ЕМУ САЛЮТУЮТ КОРАБЛИ

«Мы, нижеподписавшиеся, объявляем перед богом и перед миром, что мы сделали все, что от нас зависело, чтобы проникнуть через Северное море в Китай и Японию, как нам приказано в наших инструкциях. Наконец мы увидели, что богу не угодно, чтобы мы продолжали наш путь и что надобно отказаться от предприятия. Посему мы решились как можно скорее возвратиться в Голландию…»

Положив на пергамент холеные, в перстнях, руки, похожие больше на руки вельможи, чем моряка, Корнелис Най оглядел собравшихся.

Усталые, небритые, почерневшие от непрерывных бдений и ветров лица. Хмурые взгляды, в глубине которых затаилась тщательно скрываемая надежда.

Адмирал усмехнулся. Он не ошибся в своих предположениях: люди, которые сидят перед ним, подпишут любое постановление, если… Адмирал перевел взгляд в глубь каюты. Если только не помешает этот безумец и смутьян. Впрочем, какое дело ему, Корнелису Наю, дворянину и кавалеру, до этого выскочки. Властью, данной ему правительством, он обяжет непокорного к повиновению.

Пергамент переходит из рук в руки. Молча, не глядя друг на друга, капитаны подписывают его. Лишь сидящий в конце стола человек с резкими и крупными чертами лица и лбом мыслителя остается недвижим.

— Вильям Баренц, мы ждем тебя!

— Ложь, объявленная даже от имени бога и мира, остается ложью, Корнелис Най!

— Думай о том, что говоришь, Вильям Баренц! Ты отказываешься подписать постановление?

— Отказываюсь! Мы должны продолжить плавание, чтобы завершить его!..

Так, или приблизительно так, можно представить себе сцену, происходившую поздним летом 1595 года на флагманском корабле 2-й голландской экспедиции, посланной на отыскание Северо-Восточного прохода. Несмотря на протесты штурмана флотилии Вильяма Баренца, корабли, встретив тяжелые льды у острова Местного в Карском море, возвратились в Голландию.

Но суд истории беспристрастен и справедлив. Именем Баренца ныне названо огромное море; его могиле салютуют суда и корабли. Да он и умер в Арктике, ее верный слуга и рыцарь, самой смертью доказав, что только благодаря самоотверженности и бесстрашию торжествуют великие идеи.

Как известно, XVI век на море проходил под звездой Испании и Португалии, которые безраздельно господствовали в южных и западных водах. Для государств Северной Европы открытым оставался лишь Полярный бассейн, и они, в первую очередь Англия, начинают искать Северо-Восточный проход, надеясь через Ледовитый океан достичь Японии и Китай. Оговоримся сразу: идея отыскания Северного морского пути не принадлежит ни англичанам, ни голландцам. Эту мысль впервые высказал посланник великого московского князя Василия Ивановича Дмитрий Герасимов. В 1525 году в Риме вышла «Книга о посольстве Василия, великого государя московского к папе Клименту VII», написанная со слов русского посланника. В ней, помимо других сведений, высказывалось предположение о том, что море на севере имеет «огромное протяжение», и, если держаться его правого берега, «оттуда можно добраться на кораблях до страны Китая».

В Москве идея Герасимова не нашла приверженцев, но ею, без сомнения, воспользовались некоторые иностранцы, такие, например, как Себастиан Кабот. Он был итальянцем и мог слышать в Риме о проекте Герасимова. Именно по инициативе Кабота англичане в 1533 году направили в Мурманское море экспедицию Уиллоуби и Ченслера.

Попытки Англии проникнуть в Северное море не могли остаться не замеченными голландскими купцами, которые давно торговали с Россией и теперь опасались конкуренции со стороны англичан. Стремясь удержать свои позиции, голландское правительство в 1593 году утвердило проект своего торгового представителя в Москве Балтазара Мушерона, предложившего снарядить экспедицию «для отыскания удобного морского пути в царства Китайское и Синское, проходящего к северу от Норвегии, Московии и Татарии».

