скорострельности «американка» уступала более чем в два раза. К тому же, установка дополнительной артиллерии сказалась на мореходности, перегрузив «омахи» настолько, что на волнении не могли стрелять пресловутые нижние казематы (вспомним англичан!) и спаренные торпедные аппараты, активно заливаемые водой. Последние довольно быстро сняли, а с орудиями продолжали мучиться до Второй мировой войны. Тем не менее моряки любили эти манёвренные и ходкие корабли. В 1940 году последовало предложение перестроить их в крейсера ПВО. Проект осуществить не удалось ввиду загруженности заводов, усиленно строивших уже новый флот для будущей борьбы с японцами и немцами.

Тем не менее всей десятке удалось послужить, а кое-кому, как, например, «Марблхэду» и «Ричмонду», пришлось побывать под бомбами и снарядами. Так же, как и нашим крейсерам, один из которых, бывший «Адмирал Нахимов», переименованный в «Червону Украину», не сумел пережить войну. Все эти корабли пополнили собой ряды неудачников, опоздавших к одной великой войне и прождавших четверть века для того, чтобы уже старыми и немощными участвовать в другой, к которой они не были, да и не могли быть готовы.

В. КОФМАН