Первоначально экспедиция располагала двумя кораблями — «Меркурием» и «Лебедем», но позже город Амстердам на свои средства снарядил еще два судна, которыми командовал Вильям Баренц.

О раннем периоде жизни этого мореплавателя известно немного. Он родился в 1550 году на острове Тер-Шиллинг, лежащем к северу от Голландии. Выходец из простой семьи, Баренц благодаря своим способностям и энергии в короткий срок стал искусным навигатором и капитаном. К сожалению, нам неизвестно, чем занимался Баренц до экспедиции, где бывал и что видел. Можно лишь предположить, что испытал он немало, ибо ни один купец не рискнул бы доверить командование экспедиционными кораблями неопытному капитану.

Но оставим догадки и перенесемся в вольный город Амстердам. Шумные толпы заполнили его набережные июньским днем 1594 года, провожая в дальний поход суда капитана Баренца. Звон колоколов и крики заглушали слова команды. Одетые парусами, медленно отдалялись корабли; с палубы одного из них пристально всматривался в набегавшие навстречу волны сорокачетырехлетний Вильям Баренц. Что принесет ему этот поход? Богатство? Славу? Или насмешки, которыми осыплет его эта же толпа, если корабли вернутся ни с чем?..

5 июня корабли Баренца встретились с двумя другими судами экспедиции. Ими командовали Брант Тетгалес и Корнелис Най, уже плававший по торговым делам в Белое море. Короткое совещание не выявило единодушия; Тетгалес и Най предлагали плыть прямо на восток, в то время как Баренц лучшим решением считал попытку обойти с севера лежащий на пути остров Новая Земля.

Корабли разделились: Най и Тетгалес поплыли дальше на восток, «Меркурий» Баренца взял курс на Новую Землю.

4 июля моряки увидели западную оконечность Северного острова. Пройдя вдоль него, они достигли семьдесят пятого градуса северной широты. Еще через градус им встретился остров, который наименовали Островом с крестом, так как на берегу были обнаружены два деревянных поморских креста. Здесь же голландцы в первый раз увидели лежбище моржей, а спустя несколько дней на горизонте показались ледяные поля. Проведя наблюдения, Баренц определил, что корабль находится на семьдесят седьмом градусе.

В конце июля экспедиция подошла к мысу Ледяному на северном краю Новой Земли. Казалось, что путь в желанное Карское море открыт. Еще день-два — и они достигнут мифического мыса Табина, «крайней оконечности Татарии», откуда поворачивают, чтобы «достичь царства Китайского».

Насмешка судьбы! В день, когда Баренц считал, что сбылись его самые смелые мечты, экипаж открыто высказался за возвращение. О косность человеческая, о немилосердие богов!.. Скрепя сердце Баренц отдает приказ поворачивать назад.

15 августа с вахты заметили в море парус, и вот уже на борт поднимаются Най и Тетгалес, которым удалось дойти лишь до какой-то земли, где они «видели впадающую в море большую реку». Конечно же, это была Обь, а может, сама Уголита*! Путь на восток открыт! Но уже нельзя плыть дальше. Припасы кончаются, впереди зима. Домой, в Голландию!..

В действительности открытая «большая река» не была ни Обью, ни Енисеем. Скорее всего, Най и Тетгалес видели Кару и не подозревали, что от северо-восточной оконечности Азии их отделяет тысячеверстный неизведанный путь.

Однако уверенность моряков в совершенном ими открытии была столь велика, что через год правительство снаряжает новую экспедицию. Шесть кораблей, груженных товарами, вышли в повторный путь. Общее командование экспедицией было возложено на Ная, хотя все знали, что лучшего руководителя, чем Баренц, не найти. Но организаторы предприятия всерьез побаивались резкого, несговорчивого моряка, и Баренц шел в поход в качестве штурмана флотилии.

Эта самая большая в истории Голландии экспедиция в Арктику окончилась безрезультатно. Корабли дошли только до острова Местного в Карском море. Не пробуя даже искушать судьбу, Най повернул назад.

Тогда-то и было принято то постановление, которое отказался подписать Баренц.

Неудачи не сломили отважного капитана. Он убедил сенат Амстердама послать третью экспедицию. Какими должны были быть красноречие и сила убеждения этого человека, если отцы города не только согласились с доводами Баренца, но и назначили специальную премию в 25 000 гульденов за открытие Северного морского пути!

И все-таки Баренца обошли — в свой третий арктический рейс он опять отправился штурманом. По-видимому, здесь немалую роль сыграли происки Ная, который постарался очернить соперника.

Считая, что вторая экспедиция провалилась из-за поздних сроков выхода, корабли вышли в море ранней весной — два корабля под командованием Якова Гемскерка и Яна Рийпа.

Учтя ошибки предыдущих плаваний, Баренц советовал идти на восток. Однако его не послушались, и корабли двинулись в северном направлении — к берегам Шпицбергена. Опрометчивость такого шага выяснилась довольно скоро — уже в начале июля 1596 года непроходимые льды сковали экспедиционные суда. Баренц настаивал на восточном направлении, его поддержал командир судна, и экспедиция разделилась: Гемскерк повел свой корабль на север, а Рийп направился к Новой Земле.

Высадившись на берег, моряки поднялись на высокую гору и оттуда увидели море, свободное ото льда. Эту радостную весть доставили Баренцу, который тотчас приказал подымать паруса. Но радость оказалась преждевременной: в этот же день с севера нанесло лед, а начавшиеся вскоре штормы http://batist.org/producia/shtory/ загнали корабль в Ледяную гавань неподалеку от мыса, названного Баренцем мысом Желания.

Ветер усиливался. Лед напирал на корабль, грозя раздавить его. Днем и ночью экипаж вел труднейшую борьбу за спасение судна.

Горькие мысли терзали в эти дни Баренца. Он понял, что и на этот раз пробиться на восток не удастся. Лето кончалось, пора было думать о возвращении домой. Главный штурман еще не знал, что ему не суждено больше увидеть Голландию, что через десять месяцев соратники опустят его безжизненное тело в холодные воды моря…

Сжатие льдов продолжалось. Сломало руль. Предвидя новые опасности, Баренц приказал перевезти на берег вино и припасы. Он убедился, что судно попало в крепкую ловушку, и дальновидно готовился к зимовке. И когда настал момент покинуть корабль, последним с него сошел штурман экспедиции Вильям Баренц.

Десять месяцев провели зимовщики в отстроенном на берегу доме. Трудности и лишения, которые они испытали, нам известны по записям участника зимовки Геррита де Фера. Он же поведал миру о беспредельном мужестве Баренца и о его мученической смерти. Со страниц дневника встает образ непреклонного борца и страстного жизнелюба, до конца дней своих поддерживающего в товарищах веру и надежду на возвращение. Даже тяжело больной, Баренц день ото дня ведет свой дневник, куда записывает все наблюдения и мысли. Впоследствии они обогатят географическую науку ценнейшими сведениями. Противник праздности, он методически производит астрономические наблюдения; под его руководством измеряются глубины, берутся пробы грунта. Определения географических координат, сделанные Баренцем, до сих пор поражают своей точностью.

Вильям Баренц умер 20 июня 1597 года. «Смерть Вильяма Баренца причинила нам немалое горе, ибо он был нашим главным руководителем и незаменимым штурманом», — записал в своем дневнике Геррит де Фер.

Спутники Баренца вернулись на родину. В конце июля они на шлюпках достигли южного берега Новой Земли, где были встречены русскими поморами-промышленниками. Поморы дружески отнеслись к голландцам, накормив их хлебом и мясом. От поморов моряки узнали о том, что в Кольском заливе стоит голландский корабль. С ним и возвратились домой товарищи Баренца.

Мы не знаем, где находится могила мореплавателя — море не сохранило ее. Но даже время бессильно предать забвению человеческие дела. И пока в море есть вода, моряки всего мира будут помнить о Баренце, потому что он был в числе тех, кто одним из первых проник в это море…

Б. ТИМОФЕЕВ